Сегодня в России много пишут о тяжелом положении Украинской православной церкви Московского патриархата, о притеснении ее духовенства и мирян националистами, раскольниками и властями. О том, каково реальное состояние УПЦ МП сегодня и о нынешних веяниях среди духовенства, о глубинных причинах Майдана и о том, что можно увидеть "со дна" тюрьмы, — в эксклюзивном интервью РИА Новости рассказал клирик кафедрального собора Святого Духа города Ромны Роменско-Бурынской епархии протоиерей Владимир Малыченко. Беседовал Сергей Стефанов.
- Отец Владимир, вы знаете ситуацию на Украине, можно сказать, изнутри. Как бы вы могли оценить происходящее сегодня в стране, в частности, положение Украинской православной церкви Московского патриархата?
— Мне кажется, причины происходящего с нами всегда кроются внутри нас. И когда люди переживают какие-то негативные явления, какой-то кризис, — это как бы суд Божий являет себя в той или иной части общества. Но все это имеет своей причиной глубинную, ценностную дезориентацию внутри человека, которая уже стала доминирующей и в общественном сознании.
Думаю, то, что произошло в 2014 году и в последующее время на Украине, - это, к сожалению, следствие, в том числе, и того, что наше церковное свидетельство здесь осуществлялось, по большей части, простите, рафинированно, приглаженными средствами, наверное, без должного акцента на наше укоренение в святоотеческую традицию.
"Кто построил монастырь — построил дом покаяния…" Я здесь привожу святоотеческое определение как метафору, оправдывающую, на мой взгляд, внешнюю церковную жизнь во всех возможных формах в контексте этого определения — "устроения дома покаяния". Убежден, что только такая "келия" дает право на вхождение в светлые просторные палаты для достойного благодарения Творцу.
Ориентация на устроение внешнего без утверждения во внутреннем соответствии, — наверное, это наследие того, что нам довелось пережить после смуты 1917 года. Хотя и до этого времени какие-то вещи удаляли нас от христианской правды и выверенного православного мироощущения. Это происходило тогда, когда мы, скажем так, из культуры покаянного духа впадали в какую-то антикультуру торжествующей праведности, идя, тем самым, по стопам западного христианства.
К сожалению, за ними пошли многие в среде духовенства — те, кто поддерживает их пронационалистическую, этнофилетическую версию "правильной" церковной жизни. За последние годы людей с подобным мировоззрением у нас в церковной среде стало столько, что предстоятелю, наверное, сложно это удерживать в русле церковного единства. Как результат, это мировоззрение проявляется не лучшим образом и во всех сторонах общественной жизни.
- Что вы понимаете под этнофилетизмом?
— Это влюбленность в свои этнические особенности. Это проявление гордыни на религиозном и национальном уровне. Следствие уклонения от все того же духа покаяния.
Хотя в нашей церковной традиции, в литургической, богослужебной практике культура покаянного преображения является основой, однако мир, видимо, как-то нас перетягивает, и то, что мы декларируем, о чем говорим, к сожалению, очень часто не подтверждается нашей жизнью. Чего не достает каждому из нас, как мне кажется, на личностном уровне — это работы над собой в освоении этого искусства покаяния. Это является основой преображения и христианской жизни.
Поэтому зачастую наши молитвы и прошения, наше участие в церковной и общественной жизни, в социальном служении оказываются недостаточно плодоносными. Нельзя все время твердить, что "мы — самые лучшие", что "у нас самые золотые купола, самая лучшая страна", демонстрируя свою монополию на достоинство, а на деле — не умея принимать минимальные стеснения и незаметно оказываясь на территории комфорта, становясь неспособными видеть, где наше место в Церкви на сегодняшний день.
- А каков здесь ваш личный опыт? Вам приходилось близко соприкасаться с подобными "веяниями" среди духовенства?
— Около пяти лет мне пришлось служить священником в тюремном храме в городе Конотопе Сумской области. Если говорить непосредственно о моем опыте тюремного служения, то, хотя это и дно общества, там достаточно достойных людей, которые способны и готовы стать на путь христианской жизни. Церковь Христова обречена входить в этот стан прокаженных. Но мы, к сожалению, участвуем там пока довольно формально.
Да, фактически в каждой тюрьме на Украине есть храм или молитвенная комната, но священники там бывают раз или два раза в месяц. Хотя там есть, что делать. Оттуда, правда, ничего не унесешь - там "зеки", которые сами живут от ларька до ларька. Туда надо самому что-то нести.
Но я скажу так: если священник может остаться в этих местах тем, кем он должен быть, тогда он имеет право выходить и на другие формы служения - в сферы образования, воспитания, здравоохранения и так далее. А если ты в тюрьме не сможешь остаться священником — грош цена тебе будет как священнику в семинариях, академиях, на конференциях и в прочих публичных местах.
Наше социальное служение — в том, чтобы стать родными, прежде всего, этим людям — нуждающимся, нищим, отверженным. А так мы родные кому? Бизнесменам, предпринимателям, членам правительства? Но там легко быть родными. Но мы как Церковь — мы же не какая-то утешительная организация для сильных мира сего. Мы должны еще и обличать, и такие примеры есть в нашей богатой церковной истории.
А иначе, получается, что где-то нас держат, возможно, только для оправдания тех беззаконий, которые чинятся ныне на всех уровнях общественной жизни. Это проблема, которая висит в воздухе, и каждый из нас ее, так или иначе, чувствует.
Чтобы выбраться из этого состояния и не быть неким привилегированным сообществом, элитарным, простите, клубом, а быть Церковью, нам, повторюсь, надо становиться кающимися грешниками и преодолевать в себе торжествующих праведников.
- Насколько опасно там, где вы служите?
— Мэр города Конотоп, откуда я родом, избранный в нынешнее смутное время, - наверное, самый ярый националист на всей Украине. У него в кабинете висит не портрет президента, а портрет Бандеры, и он на всех уровнях борется с нашей русской культурой. В школах всех учеников обязали петь гимн Украины, положа руку на сердце, перед началом занятий.
Опасно сейчас высовывать голову, высказывать свою точку зрения. Но простите: в момент этой опасности нам, будучи Церковью, нельзя забираться в погреб и ждать. В какой-то мере нужно налаживать общение даже с такими напрочь непримиримыми людьми.
Тот же мэр, как мне говорили мои знакомые, занимающие определенное общественное положение, — человек, способный слышать. Но единственный представитель духовенства, который с ним постоянно общается, — это представитель так называемого Киевского патриархата. Вот памятные мероприятия у мемориала на День победы — там, по идее, должно быть наше духовенство, но там только раскольники. И так везде.
Если бы мы, церковные люди, были более деятельны, правильно организованы, то нам было бы легче противостоять — конструктивно оппонировать — тому, что происходит на наших глазах сегодня. Вообще, сейчас время парадоксов. Тот же мэр-"бандеровец", — именно он сейчас противостоял проведению гей-парада в Конотопе. То есть, даже здесь есть точки соприкосновения, где можно находить какое-то взаимопонимание для сотрудничества.
Нужно, конечно, не бунтарское участие, не война, а участие человеческое — в том числе в жизни тех дезориентированных личностей, которые оказались на территории конкретного региона. В этом и опасность - быть исповедником правды. Но христианином всегда быть опасно. Раньше говорили, что "добро желать епископства", — так епископства желали те, кто готов был на мученичество.
Проблема еще и в том, что те наши священники, которые могли бы противостоять давлению властей, националистов и раскольников — одаренные батюшки, способные к более активному служению, но не являющиеся яркими менеджерами каких-нибудь коммерческих проектов, почти все они находятся на задворках, в каких-то "тмутараканях", в самых дальних уголках территорий их проживания. Очень часто архиерей себя окружает тем священством, которое способно обеспечить материальную составляющую так называемой церковной жизни.
А люди, между тем, все больше уходят к раскольникам, которые "оглашают" и вещают повсюду с утра до вечера. Мы же — те, которые должны людям раскрывать глаза на происходящее, — оказались ожидающими прихожан. Пришло время, когда и нам надо выходить к людям.
- А в других епархиях какая ситуация?
— Похожая. Не берусь утверждать, но, похоже, такая ситуация повсеместно на Украине.
- Известно, что украинские масс-медиа резко негативно относятся к Церкви Московского патриархата, на что неоднократно обращали внимание и в УПЦ МП. Здесь в принципе невозможно никакое сотрудничество, или голос православных верующих там все же можно расслышать?
— Все СМИ в Киеве, на Украине, так или иначе участвующие в освещении церковной жизни, "застолблены" сторонниками разрыва с Московским патриархатом. На местных каналах — только раскольники. Агрессивность в публичном пространстве сейчас очень велика. Везде "враги". Самый главный враг — это Путин, "москали", "промосковская церковь". Все причины своих проблем списывают на нас — мы виноваты. И многих, к сожалению, это соблазняет.
Но это не отменяет и нашей задачи — каким-то образом пытаться выходить на общение с представителями СМИ, там есть и адекватные люди. Не надо самоустраняться, ждать, когда придут лучшие времена.
Кстати, есть люди, которые своим примером доказывают, что противостоять можно. Они говорят во весь голос, - и ничего, им руки не повыкручивали, в тюрьму не загнали. Впрочем, это возможно только в том случае, когда люди правильно организовали вокруг себя свою жизнь: они не одиноки, у них есть поддержка тех, кто может противостоять нынешнему обману.
- А народ верит во все эти небылицы о России, о которых им рассказывают по разным каналам? Какие настроения среди ваших прихожан, с которыми вы постоянно общаетесь?
— Сейчас, в какой-то степени, уже отсев произошел. Те, кто остались в лоне матери-Церкви, - это люди, в целом "утвержденные", понимающие ситуацию. Если судить по нашему городу, где я знаю многих, — то эти люди пользуются информационными ресурсами более объективных СМИ, в том числе и российскими.
У людей, как правило, нет возможностей на кого-то и на что-то опираться в своем свидетельстве и противостоянии всеобъемлющей лжи. Многие из тех, кто действовал в одиночку, уже "запрятаны". Мы считаем, что обязаны каким-то образом участвовать в конструктивном противостоянии обману, используя здоровую часть общества.
Очень многие сейчас выезжают с Украины, и этих людей нельзя осуждать — они своего рода исповедники, они не согласились жить в этих условиях. К сожалению, в России им достаточно трудно организовать свою жизнь. Но эти люди не должны быть здесь чужими или просто беженцами — они должны быть полноценной частью общества, им нужно помогать в обустройстве. Мы надеемся, что правильная организация людей, народа Божьего, для устроения богоугодных форм жизни, не взирая на сложность исторического периода, — возможна и необходима.
Мы, ныне там пребывающие и живущие, верим и надеемся, что Господь все управит. Может быть, и попущено это для того, чтобы мы как-то встряхнулись, опомнились и стали теми, кем мы должны быть.
Церковная жизнь — это самая существенная глубина жизни общества. Это жизнь людей, которые, в первую очередь, обращаются к Небу, чтобы уберечь землю. И если на этой глубине все становится на свои места, то все остальное мало-помалу налаживается. Как говорится в Евангелии: "…Ищите прежде всего Царствия Божьего и правды Его, и все остальное приложится…".
