Американского посла в Москве принуждают уединяться с женой

Максим Соколов, для РИА Новости

Хантсман уверен, что Спасо-Хаус, где находится его резиденция, изобилует жучками (т. е. подслушивающими устройствами) и это создает немалые трудности в его семейной жизни. Ему приходится каждый раз бежать десять минут до посольства, где есть потаенная комната, защищенная от прослушки, если ему необходимо поговорить с женой наедине или поспорить. В последнем случае, правда, российские спецслужбы скорее укрепляют его брак.

Супружеский лай — дело житейское. Но самое неприятное в ссорах и спорах — это их спонтанный характер. Что-то пришло на сердце — и понеслось. Причем слово за слово можно договориться бог знает до чего. Если же высказать все накипевшее можно лишь с десятиминутной задержкой, то за это время супруг остывает и полноценного лая уже и не получается.

Но все равно жизнь трудна. "Они могут сделать жизнь довольно сложной многими способами, и такое происходило и продолжает происходить. Убивать домашних питомцев, прокалывать шины, оставлять какие-то вещи у вас в доме, просто чтобы напомнить, что "мы тут были". Это может возыметь психологическое действие, когда начинаешь чувствовать себя несколько более уязвимым".

Правда, в газетном материале наличествует масса фотографий, на которых изображен посол, гуляющий по Москве с роскошным породистым немцем Сэми. Кобель необычайно красив и ухожен, и опасений за его судьбу Хантсман не высказывает. Возможно, спецслужбы специализируются на котах: "Уж мы их душили-душили".

© Фото : Предоставлено пресс-службой посольства США

Что здесь несомненные факты, а что фантазии американского дипломата, граничащие с паранойей, сказать трудно. Хотя, вообще говоря, спецслужбы — причем всего мира — даром хлеб не едят. Если уж спецслужбы США слушали атлантическую Меркель, то можно предположить, что посла не совсем дружественной державы в Москве тоже не миновала прослушка.

Формуле "дипломат есть почетный шпион" без малого четыре века, никто ее не отменял, и, соответственно, все спецслужбы стран пребывания в меру своих возможностей следят за дипломатами. Если Хантсман считает это чем-то совершенно новым и скандальным, вероятно, его представление о дипломатической службе исполнено крайнего идеализма.

Но еще более простодушным является сетование на несговорчивость московских партнеров. Посол США "был изумлен тем, какое нежелание идти на договоренности могут проявлять русские". Когда его интервьюер спросил, что его более всего удивляет в русских, он отвечал: "То, какими несговорчивыми они могут быть". При этом "его лицо помрачнело".

© РИА Новости / Валерий Мельников

Перейти в медиабанк

Вообще говоря, до миссии в Москве у Хантсмана была в 2009-2011 годах миссия в Пекине, а китайские товарищи при внешней улыбчивости — тоже очень непростые партнеры. Так что чего уж так удивляться. Да и если спросить наших дипломатов в США, сговорчивы ли американские партнеры, может быть, они ответят, может быть, скажут: "Без комментариев", но вряд ли при таком вопросе их лица просияют. Оснований для сияния как-то нет — отношения действительно хуже некуда.

Но такова уж доля дипломата, не выбирающего себе партнеров. Более того, предметом профессиональной гордости у них является как раз улучшение отношений и достижение договоренностей в самых неблагоприятных обстоятельствах. Именно поэтому Талейран и Горчаков считаются великими дипломатами: положение Франции в 1815-м и России в 1856 году было хуже некуда, но переговорное искусство позволило им добиться приемлемых для их стран договоренностей. Если Хантсман считает, что только с уступчивыми партнерами возможно договариваться, то за каким чертом его вообще понесло на эту галеру?

© AP Photo / Charles Dharapak

Но есть еще и другая странность. Альфа и омега посольской профессии — скромность дипломата, которому должно много знать, но мало говорить. Во всяком случае, отрицательные оценки политиков страны пребывания искони считаются крайним моветоном. Хотя бы потому, что со столь низко оцененными людьми еще предстоит иметь дело и оглашение вслух мыслей про то, какие они нехорошие, — контрпродуктивно.

Конечно, не все зависит от посла: в Вашингтоне семь пятниц на неделе, получить какие-то внятные инструкции и какие-то внятные полномочия крайне трудно — при таких условиях затруднился бы вести дела сам князь Талейран.

Но незнание азов дипломатической профессии вряд ли может помочь при решении и так объективно очень сложных проблем. Помешать — очень даже.

Предшественник Хантсмана Джон Тефт (миссия в Москве — 2014-2017 годы) нисколько не был другом России, скорее наоборот, но он был карьерным дипломатом старого закала, понимавшим, что можно и чего нельзя. Именно поэтому, хотя в российско-американских отношениях того периода тоже было много всякого, к самому послу ни у кого не было никаких претензий. Как говорил О. Бендер, "Браво, Киса, браво, что значит школа!"

© AP Photo / Susan Walsh