Максим Соколов
Как заявил на Всероссийской неделе охраны труда в Сочи руководитель департамента условий и охраны труда Минтруда Валерий Корж, министерство намерено пересмотреть утвержденный в начале 2000 года список профессий, работать по которым женщинам запрещено, так как они весьма вредны для женского здоровья. В частности — для здоровья репродуктивного.
Здесь позиция Минтруда отчасти совпадает с ультралиберальной программой бывшего кандидата в президенты России Ксении Собчак "123 трудных шага", обнародованной в декабре 2017 года. Некоторые трудные шаги оказались совсем некстати, как, например, шаг 59 "Большинство правил техники безопасности, пожарных инструкций и требований санэпиднадзоров и так далее должны быть упрощены вплоть до отмены" (убедительно смотрится после кемеровской "Зимней вишни"), но шаг 93 "Необходимо на практике установить и защитить равноправие полов в общественной и экономической жизни в стране… Необходимо отменить существующий в России список из 456 видов работ, запрещенных для женщин", как видим, нашел понимание у министерства.
Как указал начальник департамента Корж, "пора уходить от прямого перечисления запрещенных профессий, потому что техника и технологии не стоят на месте. То, что вчера делалось по одной технологии, сегодня — совсем по другой. На предприятия пришла автоматизация, компьютеризация, появилось совсем другое оборудование".
В самом общем виде это, конечно, справедливо — все течет, все меняется, и поэтому правительственные циркуляры периодически необходимо пересматривать. А то получится, как с МИД СССР, где и в 1960-е годы действовал утвержденный Наркомфином в 1930-е годы документ, определяющий материальные потребности совзагранработника. Например, помывка в бане один раз в неделю и столько-то пар кальсон с завязками в год. Впрочем, дипломаты проявляли хитроумие, калькулируя помывку в самых роскошных турецких банях Парижа, Лондона etc., чем улучшали оклад посольских работников.
Список 2000 года из 456 видов работ тоже, конечно, частично устарел. Например, пункт 370 "Машинист паровоза и его помощник" (то есть кочегар) вполне может быть отменен по причине отсутствия паровозов. С другой стороны, может формально оставаться в силе по той же самой причине: хоть женщина, хоть мужчина вряд ли сегодня найдут работу на паровозе.
Но весьма многие работы из списка, вполне необходимые и сегодня, вряд ли годятся для женщин, и при этом не вполне понятно, как их можно цифровизировать. Например:
боец скота, занятый на операциях оглушения, подцепки, обескровливания крупного и мелкого рогатого скота и свиней;
проходчик в шахте;
дистиллировщик ртути;
лесоруб, занятый на валке, раскряжевке хлыстов и окучивании долготья, колке дров, заготовке и разделке пневого осмола, а также заготовке древесины при помощи ручных инструментов;
слесарь аварийно-восстановительных работ, занятый на работах по очистке сети канализации;
корчевщик пней;
обслуживание быков-производителей, жеребцов-производителей, хряков.
А также всякая органическая и неорганическая химия и так далее.
Так что нет уверенности, что Ксения Собчак и Валерий Корж вообще читали документ целиком.
Конечно, у них несколько разное целеполагание. Ксения Собчак движима безоглядным феминизмом по современному западному образцу — равноправие любой ценой, ибо различия полов вообще не существует, тогда как чиновник Валерий Корж скорее уповает на живительную силу цифровизации, автоматизации и блокчейна, вполне применимых даже при очистке канализации и обслуживании быков-производителей.
Что же до списка, подлежащего то ли глубокой ревизии, то ли вообще полному упразднению, он, несомненно, относится к остаточному наследию СССР, причем позднего СССР. И в 1930-е годы, и в годы войны и послевоенной разрухи строгой охраны женского труда не было вообще. Отчасти это объяснялось тем, что мужчины ушли на фронт, а вернулись с него немногие, так что на женские плечи легла еще и мужская нагрузка — и лесоповал, и вредная химия, и та самая работа на паровозе etc. В лагерях охраной труда не заморачивались вовсе. Пожалуй, только в мирные брежневские годы это стали соблюдать сколь-нибудь серьезно. Инерция охраны женского труда (хотя бы в теории, на практике все было сложнее) сохранялась и после распада СССР, но все когда-нибудь кончается, и рынок все расставляет по своим местам.
Правда, непонятно, кому этот список особо мешал и какая первоочередная надобность была в том, чтобы пересматривать его прямо сегодня.
На все эти вредные и тяжелые работы мужчин дубьем не загонишь, наблюдается острый дефицит рабочей силы, и вся надежда на женский труд, как в годы войны? Да вряд ли. Промышленность скорее пребывает в депрессии.
Зачем столь демонстративно отказываться от советской системы охраны материнства (пусть даже во многом декларативной) при явном отсутствии острой — дозарезу — надобности, не вполне ясно. Кажется, это тот случай, когда ради передовой идеологии сотворяются самые удивительные и политически дорогостоящие вещи.
