ВЛАДИВОСТОК, 9 июл – РИА Новости. Писатель Даниил Гранин, скончавшийся на этой неделе, в своем последнем интервью, которое он дал телеканалу НТВ, рассказал о вопросах совести на войне, своем отношении к немцам в послевоенной Германии, знакомстве с выдающимися физиками и писателями, а также о том, почему истинный рай – на Земле.
Писатель скончался в Санкт-Петербурге 4 июля в возрасте 98 лет. Гранин — автор романов "Иду на грозу", "Искатели", "Зубр", "Блокадная книга" и других. Большое внимание в своих произведениях он уделял развитию научно-технического творчества, а также теме Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда. Лауреат государственной премии СССР. В 2017 году стал лауреатом государственной премии РФ в области искусства за выдающиеся достижения в области гуманитарной деятельности. Президент Владимир Путин лично вручил ему награду в Стрельне 3 июня.
Блокада и победа
По словам писателя, к блокаде Ленинграда люди были совершенно не готовы психологически – Иосиф Сталин и правительство убедили, что страна "дружит" с Германией. "К войне надо быть психологически готовым. Надо ненавидеть. Когда взяли первого пленного,… смотрели на него, как будто наш приятель вляпался в такую историю, надо было изжить в себе чувство братства", — сказал Гранин в интервью НТВ. По его словам, на войне судьба людей немцев интересовала меньше всего.
"Они хотели ликвидировать вообще этот город как центр сопротивления, центр стойкости, который не сдается и своим примером действует на все остальные наши фронты… На ленинградском фронте жизнь солдата измерялась неделями: 2-3 недели. Каждый четвертый житель России был убит. Мы еще не представляем себе, что значат эти потери. Это страна теряла лучших… Война не кончилась с победой, она еще и сейчас существует в каком-то искалеченном, слабом виде. Ее последствия стали генетическими,… мы до сих пор страдаем от наследия тех лет", — отметил писатель.
Блокаду Ленинграда Гранин назвал одной из наиболее трагических страниц Великой Отечественной, да и всей Второй мировой войны. "Вся обстановка блокады была бесчеловечной, невыносимой.. Когда писали "Блокадную книгу", мы опросили 200 человек, мы спрашивали – а как вы выжили, а почему вы выжили. Это бесчеловечные были вопросы, но мы сами хотели понять, что это было? Блокада ставила серьезные вопросы насчет милосердия, совести… Люди вставали перед мучительным вопросом: есть двое детей, двоих не спасти, надо выбрать, кого спасти, кого подкормить побольше, чем другого. Или оба умрут", — вспоминает писатель.
"Несколько лет после войны жил с ощущением того, что это чудо, было невероятное торжество, было много радости. Не потому, что мы победили, а потому что кончилась война. Кончились похоронки, все кончилось, можно жить по-человечески начать", — говорит Гранин.
Не поднял тост
Он рассказывает, что после войны чтил Сталина, однако в какой-то момент это чувство изменилось. "Вдруг произошел перелом во мне… Сталин принимал генералов, офицеров, поднял тост за русский народ, но он не поднял тост в память павших людей, этих 40 миллионов… Не было в нем никакого человеческого сочувствия к тем потерям, которые испытала Россия. Это ужасно, стыдно. Перелом происходил у многих солдат и офицеров", — вспоминает писатель.
Гранин рассказал, что когда был в Германии после войны и встречал на улицах Берлина людей своего возраста, то "чувствовал, что промахнулся и они промахнулись, это встреча промахнувшихся людей".
"Это было чувство, которое медленно уходило. Потом появилась категория людей, которые были в плену. В плену они познакомились с обычными русскими людьми, для них это было открытие — что это не низшая раса, что это люди, которые обладают милосердием, теплотой, сочувствием.. Произошла рокировка чувств, мы оказались во многом выше немецких людей. Не значит, что они плохие, но это другой менталитет", — отметил Гранин.
Физики и писатели
Гранин вспоминает, как после войны начал писать, ему не хотелось описывать пережитые события – было слишком тяжело, а однополчанин ему посоветовал осветить именно эту тему. Когда впервые вышла книга с его портретом на обложке, Гранин очень волновался, что теперь его станут узнавать на улицах.
"Написал рассказ про аспиранта. Это был вариант моей несостоявшейся жизни, вроде бы про себя, хотел я таким быть, хотел быть аспирантом, заниматься наукой, техникой. Это была заповедная часть мой жизни, которая была как мечта, как мираж – реальные физики, геологи, это публика особая для того времени.. Была надежда, что именно наука изменит мир", — говорит Гранин.
Также он вспоминает свое отношение к писателям, которые, как ему казалось, говорили на другом языке: они знали и классику, и советских литераторов. "Для меня имена Булгакова, Мандельштама – были неведомые имена, я был темный невежественный человек, который слушал, старался не высовываться и продолжал работать", — рассказывает он.
Он вспоминает момент, когда Анна Ахматова и Михаил Зощенко стали "вне официальной литературы". "Было больно за них, несправедливо, отвратительно", — говорит Гранин.
"Архипелаг ГУЛАГ" Александра Солженицына писатель впервые прочитал в самиздате. "Части ее передавали друг другу. На папиросной бумаге, на машинке перепечатанные.. Происходило просвещение народа. Народ начал понимать, что такое было НКВД… Знали, что арестовывали, но понятия не имели про лагеря, что истребляли людей, цвет народа. Чудовищная картина открылась перед миллионами советских людей", — отмечает Гранин.
Человеческий пример Сахарова
Также он вспоминает о знакомстве с Андреем Сахаровым. "Мы с женой бывали у него в гостях: маленькая квартира, там были кухонные беседы. Скромность жизни – это удивительно, при том что он имел возможность жить иначе. Он щеголял этой скромностью. Великолепный ученый, который прославился как создатель водородной бомбы, но он активно участвовал и создавал оппозицию для многих судебных процессов над диссидентами", — говорит писатель.
По его словам, когда где-то начинался такой процесс, Сахаров приезжал, его не пускали, и он стоял перед зданием суда. А после, когда наконец пускали, и он выходил снова на улицу к своей машине, обнаруживал, что проколоты все четыре шины.
"Постепенно он заработал в этом смысле такой авторитет как ученый и как человек, который может служить призывом. Все наши призывы, статьи не так действенны, как человеческий пример. Люди понимали, что можно добиться много, когда видели, как настойчиво Сахаров действует", — рассказывает Гранин.
Исправлять людей могилами
Евгения Евтушенко писатель называет человеком большого мужества и вспоминает про него историю, когда Хрущев после выставки художников собрал деятелей искусств.
"И там он рассвирепел, досталось Эрнсту Неизвестному, возмутила его фигура из бронзы, он начал кричать: "На что идет дефицитный материал?". Женя встает, подходит к столу, и говорит: "Напрасно вы так обрушились на Неизвестного, он воевал, и что вы из него делаете антисоветчину? Хрущев сказал: "Горбатого могила исправит". И тут вдруг Женя выпрямился, будто выше стал, и говорит: "Хватит, хватит исправлять людей могилами!". Это был такой удар, а Хрущев промолчал, хотя он был находчивый человек, он не нашел что сказать", — говорит Гранин.
Россия в окружении
Гранин также рассуждает о нынешних международных конфликтах.
"Мы всегда раздражали Европу, Америку, это давний конфликт, но сейчас мне иногда кажется, что мы ведем себя недружелюбно, говорим, что не хотим уступать, сохраняем свою независимость.. Получилось, что со всех сторон окружены конфликтными странами. Ощущение конфликтного окружения все сильнее чувствуется… Сейчас я уже не знаю, с кем бороться, что мы строим, почему мы считаем себя особенной страной? По территории? Мы неблагодарные люди в России. Большей частью мы живем за счет советской жизни… Но мы продолжаем считать, что там было плохо, а у нас лучше", — говорит Гранин.
Рай на Земле
Писатель говорит, что рай существует не где-то, а здесь, на Земле. "Я его часто вижу. Я уезжаю на дачу к себе, хожу в лес, слышу, как птицы поют, падает снег, вижу, что каждая снежинка устроена как кристалл, и каждый кристалл отличается от другого. Это же все чудеса нашей жизни. Не хочется хвалить нашу жизнь, в ней много темного. Но прежде чем ругать темноту, надо зажечь свою свечку", — отметил Гранин.
