МОСКВА, 13 апр — РИА Новости, Антон Лисицын. В Конотопе Сумской области объявили трехдневный траур по погибшему в Донбассе бойцу украинской армии — активисту "Правого сектора"*, любившему позировать для фото в социальных сетях со свастикой и в форме Третьего рейха. Несмотря на то что нацистская символика на Украине официально запрещена, ультраправые активисты не стесняются ее использовать, боевики служат в армии, сотрудничают с полицией и СБУ. Почему власть на Украине так лояльна к неонацистам — в материале РИА Новости.
"Детям перережем горло"
Киевлянку Светлану радикалы начали преследовать, когда она вернулась из Волгоградской области и рассказала украинским СМИ, как живет российская глубинка. "Условия там приличные. Да, проблемы есть, но нет тех ужасов, о которых у нас постоянно говорят", — заявляла она.
До этого Светлана отказалась от участия в акции, объявленной в школе, где учился ее сын. Дети должны были нарисовать открытки с поздравлениями украинским военным, воюющим в Донбассе. На нее написали донос в Службу безопасности Украины и МВД. "К моему мужу пришел сотрудник СБУ и прямо сказал: "Будете выступать дальше, мы вашу безопасность не гарантируем", — рассказывает она.
Потом к Светлане домой наведались бойцы неонацистской группировки С14. "Они знали, что муж на работе и я одна с детьми. От консьержки потребовали открыть дверь, один из них показал ей удостоверение сотрудника полиции. Но вообще, они ничего не боялись, не скрывались от камер видеонаблюдения, на них были символы С14. Знали, что им ничего не будет", — говорит она.
Ворваться в квартиру радикалам не удалось. Довольствовались тем, что расклеили вокруг дома листовки: дескать, в этом доме живет российская пропагандистка и сепаратистка. Угрозы на этом не прекратились. "Пишут в социальных сетях: вас достанем, детей достанем. Детям перережем горло, утопим в сортире, а вы на это будете смотреть. И мы решили уехать с Украины", — завершает свою историю Светлана.
В интервью украинским журналистам один из лидеров С14 Евгений Карась признает, что они информируют СБУ. Официальные киевские власти ничуть не смущает, что их "информаторы" на своих страничках в соцсетях демонстрируют вытатуированные свастики и вскидывают руку в нацистском приветствии.
Местный Хорст Вессель
Алексей Албу тоже покинул Украину. Он был депутатом Одесского областного совета, одним из лидеров "Антимайдана" и кандидатом в мэры Одессы. По его словам, до трагедии в Доме профсоюзов 2 мая 2014 года мало кто ощущал серьезную угрозу со стороны неонацистов. "Были драки, но в них участвовали приезжие. В Одессе нацизм, мягко говоря, малопопулярен. Каждый год 17 апреля проводят марш памяти погибшего неонациста Максима Чайки, такой местный Хорст Вессель. В 2014-м на него вышли всего 50-60 человек", — рассказывает он.
После пожара в Доме профсоюзов все изменилось. Неонацисты принялись "кошмарить" горожан. В декабре 2017-го в Одессе осквернили здание Музея холокоста. На ограде нарисовали "вольфсангель" — "волчий крюк", часто используемый нацистами символ, и оставили надпись: "Первый тост — за холокост!"
Правоохранительные органы Украины "предвидели", что нечто подобное случится. За два дня до инцидента в Одессе заместитель главы Национальной полиции Украины Вячеслав Аброськин предупредил: ожидаются осквернения памятников, синагог и католических храмов. По информации высокого полицейского чина, таково было задание специально подготовленных в Донбассе диверсантов.
"Нацисты и власти сегодня в сговоре", — уверен Албу. Тот же "вольфсангель" беспрепятственно использует скандальный полк "Азов", и вопросов это не вызывает. Более того, военные чиновники это одобряют. "Нормальный полк. У них просто интерес к истории и, возможно, другие взгляды на национал-социалистическое движение в Германии", — заявлял генерал Ярослав Сподар.
"Били тех, кто не выдерживал"
У главы украинского движения "Мы вместе" Артура Журбенко богатый опыт общения с ультраправыми. Он сталкивался с ними, когда те были ударной силой Майдана, — избивали противников, активистов "Антимайдана". По его словам, украинские неонацисты нападают стаей и ведут себя по ее законам. "Били тех, кто не выдерживал, срывался с места и пытался убежать. Их догоняли, валили на землю и избивали", — вспоминает он.
Затем один из знакомых ультраправых попытался "стрясти" с Журбенко денег за удаление из списков антимайдановцев. Позднее он встретился с радикалами, когда попытался провести в Бабьем Яре мероприятие памяти жертв нацизма. Тогда глава движения "Мы вместе" удивился тому, что ультраправые подтянулись точно в срок, как будто их кто-то предупредил, хотя о месте и времени знали только участники мероприятия и органы внутренних дел вместе с киевской мэрией.
"Мне звонил человек из милиции и спрашивал, придем ли мы. Беспокоился. Милиция обязана была выделить сотрудников для обеспечения правопорядка. Но их я там так и не увидел. А человек пятьдесят неонацистов с соответствующей символикой наблюдал. Их явно проинформировали", — отмечает Журбенко.
Атака "промышленным способом"
"Мне не нужно было доказывать нападения на меня и моего сына со стороны праворадикалов, они сами все сняли и выложили в интернет для устрашения, — рассказывает член политсовета украинской партии "Социалисты" Денис Жарких. — И во время акции в поддержку Руслана Коцабы (журналиста, выступающего против войны в Донбассе. — Прим. ред.) в 2017-м они почему-то кричали на камеру "Чей Крым?", хотя акция была посвящена не этому. Митингующих пытались затянуть в "коридор позора", оскорбляли их, бросали мелочь, плевали. На представителей нашей партии и меня с семнадцатилетним сыном напали во время протеста против переименования проспекта Ватутина в проспект Шухевича. Нападение было организовано "промышленным способом" — бойцов подвозили к месту атаки на автобусах, они были вооружены дубинками и газовыми баллончиками. Безоружных людей избивали, среди них было много женщин и стариков, полиция не вмешивалась".
Жарких полагает, что члены украинских ультраправых группировок не склонны к изучению политических теорий, большинство из них вообще аполитичны. По его мнению, стоит скорее говорить об успешном политическом бизнесе. "Это рейдерство, а они — политический пролетариат. Они же ничего, кроме как громить и запугивать, не умеют. Многие из них просто не хотят работать с утра до вечера за копейки. Два раза в месяц вышел, отлупил кого надо и получил ту же зарплату грузчика или разнорабочего. И все это — в ощущении праздника, медийная поддержка, с ее подачи определенные слои населения поддерживают: ось хлопцы молодцы, все правильно роблять, справжни патриоты (молодцы ребята, все правильно делают, настоящие патриоты. — Прим. ред.)", — поясняет он.
Грязная работа
Редактора издания "Правовой контроль Украины" Дениса Садоха ультраправые стали преследовать после того, как он обвинил их в возрождении нацистской практики. В 2016-м радикалы сожгли перед зданием Верховной рады книгу "Кровавый Евромайдан — преступление века" бывшего главы украинского МВД Виталия Захарченко. Акция была публичной, но то, что Садоха посмел об этом написать, вызвало ярость у активистов "Правого сектора"* и их кураторов.
"Ко мне домой приехали на машине и объяснили: устроим проблемы. Радикалы, неонацисты, "Правый сектор"*, С14 — это руки и ноги СБУ, они действуют, когда не получается привлечь неугодных к ответственности по закону. Бойцы выполняют грязную работу, оказывают психологическое давление", — объясняет журналист.
Садоха покинул Украину и работает собственным корреспондентом киевского издания в Польше. Но и тут СБУ не оставила его в покое. Журналиста по просьбе из Киева вызвали на допрос в польское Агентство внутренней безопасности.
Европейских партнеров Украины нацистские добровольные помощники киевских властей не смущают. В том случае, если они преследуют условных "пророссийских сепаратистов". Но так будет не всегда. Совсем недавно прямо в центре Варшавы группа украинских националистов избила двух поляков. Вот и получается, что "информаторы СБУ" могут легко действовать и против граждан страны-союзника.
*Экстремистская организация, запрещенная в России.
