МОСКВА, 25 июл — РИА Новости, Анна Михайлова. В Европейском обществе научной фантастики (ESFS) лучшим автором признали москвичку Анну Старобинец. Об этом сообщили на фестивале "Еврокон" во французском Амьене. Тридцатидевятилетняя писательница, сценарист и журналистка — мастер мистики и рассказов в жанре лирического хоррора. В интервью РИА Новости она рассказала, как влияют премии на литературную карьеру и почему так мало женщин-фантастов.
— Как вы узнали о том, что признаны лучшим фантастом Европы? Какая была первая реакция?
— Премия для меня стала полнейшей неожиданностью, я узнала о том, что стала лауреатом, абсолютно случайно, даже понятия не имела, что меня кто-то номинировал. Я была не во Франции, и сертификат о том, что я "лучший писатель", за меня получил в Зале славы кто-то другой, обещали мне переслать. Не знаю даже, какой будет награда, но мне кажется, что это вариант "не деньги, а слава".
— Насколько подобные премии вообще влияют на карьеру?
— Опосредованно влияют на продажи книг. В первую очередь важно, чтобы в принципе были тексты, переведенные на Западе, и у меня они есть. Во вторую очередь — чтобы западный читатель и какой-то крупный издатель обратили внимание на никому не известных российских авторов, нужны зарубки. Книжная премия и есть такая зарубка. Она повышает шанс на то, что тебя издадут большим тиражом, сделают хорошую рекламу, заметят в СМИ, потому что мы для Запада абсолютная terra incognita, особенно фантасты, и нужна какая-то верификация, чтобы о тебе заговорили.
— Премия вручалась за определенную книгу или по совокупности заслуг?
— Насколько я поняла, в этой номинации — "Лучший писатель" — премию присуждают по сумме заслуг, но поскольку все происходило во Франции, то это скорее за сумму тех моих заслуг, которые известны в Европе. Только три мои книги переведены на французский: сборник рассказов "Переходный возраст", мистический триллер "Убежище тридевятых", основанный во многом на славянской мифологии, и антиутопия "Живущий". За две их них я уже получала французские премии.
— Как вы думаете, что зацепило европейских критиков, издателей и читателей в ваших произведениях?
— Думаю, то же, что и российскую аудиторию. Я не фокусируюсь на какой-то сугубо российской тематике, и в целом мы все относимся к общеевропейскому культурному контексту. Наши культурные коды во многом схожи, Россия же не Африка и не Япония. Трудно добиться уровня, при котором тебя переводят и издают на Западе, но когда уже попадаешь туда, не выглядишь чужаком и такой уж экзотикой.
— Почему так мало женщин-фантастов?
— Мне сложно судить, так ли это. Фантастика, если брать узкий жанр, это такое литературное гетто, к которому я себя не отношу. Да, я использую фантастические приемы и допущения, но в целом имею наглость утверждать, что пишу просто литературу. Еще это иногда называют высокой фантастикой. Я не состою в фантастической тусовке и очень мало читаю таких книг. Но когда я читаю роман Мариам Петросян "Дом, в котором…" — это тоже магический реализм, там есть элементы фантастики, но это большая литература.
— Ваши рассказы напоминают сценарии к популярному британскому сериалу "Черное зеркало". Например, "Живые", которые написаны еще в 2005 году, практически в точности воспроизведены в одной из серий. Это случайность?
— Удивительно, что вы это заметили. Этот сериал вообще моя боль. Одна серия очень похожа на мой рассказ, вплоть до мелочей. С этим связана загадочная история: рассказ "Живые" входит в сборник "Переходный возраст", который года за два до выхода сериала был переведен на английский и издан в Великобритании.
Совершенно непонятным образом книга там была опубликована без этого рассказа — по неизвестной мне причине. Но вот через пару лет я с изумлением увидела фактически экранизацию "Живых" в сериале "Черное зеркало". Я почти уверена, что это совпадение, во всяком случае, у меня нет доказательной базы, чтобы обвинять кого-то в плагиате.
— Как повлияли на развитие жанра суперпопулярные экранизации фантастики, подобные "Игре престолов"?
— Сейчас вообще хорошие сериалы — не "Рабыня Изаура" или "Садовое кольцо", а настоящие хорошие сериалы, которые сделаны как большое кино, — заменили классический роман. То, что раньше было "Войной и миром" или "Властелином колец", теперь превратилось в сериалы. Но хороший сериал, выполняющий функцию литературы, сегодня есть в любом жанре. Мне кажется, это связано не с фантастикой, а с изменением формата в целом: читатель больше заточен под визуальный продукт, ему проще смотреть сериал.
— Вас хорошо знают как автора мистики, но вы также пишете детские книги. Я бы не рискнула покупать ребенку сказки Стивена Кинга, однако у вас они совсем нестрашные. Вы как-то иначе работаете над детской литературой?
— Естественно, писатель, если он не безумец, понимает, для какой аудитории пишет. Если для детей, то, конечно, он не допустит, чтобы они поседели или начали заикаться, он делает скидку на психологический статус и возможности восприятия. У меня не так много книг для детей. "Страна хороших девочек" — это детская антиутопия, не хоррор, а "Котлантида" вообще про кота, который путешествует во времени. Сейчас я пишу серию "Звериные детективы" — это построенный по классическому детективному канону сборник, где действующие лица — звери. В сентябре выйдет уже четвертая книга.
