"Я не политик, я лишь старалась помочь людям". Скончалась Людмила Алексеева

МОСКВА, 8 дек — РИА Новости, Татьяна Меликян. В субботу вечером в московской больнице скончалась старейшая российская правозащитница, член Совета при президенте по правам человека Людмила Алексеева. Она до последнего работала и еще накануне давала поручения своей помощнице. РИА Новости вспоминает правозащитницу, ставшую символом этого движения в России.

"Мы тогда еще не знали, что мы — правозащитники"

Пятое декабря, 1965 год, Пушкинская площадь. Небольшая группа людей стоит с лозунгами: "Уважайте советскую конституцию!" и "Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем". Среди них и молодая Людмила, она пришла на площадь с подружкой.

"Это оказалось так интересно! Мы боялись, конечно, но, когда подходили к площади, увидели, что дело обстоит так, как если бы мы шли в консерваторию на какой-нибудь эпохальный концерт. Каждую минуту мы говорили кому-то: "Здравствуйте... Здравствуйте", — столько было вокруг знакомых лиц. И каждый понимал, куда все идут", — вспоминала потом Людмила Алексеева. Тогда она даже не собиралась участвовать в демонстрации, но не могла в такой момент сидеть дома.

На Пушкинскую площадь вышло около двухсот человек, в основном студенты. Как вспоминал потом один из участников: "Такой антисоветской вылазки в Москве не было со времен троцкистской демонстрации 1927 года!" Но вылазка продлилась недолго — через несколько минут демонстрантов разогнали сотрудники КГБ.

Этот день Людмила Алексеева в своей книге "История инакомыслия в Советском Союзе" назвала рождением правозащитного периода: "Мы тогда еще не знали, что мы — правозащитники. Но впервые вышла группа людей, которые затем стали правозащитниками".

Со временем они выведут основные принципы своей деятельности: "ненасилие" и "гласность". Они не верили, что путем зла можно дойти до добра. Несмотря на преследования, которые потом в полной мере пережили, они не проповедовали насилие и все делали открыто, не скрываясь. "Это выглядело как странность и сумасшествие, потому что было очевидно, что это будет преследуемо", — вспоминала Алексеева.

Одной из первых форм такого открытого действия были письма официальным лицам, в инстанции, советские газеты, Брежневу, наконец. Символический жест, но он требовал смелости.

Письма, листовки, обыски и допросы

Одно из четких воспоминаний детства Людмилы: как в 1937-м одного за другим арестовывали жителей дома, в котором проживала семья Славинских (девичья фамилия. — Прим. ред.). Первые годы войны она находилась в эвакуации в Казахстане, а когда вернулась в Москву, очень просилась на фронт. Но Людмилу отправили строить метро, таскать вагонетки с породой из тоннеля — тяжелейшая работа для юной девочки, но она не воспринималась как что-то особенное.

Окончив школу, она поступит в МГУ на кафедру археологии исторического факультета, посчитав, что эта сфера наименее идеологизированная. И после событий на Пушкинской площади уже не покинет правозащитного движения, станет первой машинисткой бюллетеня "Хроника текущих событий" и подпишет множество правозащитных документов.

Ее квартиру будут неоднократно обыскивать, саму Алексееву допрашивать, объявлять предостережения за "систематическое изготовление и распространение антисоветских произведений". Со временем она станет редактором и хранителем документов Московской Хельсинкской группы, а ее квартира — своеобразной канцелярией правозащитников.

В этом духе она воспитает и двух своих сыновей. Когда арест станет лишь делом времени, она всю ночь промучается: не бросить ли все ради них? "Я придумала к утру: мои дети состоят не только из желудка, у них есть душа. Они должны знать, что их мать живет правильно, честно, и им не только не надо стыдиться ее, но и есть за что уважать", — расскажет потом Алексеева.

В феврале 1977-го она все-таки эмигрирует из СССР и поселится в США. "Я не хотела. Что я в Америке буду делать? Мне надо, чтобы в этой стране права соблюдались, а не в Америке". Но дело нашлось — Алексеева вела программы о правах человека на радиостанциях "Свобода" и "Голос Америки" и печаталась в русскоязычной эмигрантской периодике.

Возвращение в Россию

На родину Алексеева вернулась только в 1993 году, когда СССР уже распался. Это была совсем другая страна. Она возглавила Московскую Хельсинкскую группу, а в 2002-м вошла в состав Комиссии по правам человека при президенте. За сотрудничество с властью ее ругали не только противники, но и соратники. На эти нападки Алексеева отвечала: "Я не политик, я лишь старалась помочь людям защитить их достоинство".

Президент Путин всегда относился к Алексеевой с огромным уважением и пиететом. Прошлым летом он лично поздравлял ее с девяностолетним юбилеем, заехав в квартиру на Старом Арбате. "Приехал поздравить, я очень поражена и благодарна. Потому что когда я начинала этим заниматься, я думала о том, на сколько меня посадят: на семь лет по 70-й или на три года по 190-й статье. А что меня придет поздравлять президент, мне и в голову не приходило", — рассказала тогда РИА Новости Алексеева.

Путин же одним из первых выразил глубокие соболезнования в связи с ее кончиной. И отметил, что "чрезвычайно уважал ее принципиальную позицию по многим вопросам жизни нашей страны".

"Тогда нас был десяток в Москве, а сейчас это правозащитное сообщество"

"Трудно поверить, что ее теперь нет с нами, — сказала Элла Памфилова, ранее занимавшая пост уполномоченного по правам человека и возглавлявшая Комиссию при президенте по правам человека. — Это личность такого масштаба. Для всего правозащитного сообщества в России она была безусловным авторитетом, объединяющим лидером".

И вписала свое доброе имя в историю российского общества и государственности, уверен член Совета Федерации Владимир Лукин, десять лет проработавший уполномоченным по правам человека в России.

"Были разные жучки, червячки и прочие мелкие вредные насекомые, которые пытались ее уязвить, что-то говорить о ней плохое, но это улетело, как ядовитая пыль, а осталось ощущение, что мы потеряли по-настоящему выдающегося человека", — сказал бывший омбудсмен.

За свою деятельность Людмила Алексеева удостоена множества наград. О современном этапе правозащитного движения говорила так: "Меня и забавляет, и огорчает, когда журналисты, обращаясь ко мне, говорят: "Ну вот в советское время было правозащитное движение, а теперь его уже нет". Как так нет? Тогда нас был десяток в Москве, а сейчас это сообщество, около двух тысяч правозащитных организаций, они имеются во всех российских регионах".

Со временем, возможно, многие из них будут носить ее имя. Но, как отметил уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович, не памятники, мемориальные доски или премии, а неустанная защита прав человека будет лучшей памятью о Людмиле Алексеевой.