Прославленному российскому разведчику Виталию Короткову в среду исполняется 90 лет. Работая в Австрии и Германии, он добывал ценные сведения, необходимые для обеспечения интересов и безопасности Советского Союза. С помощью какой Анны Ивановны он попал в разведку и был ли близок к провалу, как Штирлиц, ветеран Службы внешней разведки, полковник в отставке Виталий Коротков рассказал в интервью РИА Новости.
— Виталий Викторович, ваш юбилей совпал со столетием российских органов безопасности, а также с очередной годовщиной создания Службы внешней разведки. Есть ли в этом некий знак того, что вам предначертано было стать разведчиком?
— Ну, конечно, это лишь совпадение. Разведчиком я в свое время быть не планировал. Но я счастлив, что всю жизнь проработал в разведке, что смог добиться результатов, важных для нашей страны.
— Каким же был ваш путь в разведчики?
— Я рос обычным мальчишкой. Увлекался шахматами, марками. Но и хулиганил при этом — и из рогатки стрелял, и в школе уроки срывали с приятелями. В общем, детство было безмятежным. Но в 1941 году пришла война. Наша семья тогда жила во Львове. Папа был военным, майором, он занимал должность начальника оперативной части штаба 8-й танковой дивизии.
Но началась эвакуация, и мы уехали из города. Выехали ранним утром 26 июня. Когда проезжали через небольшой город Злочев, по нашей колонне, по машинам началась стрельба. Это стреляли бандеровцы. Затем налетели "Юнкерсы", начали бомбить машины. Но мы уцелели и в итоге с мамой и сестренкой добрались в тыл, в город Пугачев в Саратовской области.
Там мы с моим приятелем в 1942 году решили уйти воевать. Тогда это было массовым явлением среди ребят. Все очень хотели помочь Родине, рвались на фронт, в армию. В Пугачеве мы залезли в товарный вагон, но на нем доехали только до Саратова, где нас обнаружил и задержал военный патруль. Дня два нас продержали, проверили и отправили назад в Пугачев.
Но мы не успокоились и опять попытались убежать на войну. Мама об этом написала отцу, а он тогда уже был генералом. Отец ответил: закончи восьмой класс, и я помогу тебе попасть на фронт. Папин авторитет был для меня непререкаем. Пришлось закончить восьмой класс.
Однажды я простудился, сильно заболел и попал в госпиталь, а оттуда был зачислен в роту связи. После освобождения Киева в 1944 году я был направлен на учебу в Киевское танково-техническое училище, а после его окончания на 2-й Дальневосточный фронт, где стал заместителем командира танковой роты.
После завершения войны меня направили в Австрию, в Центральную группу войск. Правда, отправился в Вену не через Венгрию, а через Германию. Мне очень хотелось попасть в Берлин и увидеть столицу разгромленного Третьего рейха. Для этого я схитрил, сказал, что мне надо повидать в Берлине своего двоюродного брата, который там служит. На самом деле никакого брата не было.
Помню, что в Берлин я приехал первого января 1946 года, сразу направился к зданию рейхстага и на нем расписался. Мне было важно оставить и свою подпись на этой поверженной цитадели фашизма.
Прослужив некоторое время в Австрии, я демобилизовался и решил поступать в институт в Москве. В столице я увидел объявление о приеме абитуриентов в юридический институт и подал документы в этот вуз.
Еще во время учебы к нам приезжали сотрудники разных организаций, министерств, они присматривались к студентам, подыскивая среди нас будущих сотрудников. Со мной несколько раз беседовала некая женщина, ни разу не сообщившая, какую организацию она представляет. В конце концов она дала мне заполнить довольно толстую анкету. На последней странице было написано — типография министерства иностранных дел СССР. Уже позже я узнал, что в те годы внешняя разведка некоторое время организационно была представлена комитетом информации МИД.
— Считается, что самым ценным агентом, с которым вы работали, был один из руководителей БНД — внешней разведки ФРГ Хайнц Фельфе. Чем помогли нашей стране сведения, полученные с помощью Фельфе?
— Я не просто работал с ним — мы были друзьями. И когда его арестовали, я очень переживал. Фельфе помогал нам из идейных побуждений, считал это своим долгом и был убежден, что политика СССР более всего соответствует интересам Германии.
Что касается важности Фельфе как источника информации, то достаточно сказать, что через него проходили обзоры политической ситуации, которые ложились на стол канцлеру ФРГ Конраду Аденауэру. Благодаря Фельфе эти материалы немногим раньше оказывались в Москве. Поэтому информация, которая шла от него, помогала руководству нашей страны быть в курсе планов Западного Берлина и реагировать на них.
— Наверное, любому разведчику приходилось переживать сложные моменты, связанные с выполнением задания. Были ли случаи, когда вы были близки к провалу — как Штирлиц?
— Один раз пришлось пережить очень тревожные минуты, как раз во время одной из встреч с Фельфе. Я всегда тщательно, в малейших деталях подбирал нужную для каждой встречи легенду, начиная от повода для моего нахождения в том или ином месте вплоть до выбора одежды.
Так вот, та встреча с Фельфе была обставлена как пикник. И вот представьте, мы вовсю беседуем, и вдруг к нам подходит человек в военной форме. Что это, провал? Я похолодел. Но быстро взял себя в руки, чтобы не вызывать дополнительного подозрения. А оказалось, что это был лесник. В общем, обошлось.
— Виталий Викторович, что бы вы посоветовали нынешней молодежи?
— Я достаточно часто выступаю на разных мероприятиях с участием школьников. И главное, что я всегда говорю ребятам, — надо прежде всего любить свою Родину, стараться помочь ей, а если придется, то и быть готовым защитить ее. Еще важно найти свое место в жизни, найти такую профессию, которая приносила бы радость. Ведь если человек любит свою работу, то он будет счастлив по-настоящему.
