Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Сегодня даже самые неисправимые киевские оптимисты не могут отрицать, что Украина оказалась в крайне тяжелом положении. Речь идет уже не о благополучии, даже не о целостности, а о выживании государства, народа, общества. Естественно, что в такой ситуации упорная, последовательная, все усиливающаяся борьба украинских политиков между собой не может не вызывать у стороннего наблюдателя удивление. У них дом горит, а они о месте во главе стола спорят.
Нам кажется, что данную несообразность можно объяснить, исходя из особенностей характера Порошенко, Тимошенко, Яценюка, Турчинова, обладающих какими-то особыми, экстраординарными жадностью, властолюбием, мстительностью, злопамятством и т. д. Некоторые идут дальше и в каждом повороте украинской политики, в каждой междоусобной распре, в каждом внутреннем конфликте видят злую волю "кураторов". Как будто США и ЕС больше нечем заняться, кроме как натравливать проамериканскую Тимошенко на проамериканского Порошенко, устраивать конфликт между президентом и Яценюком за право разворовывать западные кредиты или стимулировать "потомственных украинцев" Авакова и Саакашвили к публичным скандалам.
Этого не только не случилось, но, наоборот, существовавшие линии раскола в элите углубились, к ним добавились новые, а общество перешло из состояния расколотого в атомизированное. В принципе, к этому же состоянию движется и элита, которая вначале делилась на две большие фракции (проевропейскую и пророссийскую), затем подняла партийные знамена (националисты, консерваторы, либералы, коммунисты и т. д. всех мастей и оттенков), на следующем этапе приобрели актуальность мелкие группы, связанные общностью финансово-политических интересов. В конечном итоге Украина достигла состояния, когда не только каждый гражданин, но и каждый представитель элиты выступает и сражается только за себя. Даже нацистское движение, представляющее собой последнюю организованную политическую силу, разделено между десятками мелких и покрупнее "фюреров", каждый из которых пытается на хребтах коллег въехать в рай собственной единоличной диктатуры.
Откуда такой фатализм?
Дело в том, что понятие точки возврата существует не только в авиации, но и в политике. Как только она пройдена, когда определенные действия совершены, некоторые особенности будущего становятся неизбежными.
Именно поэтому я с 2004 года утверждал, что Украина уже погружена в гражданскую войну, а переход этой войны из холодной стадии в горячую — дело времени, но не принципа. Народ и элиты разглядели эту войну в 2014-м, когда она принесла сперва сотни, а затем и тысячи трупов. Но началась она в тот момент, когда элитные группировки не просто использовали в борьбе за власть этнический, лингвистический, конфессиональный, ментальный и политический раскол Украины, но отказались от использования механизма выборов и перешли к механизму майданов.
Это хорошо видно в России, где сторонники местного майдана ввиду своей маргинальности не отрицают собственную малочисленность, но все равно претендуют на власть и поэтому открыто не признают выборы. На Украине из-за раскола общества на две почти равные части перевес сторонников Януковича на выборах не превышал 2-5%, что давало оппонентам возможность заявлять о фальсификациях и этим мотивировать свой мятеж.
На деле речь шла об отрицании самого механизма выборов. Сейчас, благодаря запретам популярных партий, силовому давлению боевиков, проведению властью политики террора, отрицание демократических механизмов формирования власти достигло на Украине апогея, но первый принципиальный шаг был сделан именно тогда.
Следующую точку возврата Украина прошла в 2014-м. До этого неизбежная с 2004 года стрельба могла привести к восстановлению законности. Если бы в феврале победил Янукович, а не Майдан, власть, уничтожая базовые структуры мятежа, вынуждена была бы восстановить роль свободных выборов. Без этого ей бы не удалось остановить насилие, а если бы насилие не было остановлено, то, выиграв в Киеве, Янукович быстро проиграл бы по всей Украине (как Скоропадский в ноябре-декабре 1918 года).
Однако Янукович проиграл. Его оппоненты, изначально делавшие ставку на насилие, не собирались восстанавливать демократические процессы. Выборы Порошенко в 2014 году — фарс, а не демократия, насилие не только над противниками Майдана, но и над его сторонниками. Следовательно, началась открытая горячая фаза гражданской войны, и она же продиктовала законы дальнейших процессов, определяющих развитие общества.
Вспомним, что когда в Донбассе начинались боевые действия, туда отправилось много российских добровольцев разных политических взглядов. Среди них были и монархисты, и коммунисты, и анархисты, и православные, и атеисты, и националисты (включая крайние формы). Их объединяли две вещи — ненависть к киевскому режиму и (в значительно большей степени) представление о ДНР/ЛНР (а поначалу обо всей Новороссии) как об окне возможностей для социального эксперимента. Они не скрываясь говорили, что намерены реализовать в Донбассе каждый свою утопию с тем, чтобы затем перенести новосозданное государство в Россию.
То есть существовала не только опасность втягивания России в украинский конфликт, формат и интенсивность которого (после такого втягивания) спокойно бы регулировалась американцами под свои текущие нужды, но и опасность перенесения украинской гражданской войны на российскую почву посредством реализации идеи о создании руками добровольцев "нового справедливого государства".
С весны 2016 года, когда западное финансирование резко просело, а затем и вовсе прекратилось, власть обеспечивала уже не только удовлетворение амбиций и приоритет при разделе собственности, но финансово-экономическое выживание конкретного политика-олигарха в условиях перманентно нарастающего ресурсного голода. Принципиальность противостояния увеличилась на порядок.
При этом мы должны помнить, что сила уже в 2004 году заменила регулярный демократический избирательный процесс в качестве фактора, легитимирующего власть. С 2014 года легитимность обеспечивала только вооруженная сила.
Эти люди ("идеологи" по обе стороны линии фронта гражданской войны) искренне считают, что их воля, навязанная обществу силой оружия, и есть образец демократии. Оставшись на Украине единственной организованной политической силой (к тому же вооруженной), они уже никогда не позволят системным киевским политикам вернуться к нормальным, традиционным выборам. Если выборы не удовлетворяют "идеологов", их результаты аннулирует "человек с ружьем".
Поэтому политическая борьба на Украине не предполагает прекращения насилия. Наоборот, необходимость приносить следующего не справившегося "барыгу" в жертву толпе должна возникать все чаще, а расправа с каждым следующим неудачником будет все более скорой и жестокой.
Наступает момент включения третьего, важнейшего элемента, стимулирующего междоусобную борьбу и атомизацию украинской элиты. Вслед за первоначальным удовлетворением амбиций и последующей защитой финансово-экономических интересов на первый план выходит спасение жизни. "Умри ты сегодня, а я завтра".
Тут уж не до вегетарианства. Не съешь ты — съедят тебя.
Такая она — гражданская война, а "ваши сиятельства, их благородия" и "комиссары в пыльных шлемах" — не более чем статисты, роли которых изначально прописаны базовыми законами политики.
