Точных данных о числе жертв массовых политических репрессий, пик которых пришелся на 1930-е годы, нет до сих пор. По данным общества «Мемориал», речь идет как минимум о 12 миллионах человек, по оценкам Музея истории ГУЛАГа — о 20, свыше миллиона человек были расстреляны.
Разговор о необходимости общенационального мемориала сгинувшим в советских лагерях и тюрьмах вели еще с хрущевских времен. Благодаря указу президента Владимира Путина, подписанному в 2015 году, этот проект наконец стал реальностью. Скульптурная композиция работы Георгия Франгуляна высотой шесть метров и длиной 30 метров в День памяти жертв политических репрессий появится в центре столицы — на проспекте Академика Сахарова.
Скульптор Георгий Франгулян создал «Стену скорби» за рекордно короткий для такого масштабного проекта срок — за полтора года. Автор утверждает, что ни на секунду не забывал об ответственности перед теми, кого коснулась эта трагедия, и признается, что идея мемориала навеяна детскими воспоминаниями.
Георгий Франгулян — также автор памятника Исааку Бабелю в Одессе. Выдающийся писатель был расстрелян в 1940 году по ложному обвинению в шпионаже. В 1954 году Бабеля, как и многих других жертв сталинских репрессий, посмертно реабилитировали. Именно из таких трагических историй сложилась «Стена скорби», говорит скульптор.
«Когда я делал памятник Бабелю, думал о его судьбе, и меня потрясло, как такого талантливейшего и всемирно известного человека могли столь безжалостно расстрелять в 40-м году в расцвете сил и таланта. Из этих судеб отдельных людей сложилась огромная катастрофа для всего народа. У меня обезличена каждая фигура на стене не потому, что я не учитываю конкретно каждого человека, а именно потому, что всех жертв невозможно перечислить», — пояснил автор памятника.
Создание мемориала финансировалось из бюджета Москвы - город выделил 300 миллионов рублей. Также Фондом памяти был организован сбор народных средств — более 45 миллионов рублей поступило от частных лиц и компаний. Даже те, кто не мог помочь финансово, находили возможность не остаться в стороне, рассказывает советник президента России, председатель Попечительского совета Фонда памяти Михаил Федотов.
За несколько дней до открытия памятника в мастерскую Георгия Франгуляна пришла группа репрессированных, чтобы увидеть такой долгожданный для них памятник. О том, как важен мемориал не только для жертв, но и для всего общества, говорит и директор Музея истории ГУЛАГа Роман Романов.
«С хрущевских времен эта тема поднималась, потом исчезала, в 90-е годы тоже проводили конкурс на монумент — и Соловецкий камень был установлен как некий закладной камень-обещание, и вот оно исполняется. Вся страна прошла через это, процесс осмысления занимает годы. То, что мемориал появляется сейчас и что открытие совпадает со столетием революции, — это ход истории. Установка памятника от лица государства, утверждение государственной концепции — это точка отсчета, которая фиксирует движение общества вперед», — считает Романов.
При Музее истории ГУЛАГа работает социально-волонтерский центр, который помогает людям, прошедшим лагеря: юридически, финансово и морально. Зачастую сюда приходят жертвы репрессий, которые просто хотят, чтобы их истории были услышаны, рассказывает сотрудник музея Мария Испольнова.
Сотрудники музея запустили специальный проект «Мой ГУЛАГ». Они уже собрали более ста видеоинтервью жертв репрессий, где те рассказывают о том, что пережили. Для Марии Испольновой это тоже личная история: ее дедушка, поэт и переводчик Сергей Поделков, был осужден как враг народа и с 1936 по 1938 год пробыл в лагерях.
«Кому-то он не понравился, не то сказал, и на него написали донос. Мы до сих пор не знаем, кто это был. Хотя ничего крамольного в дедушкиных стихах не было, он верил в коммунистическую идею, это хорошо видно в его ранних произведениях. Его отправили в Коми и немного восточнее — это примерно Ижма, Печора. Дедушку гоняли по разным точкам, где были разные виды работ: заводы, что-то связанное с металлургией, то есть был и квалифицированный труд, и совершенно рабский — типа лесоповала», — говорит Мария.
Потом, уже на свободе, самым сложным было найти работу. Сергею Поделкову повезло: за него вступился влиятельный коллега, рассказывает внучка.
«Я знаю о позитивном отношении Константина Симонова, который помогал, когда была шаткая ситуация после дедушкиного возвращения. Его ведь никто не печатал, что понятно: напечатаешь — тебе самому попадет, а Константин Симонов уверенно пропихнул одну из его поэм, и как-то процесс пошел дальше», — делится Мария.
Несмотря на то что жене Сергея Поделкова удалось позже добиться его реабилитации — он даже был награжден за участие в войне, — избавиться от страха, что за ним снова придут, не удалось, считает внучка.
Тем не менее, в отличие от многих жертв репрессий, Сергей Поделков не прожил остаток жизни сломленным человеком, уверена Мария.
«У него в предисловии к двухтомнику избранного прекрасный есть кусок, когда он говорит о поэтах, которые зациклились на военной теме. Он пишет, что если в жизни столько красок, то какой смысл нам выбирать себе только серую, черную и кроваво-красную и жить с ними до конца жизни. Думаю, что такое здоровое отношение у него было не только к теме войны, но и к лагерной теме. Конечно, он это переживал, через стихи в том числе, но он это пережил», — считает внучка.
Мария Испольнова работает в Музее истории ГУЛАГа уже два года и за это время убедилась, что жертвы были по обе стороны советской репрессивной машины.
«Когда находишься в этой теме долго и достигаешь в ней определенной глубины, то грань между так называемыми жертвами и так называемыми палачами стирается. Ты просто видишь человека, у которого есть какой-то трагический опыт. Этот опыт может заключаться в том, что его предали, оболгали и убили. Этот трагический опыт может заключаться в том, что он не выдержал какого-то давления и выбрал страшную сторону, зная, что она страшная, совершал страшные вещи и знал это», — отмечает сотрудник музея.
Нередко люди, находившиеся в позиции силы, пытались помочь тем, кого обрекали на страдания, продолжает Испольнова.
«Мне лично рассказывала женщина, как следователь изменил ей данные, с которыми ее арестовывали, потому что ее забрали из института за то, что отец — враг народа. Понятно, что на тот момент у нее не было профессии, а в лагере без профессии посылали на самые тяжелые работы. Следователь у нее спросил: «Что умеешь?» Она ответила: «Шить». Он записал в деле: «Швея». Это ее спасло», — рассказывает Мария.
Мемориал «Стена скорби» должен стать не только напоминанием о страшной трагедии, но и отправной точкой для примирения общества, разделенного ею, — считает член Фонда Памяти, вдова автора «Архипелаг ГУЛАГ» Наталия Солженицына.
