Анатолий Вассерман, для РИА Новости
Двадцать пять лет назад — 1 июня 1992 года — Российская Федерация вступила в Международный валютный фонд (МВФ), созданный, в свою очередь, семь десятилетий назад как часть Бреттон-Вудской системы под руководством Америки и Великобритании.
Вступление Российской Федерации в Международный валютный фонд было, к сожалению, неизбежно.
Почему к сожалению — скажу позже. А почему неизбежно? Потому что усилиями руководства Большой России (которая тогда называлась СССР) были не только растрачены золотые и валютные фонды, накопленные в предыдущей истории, но вдобавок еще и накоплены колоссальные долги.
То есть по нынешним нашим меркам — в соотношении с нынешним валовым продуктом и валютными запасами Российской Федерации — тогдашние долги могут показаться не очень большими.
Ну действительно, что такое 100 миллиардов долларов долга по сравнению с нынешними 400 миллиардами долларов золотовалютных запасов России? Но, во-первых, тогдашний доллар был в несколько раз дороже нынешнего. Во-вторых, что гораздо более важно — валовый внутренний продукт Российской Федерации был куда меньше, чем сейчас. И что еще важнее — та доля валового продукта, которую можно было направить на погашение внешнего долга, тогда была меньше. Потому что в то время собственная экономика страны была куда больше ориентирована на наши собственные нужды, а не на потребность в отдаче долгов.
В принципе, конечно, ориентация на собственный рынок — дело полезное. Но не с таким гигантским накопленным внешним долгом. И поэтому тогда мы оказались вынуждены вступить в Международный валютный фонд ради получения новых кредитов, выделяемых только на погашение уже накопленных.
Причем она встраивается в их экономику на таких условиях, что большая часть ее собственных ресурсов оказывается невостребована, и прежде всего — самых дефицитных ресурсов, трудовых. Все остальное гораздо легче добыть. Поэтому уровень жизни в стране, исполняющей беспрекословно "десять заповедей Вашингтонского консенсуса", резко и, как правило, необратимо падает.
В общей сложности за девяностые годы нашей стране МВФ было выделено 22 миллиарда долларов, не все из которых, впрочем, были использованы. Первый кредит — в размере около одного миллиарда — был выделен ей в июле 1992 года. В последующие два года в рамках так называемого "механизма финансирования структурных преобразований" были получены еще два транша на общую сумму примерно в три миллиарда. Крупнейшие кредиты были выделены в 1995 и 1996 годах — почти семь и свыше 10 миллиардов долларов соответственно (легко вспомнить, с какими событиями в жизни страны был связан этот последний, крупнейший кредит — фактически МВФ таким образом профинансировал новый президентский срок Бориса Николаевича Ельцина).
Во-первых, на мировом рынке в очередной раз резко подорожали нефть и газ — полезные ископаемые, которыми наша страна располагает в избытке.
А во-вторых, в руководстве страны оказались люди, способные проанализировать законы о налогообложении экспорта и найти в них лазейки, позволяющие не отдавать государству ни гроша от этого экспорта. Более того: эти люди смогли не только проанализировать эти лазейки, но еще и продавить новое налоговое законодательство, свободное от всех этих лазеек.
Кроме того, им удалось подавить недовольство экспортеров, естественно, в штыки встретивших перспективу утраты практически необлагаемого никакими налогами дохода.
Ну и, кроме того, следует признать, что тогдашний министр финансов, при всех своих многочисленных недостатках, оказался достаточно умен и настоял на том, чтобы значительная часть доходов бюджета была направлена на погашение долгов.
На сегодня мы не обязаны выполнять требования Вашингтонского консенсуса и даже более того — можем при желании выйти из МВФ. Чего я нам всем от души и желаю, ибо те обстоятельства, которые вынудили нас обратиться в Фонд за помощью, вряд ли повторятся.
Если мы, конечно, не будем выполнять рекомендации МВФ.
