Драматическому театру — МХТ имени А. П. Чехова — исполняется 120 лет. В этом театре, основанном в 1898 году Константином Станиславским и Владимиром Немировичем-Данченко, работали лучшие российские режиссеры, артисты и драматурги. РИА Новости поговорило с актерами трех поколений, заставших великих руководителей МХТ — Олега Ефремова и Олега Табакова, — и спросило их о лучших ролях и заветах Станиславского.
Первый раз в МХТ
Мое первое впечатление, конечно, было от «Синей птицы», которую я посмотрела еще девочкой. Уже тогда, увидев спектакль, я поняла, что хочу быть актрисой в этом театре. Поразительно, но я здесь с 1965 года, то есть почти половину истории МХТ.
Когда я приходила, мне казалось, что он такой старинный и классический, нечто вечное, как Кремль, Пушкинский музей или Дом Пашкова.
Сейчас я понимаю, что театр абсолютно молодой, потому что он рождался как свежий, новый, совершенно революционный на тот момент, очень демократичный. Эта свежесть, как мне кажется, наблюдается и по сей день.
Это было уже в студенчестве — я довольно активно ходил туда на спектакли. Помню, как смотрел «Ужин с дураком», «Тойбеле и ее демон», «Амадея». На меня тогда произвели впечатление, в первую очередь, актеры. Не могу сказать, что я прямо был очарован МХТ. Молодости свойственно отрицание, и это очень правильно. Я сам в молодом возрасте очень многое отрицал, многое мне казалось архаичным, неживым, картонным.
Хорошо помню, как увидел на сцене Олега Николаевича Ефремова, это было очень мощное впечатление. Он сразил меня наповал своей органикой. Я видел в нем настоящее актерское существование на сцене – ты полностью растворяешься, абсолютно ему веришь, как будто рядом с ним сидишь, и он с тобой просто разговаривает о жизни. Этот эффект я запомнил на всю жизнь.
Яркое впечатление осталось и от игры Елены Майоровой, но в другом ключе – глубинной трагичности. Я не мог насмотреться в ее глаза, в них была такая драма и боль.
Я сидел пораженный и думал: «Господи, как бы и мне вот так? Из чего это складывается, из каких крупинок? Как она этого добивается?» Мне хотелось, чтобы, когда я стану взрослым актером, у меня была такая же энергетика.
Еще одно запомнившееся впечатление — Олег Павлович Табаков в «Амадее». Высочайший уровень лицедейства в самом высоком смысле этого слова.
В МХТ я впервые оказался, когда пришел поступать в Школу-студию, в 2007 году. В связи с тем, что я до этого в московских театрах не бывал, сравнивать было не с чем. Но, несмотря на это, впечатления были сказочные.
В МХТ свой, особенный закулисный запах. В каждом театре он свой. Эти длинные коридоры, бесконечные перекрещивающиеся лестницы, 83 гримерки — огромное здание.
Эта театральная атмосфера располагает к тому, что сейчас произойдет какое-то чудо. Услышав этот «запах», сразу хочется волшебства.
Первая роль в МХТ
Я бежала на репетицию внепланового спектакля и на лестнице увидела Бориса Ливанова и актера Леонида Губанова. В то время я была женой драматурга Шатрова, а он только что приехал из Италии. Как вы знаете, тогда в Москве мало что можно было приобрести из модной одежды. Муж привез мне очень красивое платье и к нему пояс из золотых колец. И вот я, громыхая этой цепью, пробежала по лестнице мимо Бориса Ливанова, который был тогда космической величиной.
Смущенно поздоровалась и услышала сзади его голос: «Кто это?» Леня Губанов ответил: «Это наша молодая актриса Ирина Мирошниченко». «Она что, с цепи сорвалась?» — спросил Ливанов.
На следующее утро я была вызвана на репетицию в его новую постановку. Это была маленькая роль учительницы Белобородовой в спектакле «Тяжкое обвинение» по пьесе Шейнина.
Первый раз я попал на сцену МХТ в спектакле Кирилла Серебренникова «Терроризм» по пьесе братьев Пресняковых. Приглашение произошло после спектакля «Откровенные полароидные снимки» в его же постановке — на него пришел Олег Павлович Табаков и позвал меня к себе.
Видимо, какого-то пазла им в труппе не хватало, как раз тогда формировался костяк из 30-летних ребят из разных городов и театральных школ — Олег Павлович набирал и складывал свою мозаику.
«Терроризм» шел на Малой сцене МХТ. После этого спектакля произошло приглашение в труппу — для меня это было подарком судьбы. Конечно, было очень приятно. Следующим моим спектаклем в МХТ стала «Белая гвардия» в постановке Сергея Женовача, уже на Основной сцене.
Моя первая роль была в спектакле «Пиквикский клуб» по Чарльзу Диккенсу, я играл тюремщика. Естественно, для меня это была большая радость.
Для каждого студента попасть в МХТ даже на маленькую роль — огромная победа. Молодые, приходя в театр, не испытывают какого-то гнета. В этом, в первую очередь, заслуга художественной части — режиссера спектакля Евгения Писарева, Олега Павловича Табакова и Ольги Семеновны Хенкиной (многолетная помощница Табакова. — Прим. ред.).
Несмотря на то что у меня была только одна реплика: «Потише!», я с огромным удовольствием месяц ходил на репетиции и уже считал себя полноправным членом театра.
Так завещал Станиславский
Выход на сцену — это всегда трепетный момент. Я перед спектаклем стараюсь быть абсолютно отрешенной, повторяю текст и настраиваюсь. Спектакль — это живой процесс, и от того, какая ты придешь в театр сегодня, зависит, что ты подаришь зрителям.
Прийти в форму и в нужное настроение ровно к 19 часам, чтобы в 19:05 стоять на сцене, требует определенного процесса подготовки, и он всегда проходит нелегко. Всю жизнь, сколько я себя помню.
Сейчас, конечно, больше опыта, умения сконцентрироваться, но это всегда подготовка к выплеску энергии.
Поэтому каждый спектакль — абсолютно разный и свежий. Этим и силен МХТ.
Я его люблю, никогда ему не изменяла и всегда буду предана — мне это дается очень легко. Этот театр достоин любви, уважения и желания в нем творить. Он создан для творчества. МХТ для меня — предмет высокого искусства.
Заветы Станиславского и Немировича-Данченко живы, но мы их частенько забываем. В каждом веке и десятилетии, в каждой эпохе и поколении надо напоминать друг другу.
Эти заветы были написаны, может, немножко архаичным языком, который не совсем понятен молодым ребятам, но нужно простыми современными словами обновлять эти понятия, доносить до людей и держать их в памяти.
На самом деле они очень простые: ты должен максимально отдавать себя театру, быть честным в том, что ты делаешь, и понимать, что занимаешься искусством — это должно быть легко, красиво и приносить удовольствие.
Это очень живая система, основанная на очень человеческих вещах, поэтому она будет жить всегда.
Ни в коем случае нельзя понимать это как долг — тебе должен нравиться процесс узнавания самого себя, граней искусства и человеческой жизни. Не дай бог скатиться до театра на потребу. При этом МХТ сегодняшнего дня – живой организм, и дай бог, чтобы Сергею Владимировичу Женовачу хватило прежде всего здоровья его сохранить, потому что он знает, что такое живой театр.
На входе в МХТ висит огромный портрет Станиславского и Немировича-Данченко и приведена цитата, которую каждый день видят все входящие в театр артисты.
Написано там следующее: «Проще, легче, выше, веселее». Мне кажется, это основа театра, на этом зиждется все ремесло. Станиславский для среднеодаренных людей написал методичку, как стать большим артистом. И все до сих пор ею пользуются.
