Проблема мусора в России давно стала одной из самых острых: общая площадь свалок в стране сопоставима с величиной целых государств, при этом надзорные органы ежегодно выявляют порядка 20 тысяч новых полигонов. В 2017 году, который был объявлен Годом экологии в России, проблема немного сдвинулась с мертвой точки, особенно после того, как жители подмосковной Балашихи пожаловались президенту РФ Владимиру Путину на расположенный поблизости полигон. Какие меры готовят власти, чтобы держать мусор под контролем, как обстоят дела с чистотой воздуха в российских городах и можно ли пить воду из-под крана, в интервью РИА Новости на полях Восточного экономического форума рассказал глава Росприроднадзора Артем Сидоров. Беседовал Дмитрий Горностаев.
— Вопрос, который всех волнует — это вопрос свалок. Что происходит в Балашихе? Когда все-таки будут завершены работы по рекультивации и насколько масштабна эта проблема по стране?
— Да, действительно, вопрос очень актуальный. Ежегодно всеми природоохранными органами — я имею в виду не только федеральный уровень, но и региональный, и муниципальный — выявляется по стране порядка 20 тысяч свалок. Количество их, надо сказать, кардинально не снижается, несмотря на принимаемые в рамках надзора мероприятия.
Понимаем, что наиболее эффективно эти мероприятия могут быть организованы только во взаимодействии с жителями, на чьей территории та или иная свалка находится. Поэтому мы под эгидой министерства природных ресурсов и экологии пока в пилотном режиме запустили интерактивный проект "Наша природа".
Речь идет о том, что каждый житель нашей страны, будь то крупного мегаполиса или какого-то небольшого населенного пункта, может открыто заявить о зафиксированной им той или иной свалке, навале мусора. И принципиально важным является то, что снять с контроля эту заявку можно только после того, как человек, подавший ее, подтвердит, что вопрос действительно решен.
Мы изучили опыт регионов РФ. Сегодня в той или иной степени эта проблема решена в порядка 25-28 регионах: это и республика Татарстан, это и Москва, Московская область активно внедряет такие системы. И было принято решение о создании единой системы по всей стране. Пока в пилотном режиме мы выбрали в каждом федеральном округе по одному субъекту для отработки системы.
Если говорить о Дальнем Востоке, то здесь самую активную работу провела республика Саха (Якутия). Мы в самое ближайшее время приступаем к внедрению там этой системы в пилотном режиме. Мы уже активно развиваем ее в Ленинградской области, в Волгоградской области, на Байкале — в Иркутске и в Бурятии. И хотим с 2018 года запустить эту систему вообще по всей стране.
— Ну а конкретно по Балашихе назывались сроки: рекультивация свалки должна завершиться в октябре. Насколько эти сроки выдержаны?
— Эти вопросы в компетенции Московской области во взаимодействии с министерством природных ресурсов и экологии. Задача федеральной службы по надзору в сфере природопользования — обеспечить контроль за ситуацией, которая есть сегодня, и за тем, как по факту будут проведены эти рекультивационные работы.
— Возможны ли в ближайшее время аналогичные решения о рекультивации, закрытии других крупных свалок?
— Министерство природных ресурсов и экологии активно занимается реализацией проектов по ранее накопленному экологическому ущербу — это так называемые брошенные объекты, которые не имеют даже собственников. Эти мероприятия дорогостоящие, там миллиардные суммы, и в одночасье, конечно, этого не сделаешь.
А наша задача сегодня — чтобы те объекты, которые официально эксплуатируются, официально получили лицензию, выдаваемую, в том числе и нашими территориальными органами, которые сегодня официально включены в государственный реестр объектов размещения отходов, должны не только де-юре соответствовать установленным требованиям, но и де-факто. Мы будем этим объектам уделять особое внимание.
Так вот, мы полагаем, что все объекты размещения отходов должны входить в повышенную группу риска. То есть это долг наш постоянный — тотальный контроль таких объектов. Мы здесь видим большие потенциальные риски, потому что эти объекты, как правило, имеют близость к населенному пункту, имеют достаточно серьезное негативное воздействие, в том числе и эстетически. Мы полагаем, что к этим объектам у нас должно быть большое внимание.
— Вторая тема, которая тоже звучала в ходе прямой линии, это экологическая ситуация в портах, в частности, порт Находка фигурировал. Но потом появилась информация, что проверяется и Мурманский морской порт. Когда будет завершена эта проверка? Есть какие-то предварительные результаты? Какие выводы были сделаны?
— Мурманский морской торговый порт проверяется в настоящее время. У нас есть соответствующее поручение правительства РФ, и с апреля мы приступили к соответствующей проверке морских портов. В первоочередном порядке уделяем внимание тем портам, которые осуществляют перевалку сыпучих грузов открытым способом, в частности, мы говорим об угле.
Если говорить о порте Находка — проверено 13 стивидорных компаний, которые там осуществляют свою деятельность. Лишь к четверым у нас нет претензий, а девять стивидорных компаний сегодня под нашим контролем. У нас есть к ним серьезные претензии. С двумя из них у нас сегодня идут судебные тяжбы.
Мы фиксируем, что компании допускают превышение установленных для них выбросов, и уже отозвали разрешения. Компании реагируют и уже реализуют определенные природоохранные мероприятия: закуплены и уже установлены соответствующие пушки, так называемые водяные завесы, туманные щиты, которые преграждают путь угольной пыли к населенным пунктам.
Мы в течение этого и последующего года планируем разобраться по ситуации во всех морских портах нашей страны, в первоочередном порядке именно с соблюдением требований воздухоохранного законодательства.
Мурманский торговый порт действительно решает многие задачи. В частности, уже построены очистные сооружения, которые собирают все ливневые стоки с территории порта. В настоящий момент проверка не завершена, поэтому я не могу проинформировать о результатах. Мы проверяем комплексно все вопросы: и вопросы размещения отходов, наведения элементарного порядка на территории порта, что там у них со сбросами в водные объекты. Все это мы проверим, и о результате тоже проинформируем.
— А сроки завершения?
— Проверка проводится в течение месяца. Мы к проверке приступили буквально на прошлой неделе, где-то через 2-3 недели будет результат.
— Вы сказали, что компании, с которыми у вас идут судебные тяжбы, все же исполняют ваши предписания?
— Да. Если они их полностью исполнят, тогда и предмет тяжбы просто исчезнет сам по себе. Но по-другому мы действовать не можем. Мы будем добиваться, чтобы предприятия сегодня технологию внедрили.
— То есть, возможно, вы вынуждены будете по бюрократическим причинам завести судебные тяжбы и с другими компаниями?
— У нас достаточно правовых рычагов, административных, чтобы повлиять на тех или иных собственников и заставить их соблюдать требования, внедрять эти технологии. В большинстве предприятия нас понимают и достаточно четко и понятно реагируют.
Компании нас слышат, понимают и достаточно активно реализуют свои обязательства. Считаем, что этот год — Год экологии в России — дал хороший импульс, хороший старт таким мероприятиям. Но мы понимаем, что нельзя ограничиваться одним годом, у нас эти соглашения долгосрочные. Многие мероприятия будут реализованы в 2018, 2019 годах.
— Также была информация по Байкалу. Говорилось, что будут проверки объектов, которые осуществляют выбросы и загрязнения. Есть уже какие-то результаты?
— Если говорить о Дальнем Востоке, мы создали Тихоокеанское управление, которое занимается как раз морской тематикой. На Байкале же мы создали отдельную Байкальскую инспекцию, которая освобождена от каких-либо других обязанностей, кроме надзорных мероприятий. И сегодня совместно с Генеральной прокуратурой с прокуратурами субъектов осуществляются соответствующие мероприятия.
В данный момент на Байкале — и в Иркутске, и в Улан-Удэ — осуществляются мероприятия по проверке всех водопользователей. Это порядка 60 организаций, которые сегодня осуществляют либо забор воды, либо сброс в нее, либо и то, и другое.
— Есть какие-то есть критические нарушения?
— Безусловно, нас в первоочередном порядке беспокоит состояние очистных сооружений, эта проблема есть в целом по стране. Мы выявляем предприятия, которые осуществляют свой негативный вклад в качество воды, из них львиная доля — это предприятия жилищно-коммунального комплекса. То есть это водоканалы, это очистные сооружения, муниципальные учреждения. Одним из решений проблемы является заключение концессионных соглашений, этим занимается министерство строительства, жилищно-коммунального хозяйства РФ. Есть программа по охране озера Байкал, и в рамках этой программы либо строятся, либо модернизируются те очистные сооружения, которые есть.
— Вопрос чистоты воды: можно ли пить воду, которую мы получаем из крана, например, в Москве? Вы пьете воду из-под крана?
— Я из-под крана воду не пью. За качество питьевой воды отвечает другая служба — Роспотребнадзор. Мы отвечаем за качество водных объектов, то есть поверхностных и иных объектов. Поэтому мне сложно характеризовать, где и какая сегодня вода, какое качество питьевой воды.
Насколько я знаю, в Москве сегодня питьевая вода достаточно хорошего качества. Мне кажется, мы уже привыкли все пить бутилированную воду, нас к этому приучили. Да и рынок достаточно серьезно развился, он сегодня доступен, и ценовая политика в том числе. И это не только потому, что у нас плохая питьевая вода. Я думаю, что это уже сложившийся такой стереотип.
— Другая тема — по экологической ситуации на шельфе, где идет нефтедобыча, там какая обстановка?
— В рамках реформы контрольно-надзорной деятельности, в рамках применения риск-ориентированного подхода мы основной упор делаем на профилактику. Если говорить о работе на шельфе, то со всеми нашими компаниями мы проводим большое количество учений по недопущению тех или иных возможных разливов нефтепродуктов при добыче, при транспортировке. И у нас есть этому достаточно хорошие примеры этой эффективной работы. Сегодня там пока каких-то глобальных проблем нет.
— Еще вопрос по качеству воздуха. Министр Донской говорил о том, что можно выступить с предложением по введению квот для промышленных предприятий на выбросы в городах. Это приобрело особую актуальность, когда осенью были жалобы в Москве в Капотне, в Омске, и тогда такая инициатива прозвучала. Она получит какое-то свое продолжение в виде законодательного акта?
— Любая территория имеет свою некую экологическую емкость: будь то выбросы от предприятий, либо сбросы, либо количество отходов, которое оно может у себя вместить. И мы сегодня говорим о том, что та система, которая у нас действует, когда мы разрешаем предприятиям столько-то выбрасывать, по факту сегодня неэффективна, и мы это видим на примере наших городов. Надо менять подходы.
Мы уже приступили к этой работе в Челябинске, пока не реализовали, но это будет пилотный регион, где эта проблема наиболее актуальна. Мы, конечно, считаем, что во всех крупных населенных пунктах, где есть развитая промышленность, такая система должна быть в дальнейшем внедрена. Сегодня подготовлен соответствующий законопроект и министерство природных ресурсов ведет обсуждение с экспертным сообществом.
Но если говорить о проблематике выбросов, то надо не забывать и о передвижных источниках выбросов. Я говорю об автотранспорте, о растущем его количестве. Безусловно, сегодня многие регионы принимают соответствующие меры по изменению ситуации. Но если говорить о Москве, в частности, у нас меняется в лучшую сторону и городское пространство, транспортная логистика, и вообще состояние общественного транспорта, постепенный переход на электротранспорт.
Система сводных расчетов выбросов, о которой я говорил, в том числе позволит решать и эти задачи. С помощью этой системы мы сможем понять, где у нас наиболее нагруженные точки, где необходимы изменения, где необходимо формировать зеленые зоны, где необходимо менять транспортную логистику. Какие-то застойные зоны, пробки, большое скопление автотранспорта, все эта система позволит в комплексе решать. Это очень важное направление.