Торговля, как известно, является драйвером роста экономики, в прошлом году оборот ритейла в России упал на 5%, в этом году ожидается небольшой рост этого сектора. Почему нельзя запрещать круглосуточную работу гипермаркетов, что такое мобильная торговля и street retail, что поможет легализовать рынок алкоголя, как легкая промышленность становится высокотехнологичной и развивается переработка леса в России, зачем вводить маркировку фотоаппаратов и автомобильных шин, рассказал в интервью РИА Новости замглавы Минпромторга Виктор Евтухов.
— Виктор Леонидович, давайте начнем с торговли. Сейчас появились мнения, что надо ограничить время работы гипермаркетов…
— Для того чтобы принимать такие решения, надо прежде всего спросить потребителя. А ему удобно такое ограничение? Ведь сегодня есть выбор, куда пойти, к кому пойти, что приобрести. Хочешь в дискаунтере, хочешь в дорогом магазине, хочешь в маленьком магазинчике около дома, хочешь — пойдешь на рынок или на ярмарку. Еще пока сохранились нестационарные торговые объекты, к счастью. При этом, по оценке ритейла, от запретов гипермаркетов на работу ночью и в выходные дни работу потеряют порядка 300 тысяч человек в розничной торговле. Плюс произойдет рост цен, потому что в крупной сетевой рознице товары обычно дешевле, чем в небольших магазинах.
Теперь дальше. Существует важнейшее понятие в экономике, и его никто не отменял — конкуренция. В торговой отрасли она особенно важна.
— И как ее развивать?
— Мы сейчас работаем над законом о малых форматах торговли: и стационарной, и мобильной. У нас в большинстве регионов не созданы условия для развития этих видов торговли, особенно нестационарной, а спрос большой. Это поможет и развитию малого бизнеса. Главное, нужно на уровне регионов определить прозрачные и долгосрочные требования к таким торговым точкам, их внешнему виду, срокам аренды.
Региональные власти должны их установить один раз и на длительный срок — минимум на семь лет. Не надо каждый год сносить палатки и новые ставить. И пусть предприниматель работает, соблюдает все установленные требования и правила. А определять, нужна такая торговля или нет, будут уже потребители. Кроме того, сейчас очень много избыточных требований для рыночной, ярмарочной торговли, которые мы будем предлагать сокращать, чтобы торговать на рынках было удобно и выгодно.
Главное, должна быть безопасность, должны быть соблюдены санитарно-гигиенические требования. И хочешь сам торгуй, хочешь — отдавай посреднику. Это неважно.
А мобильная торговля? Мы потенциально оцениваем спрос в 50 тысяч автомобилей по стране, а это для автопрома нашего очень важно, это вклад в производство легких коммерческих автомобилей. У нас вообще нет правил мобильной торговли. Мы в законопроекте прописали требования, которые должны быть. Например, для того чтобы потребитель смог защитить свои права, надо, чтобы в чеке был указан номер машины. Если покупатель приобрел неликвидный товар, у него должна быть возможность предъявить соответствующие претензии продавцу. Это даст серьезный толчок развитию торговли. Мобильная торговля важна и с точки зрения доставки товаров в отдаленные населенные пункты. Конечно, когда-нибудь мы до дронов доживем, они будут доставлять.
— И на Москву планируете этот закон распространить?
— Вы в министерстве курируете алкогольный рынок, после трагедий с "Боярышником" расскажите, пожалуйста, о ваших предложениях по борьбе с нелегальным алкоголем.
— Эту проблему нельзя решить лишь запретительными мерами. Нужно создавать возможность для того, чтобы как можно больше предпринимателей работали в легальном поле и использовали легальные каналы продажи для продукции.
— Как это сделать?
— Легализовать сами правила. Лицензия на торговлю алкоголем должна перестать быть барьером для ведения легального бизнеса. Нужно сделать так, чтобы получить ее было намного проще и дешевле, чем сейчас. Нужно отменить абсолютно все излишние требования, которые нужно выполнить сейчас для получения лицензии. По сути, лицензирование выгодно государству — значит, мы не должны ставить препятствий для получения лицензии. Ведь если предприниматель торгует алкоголем с лицензией — значит, он торгует легальным алкоголем. Мы сейчас такой проект подготовили и внесли.
Речь идет о дифференцированной стоимости лицензии в зависимости от населенных пунктов и количества проживающих там людей. Когда в крупном городе за лицензию на алкоголь надо заплатить 65 тысяч рублей в год и в маленьком населенном пункте такую же сумму, понятно, что это заставляет предпринимателей уходить в тень. Мы предлагаем, что в маленьких населенных пунктах она должна стоить 3,5 тысячи рублей. Наша задача добиться, чтобы все работали в правовом поле.
— Недавно вице-премьер Александр Хлопонин предложил создать единый регулятор по табаку и алкоголю.
— Мы не против. Будет легче бороться или нет, опыт покажет. Мы не возражаем и против введения ЕГАИС на табачную продукцию. Просто нужно при разработке соответствующих предложений учесть, что табак и алкоголь — совершенно разные товары, поэтому и ЕГАИС должен учитывать эту специфику. Но это все решаемые вопросы.
— Как вы относитесь к идее раздельного регулирования рынка алкогольной продукции — пива, вина и крепкого алкоголя?
— Мы поддерживаем эту идею. Конечно, нельзя одинаково регулировать оборот водки (точнее, крепкого алкоголя), пива и вина. Сейчас регулирование действует по принципу "всех под одну гребенку". Между тем, и это очевидно, регулирование должно стимулировать перемещение потребления с крепкого алкоголя на натуральное вино и пиво.
Известно, что от пива, например, не зафиксировано случаев острых алкогольных отравлений. От вина их минимальное количество. Основной вред — от крепкого алкоголя. Поэтому и нужно, чтобы регулирование по-разному подходило к этим сегментам. Напомню, что в советское время пиво вообще не рассматривалось как алкогольный напиток. Оно проходило по категории "воды". Были даже такие магазины и киоски — "Пиво-воды". Так что раздельное регулирование — это насущная необходимость. Ну а как конкретно это делать — нужно обсуждать.
— Правительство сейчас работает над стратегией-2025, и все профильные ведомства готовят свои предложения. Какие инициативы по поддержке отдельных отраслей промышленности вы уже подготовили?
— Расскажу по тем направлениям, которые курирую. В их числе легкая промышленность и лесопромышленный комплекс.
Легкая промышленность у большинства граждан ассоциируется с производством одежды, обуви, кожгалантереи, сумок и шляпок, и еще с советских времен отношение к ней было как к периферийной отрасли, но сегодня все в корне изменилось. Мы рассматриваем эту отрасль как стратегическую и высокотехнологичную, способную удовлетворять запросы других секторов промышленности.
Сегодня продукцию легпрома можно встретить в медицине, строительстве, как в дорожном, так и в капитальном. Активно используется наша продукция в автопроме и авиастроении, прежде всего для внутреннего убранства салона. И, конечно, одежда специального назначения — спорт, активный отдых, военная тематика.
Например, в этом году в Тульской области я участвовал в открытии предприятия — это отечественная компания с консорциумом иностранных инвесторов, где на самом современном оборудовании придают тканям огромное количество различных свойств. Одновременно этот материал защищает от влаги, от ветра, от удара электрической дуги, эта ткань огнеупорная, огнезащитная, гигроскопичная и приятная на ощупь.. И таких предприятий у нас становится все больше.
Почему важно развивать легкую промышленность? Прежде всего потому, что сырье для производства технологичных товаров лежит у нас прямо под ногами. Мы богаты нефтью и газом, по запасам лесных ресурсов мы делим первое и второе место с Бразилией. У нас развиты нефтехимия и газохимия. А это основа для современных высокотехнологичных тканей из полиэстера, полиамида и вискозы. Многие не знают, что основа для вискозы — это как раз древесина. Производство растворимой целлюлозы обладает высоким экспортным потенциалом. Мы вполне можем занять рынки многих стран мира. Планируется реализовать проект по строительству двух комбинатов по производству растворимой целлюлозы мощностью 250-300 тысяч тонн в год и отдельным направлением развить цепочку производства вискозного волокна для легкой промышленности.
Кроме того, у нас есть своя шерсть, свой лен, свои шкуры крупного рогатого скота. Единственное, чего в России нет, это своего хлопка. Но вискоза и котонизированный лен вполне способны при необходимости заместить хлопок.
Сейчас мы активно ищем инвесторов, которые могли бы этим заняться, создать вертикально интегрированную цепочку производства — от растворимой целлюлозы до готовой продукции. Наши компании уже ведут переговоры с потенциальными инвесторами, мы в этом процессе тоже активно участвуем. Производство может быть налажено в Красноярском крае, на Дальнем Востоке или в Иркутской области. Там, где есть необходимые запасы сырья и понятны рынки сбыта.
— А государственные вложения в эти проекты не требуются?
Есть много разных инструментов, чтобы поддержать инвестора. Мало того, мы с каждым потенциальным инвестором работаем индивидуально. И что отрадно, обращаются немало иностранных инвесторов, несмотря на санкции, негласные запреты за рубежом, преодолевая любые политические сложности и барьеры.
— Какие главные проблемы у легкой промышленности?
— Конечно, есть проблемы в отрасли, достаточно сложен до сих пор доступ предприятий легкой промышленности к заемным финансовым ресурсам. Хорошо бы, чтобы кредиты у нас выдавались под 4-5% годовых, но это пока недостижимо. Надо добиваться приемлемых условий банковского кредитования. Но чтобы иметь такие возможности с нашей субсидией, надо в банке привлекать средства под 14-15%, что не всегда просто.
Сейчас Минэкономразвития подготовило и внесло в правительство законопроект, который также поможет улучшить условия для предприятий легкой промышленности. Критерий численности работников будет нивелирован с точки зрения отнесения предприятий к малому и среднему бизнесу, что даст возможность нашим предприятиям пользоваться всеми мерами поддержки, которые есть у МСП. На сегодняшний день это ограничение 250 человек и 2 миллиарда рублей выручка, по выручке требование останется.
Еще одна проблема — это нелегальный оборот, в легпроме он очень большой. Сейчас мы начали эксперимент по маркировке, по изделиям из меха прошел успешно и уже подготовлен еще ряд позиций. Это касается не только одежды, в списке есть еще покрышки, фотокамеры. Какая будет маркировка — пока вопрос. Это могут быть RFID-метки, DataMatrix, QR-код, в зависимости от стоимости товара и доли нелегального рынка. Список позиций уже отправлен в правительство, он будет утверждаться у первого вице-премьера Игоря Шувалова. Чем хороша маркировка? Когда товар ввозится в страну, реализуется в розничной или оптовой сети, трудно определить, было ли нарушено законодательство при его ввозе или производстве. Если нет маркировки, то ясно, товар априори находится нелегально в обороте и должен быть из оборота изъят.
— А вы просчитывали, не приведет ли маркировка к удорожанию этих товаров?
— С точки зрения самой маркировки нет, сама метка будет стоить до десяти рублей. Главная задача — навести порядок на рынке. Создать прозрачную, честную конкурентную среду. Это актуально не только для рынка легкой промышленности, но и для многих других отраслей. С нелегальным оборотом борются все страны.
— Когда эта система может заработать?
— Как будет принято решение на уровне Евразийской экономической комиссии. Сейчас у нас десять позиций, дальше будем постепенно добавлять.
В меховом эксперименте наши партнеры по ЕАЭС участвовали. Но если они в дальнейшем откажутся от применения системы маркировки, мы вынуждены будем принимать решение маркировать товары только на территории России, а немаркированные товары из этих стран будут также ограничены у нас в обороте.
— Какие меры поддержки вы предлагаете для лесопромышленного комплекса?
Отдельно хотелось бы остановиться на таком важном направлении развития ЛПК как деревянное домостроение. Современные технологии обработки древесины позволяют создавать материалы с уникальными строительными свойствами, которые по некоторым параметрам превосходят традиционные, причем у нас в России уже созданы такие производства.
— В части поддержки лесной промышленности планируется ли как-то менять политику в отношении экспортных пошлин на лес?
— У нас введены запретительные пошлины на экспорт необработанной хвойной древесины из Сибири. Под низкую ставку вывозится только та древесина, которая заготавливается в рамках выделенных квот, которые распределяются в соответствии с нашими обязательствами в ВТО, при этом квоты выбираются лишь наполовину.
Мы также хотим повысить контроль за реализацией приоритетных инвестпроектов по лесопереработке. Например, мы настаиваем, что, прежде чем заготавливать и реализовывать его, необходимо ввести мощности, а не наоборот.
Это как у классиков: можно утром стулья, а вечером деньги? Можно, но деньги вперед. Плюс этапы реализации инвестиционного цикла будут прописаны более тщательно, повышена ответственность регионов.
