Преподобный Иларион Новый
Когда в самом начале IX века двадцатилетний юноша из почтенной константинопольской семьи принял монашеский постриг с именем Иларион (в честь палестинского подвижника 3-го века Илариона Великого), быть монахом в Византийской империи было не только не слишком почетно, но и опасно.
Прошли те времена, когда императоры соперничали с вельможами в создании монастырей, а монахи, считавшиеся "совестью и мерилом" церкви, были обласканы светской властью, расточавшей им всевозможные гарантии и привилегии. Теперь императоры видели в монашестве только обузу: оно тяжелым грузом ложилось на экономику государства — десятки тысяч людей были потеряны для армии и оказались вне государственного контроля, а огромное монашеское имущество ускользало от налогообложения.
Да и сами монахи уже далеко не всегда соответствовали своему высокому призванию: монастыри разбогатели, привилегии стали привлекать в них уже не только тех, кто искал христианского максимализма, и став советниками, руководителями и духовниками всего византийского общества, монахи слишком часто стали подвергаться соблазну злоупотреблять этим доверием.
К тому же в VIII веке империя оказалась на краю гибели, и спасать ее пришлось ценой страшного напряжения всех государственных сил, и эта тотальная мобилизация — как в России при Петре I — привела к тому, что императоры-иконоборцы несколько десятилетий подвергали монахов жестоким репрессиям.
При этом сами императоры не были ни неверующими, ни рационалистами. Наоборот, они были искренно и убежденно верующими и хотели очистить религию от тех искажений, которые с течением времени проникли в нее и отдалили от первоначального истинного направления. С их точки зрения, поклонение иконам и почитание мощей являлось остатками язычества, которые во что бы то ни стало необходимо было уничтожить для возвращения христианской религии к первоначальному образцу.
Это вмешательство в богословский спор государственной власти надолго и трагически осложнило его. Монахов, как главных защитников иконопочитания, заставляли облачаться в светское платье, вступать в брак; они, держа женщин за руки, должны были проходить к ипподрому при насмешках и оскорблениях собравшегося народа. Хронист Феофан сообщает, что один наместник в Малой Азии собрал монахов и монахинь своей провинции в Эфесе и сказал им: "Пусть каждый из вас, кто хочет подчиниться императору и нам, наденет белое платье и немедленно возьмет жену, тот же, кто так не сделает, будет ослеплен и выслан на Кипр".
Монастыри отбирались и обращались в казармы и арсеналы. Монастырские имения конфисковались. Светским людям запрещалось искать убежища в монашестве. В результате множество иноков уходили в места, незатронутые императорской политикой – в Италию, на северные берега Черного моря, на побережье Сирии и Палестины.
Долматская обитель, игуменом которой по выбору братии стал Иларион, не избежала общей судьбы. При императоре Льве V Армянине преподобный несколько раз попадал в темницу, его морили голодом и жаждой, и в конце концов заточили на острове Афусии.
И только когда бразды правления империей взяла в свои руки императрица Феодора, преподобный Иларион вернулся в Далматскую обитель, вновь принял в ней игуменство и вскоре мирно скончался (в 845 году), успев увидеть своими глазами победу православия и расцвет монашества, возрожденного и обновленного гонением.
