Накануне с официальным визитом в Москве находилась замминистра иностранных дел Пакистана Тасним Аслам. Главным образом речь шла о ядерном разоружении, борьбе с терроризмом и ситуации в Афганистане. Высокопоставленный дипломат сообщила о проведении следующего раунда консультаций с российскими партнерами уже в Исламабаде. Об этом, а также о перспективах проведения совместных военных учений России и Пакистана Аслам рассказала в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Татьяне Калмыковой.
— Вы провели в Москве переговоры с российскими коллегами из МИДа, что обсуждалось?
— Состоялось обсуждение вопросов по двум направлениям. Мы ведем стратегический диалог по вопросам разоружения и второй диалог по борьбе с терроризмом. В целом, у Пакистана и России очень близкие подходы по данным вопросам. Так, по ядерному разоружению мы очень тесно работали в Женеве, делились конкретными предложениями в рамках Конференции по разоружению.
— Вы упомянули про следующий раунд переговоров с РФ в Исламабаде, когда это будет?
— Верно. Господин Рябков возглавляет российскую делегацию. Я его пригласила в Исламабад. Мы с нетерпением ждем дискуссии. Для нас очень важно сохранять диалог. Стратегический диалог теперь мы проводим два раза в год. Пока у нас нет определенных дат, необходимо сверить графики. Вероятно, встреча пройдет весной, а потом еще одна осенью.
— Вы также отметили, что есть понимание, в каких областях можно расширить сотрудничество по противодействию терроризму, может ли идти речь о проведении совместных действиях с Россией?
— Проведение совместных действий представляется маловероятным, потому что в этом регионе ИГИЛ не захватил никакой территории. Существует идеология, которую некоторые люди пытаются распространить. Так что сотрудничество с Россией в этой области следует относить к обмену информацией и мнениями, к примеру, как остановить террористов ИГИЛ в распространении насилия с использованием интернета, СМИ и прочее. Наша ситуация не похожа на Сирию или Ирак, где у ИГИЛ есть территория. Это больше искаженная идеология, от которой нам надо уберечь наш народ.
— То есть сотрудничество с Россией в этой сфере ограничивается обменом информацией?
— Мы делимся оценками, анализом ситуации, а также тем, что происходит в ООН, где мы можем вместе работать. Это очень важно.
— Говоря об ИГИЛ, растет ли обеспокоенность у Исламабада? В последнее время террористы активизировали свою деятельность в этом регионе…
— На самом деле, мы не можем говорить о присутствии ИГ в Пакистане. Мы почти очистили область Северного Вазиристана, где располагались такие террористические группировки, как Исламское движение Восточного Туркестана (ETIM), Исламское движение Узбекистана (IMU), "Аль-Каида", "Техрик-и-Талибан Пакистан" (TTP). Теперь те же самые люди заявляют, что они входят в ИГИЛ. Это не те люди, кто приезжают из Сирии или Ирака. Это в своем большинстве люди из Афганистана, где располагаются террористы ТТП, которые пересекли границу, когда мы начали предпринимать действия против них. Теперь они заявляют о связях с ИГИЛ. Но в основном все они базируются в Афганистане, в некоторых провинциях, которые близки к нашей границе. Но у них нет своей территории, они перемещаются от одного места к другому.
— А нет ли опасений, что в будущем эти люди постараются захватить территории Пакистана?
— Это невозможно, поскольку у нас есть усиленный пограничный контроль (с Афганистаном — ред.). Мы стараемся регулировать трафик перемещения людей. Мы не хотим останавливать афганцев, которые пытаются приехать в Пакистан. Но мы также не хотим, чтобы террористы проникали под видом обычных афганцев в Пакистан. Так что сейчас мы занимаемся строительством блокпостов даже в тех областях, которые не регулируются (договором между странами — ред.). Например, горные перешейки. Там у нас будут посты, на которых будут отслеживаться перемещения. Мы сейчас находимся в процессе их строительства.
— Расскажите о действиях Пакистана по отношению к движению "Талибан" сейчас, продолжаете ли вы их выдавливать из страны?
— Когда мы начали операцию "Зарб-и-Азб", многие из них укрылись в Афганистане. Возможно, очень немногие из них остаются на территории Пакистана. У нас до сих пор проживает почти 3 миллиона афганцев. Из этих трех миллионов установить, кто связан с "Талибаном", а кто нет — очень сложно. Мы сможем взять на себя такую ответственность и заявить, что в Пакистане больше нет талибов только тогда, когда все афганцы возвратятся к себе на родину. Половина из этих 3 миллионов даже не задокументированы.
Иногда мы сталкиваемся с несправедливой критикой в свой адрес. С одной стороны, международное сообщество хочет, чтобы нелегально проживающие афганцы остались в Пакистане, с другой стороны, вы говорите, чтобы мы выгнали талибов. Как мы узнаем, кто из этих трех миллионов людей имеет связи с "Талибаном"? Мы не можем следить за каждым из этих трех миллионов. Пакистан — это не полицейское государство. Проблема полностью разрешится, когда все афганские беженцы и нелегально проживающие афганцы вернутся в свою страну.
Мы уверены, что этот вопрос нельзя решить только военными действиями. Необходим мирный процесс. И международное сообщество согласно с этой точкой зрения. Мы стараемся способствовать этому процессу, но принадлежать и руководиться он должен самими афганцами. Афганистан должен сам вести этот процесс, а другие страны могут помогать в этом.
— Пока все выглядит так, что переговоры по национальному примирению между афганским правительством и Пакистаном полностью остановились…
— Незадолго до второго раунда переговоров было объявлено, что мулла Омар мертв. В преддверии переговоров стало известно, что "Талибан" выходит из переговоров. Во-вторых, убийство муллы Мансура в результате удара беспилотника. Если вы убили их лидера, кто теперь придет разговаривать? Вы не можете преследовать две противоречащие друг другу цели.
— Да, но лидер талибов был убит силами США. При этом на территории Пакистана.
— Это очень интересно… да, на территории Пакистана, но мы крайне заинтересованы узнать, поскольку он путешествовал во многие страны, с кем он там встречался?
— Продолжая эту тему, спецпредставитель президента РФ по Афганистану Замир Кабулов заявил, что в декабре пройдут консультации между Китаем, Россией и Пакистаном в Москве, есть возможность создания регионального партнерства для решения афганской проблемы?
— Ситуация в Афганистане влияет на нас больше всех. Мы заинтересованы в этих консультациях с Россией, чтобы найти путь по продвижению вперед. Так что мы ждем этой встречи и надеемся, что мы сможем прийти к неким новым идеям.
— А какова ситуация с американцами, которые раньше участвовали в переговорах по Афганистану? Россия устраивает трехсторонние переговоры. Будет ли Пакистан в них участвовать?
— Пакистан будет участвовать. Ситуация в Афганистане не влияет на США или Мексику в той степени, в какой она влияет на нас. Есть много переговорных процессов, и они не должны взаимоисключать друг друга. Каждый форум привносит свои перспективы. Ситуация в Афганистане влияет на Россию и ее соседей в Центральной Азии. Так что у России есть законный интерес для участия в этих встречах.
— Раз уже мы затронули тему взаимодействия с американцами, ожидает ли Пакистан изменения политики США после избрания Дональда Трампа президентом?
— Пока направление политики новой администрации не ясно. Очевидно, что все ждут ключевых назначений. Пока рано говорить, как будет действовать новая администрация.
— Поднимался ли этот вопрос с российскими партнерами?
— Естественно, что это одно из главных мировых событий. Это затрагивалось (в переговорах — ред.). Но повторюсь, этот вопрос (будущей политики США — ред.) еще открыт.
— Другой важный вопрос — это отношения с Индией. Не считаете ли вы, что ситуация деградирует?
— По какой-то причине Индия нагнетает напряженность. Сейчас наши военные вовлечены в борьбу с терроризмом на границе с Афганистаном. Ситуация улучшается, мы очистили большинство областей, и мы хотим убедиться, что это долгосрочно и стабильно. В то же самое время Индия пытается отвлечь Пакистан (от борьбы с терроризмом — ред.). Это очень серьезный вопрос. Может ли это означать некое содействие ТТП, ИГИЛ, "Аль-Каиде"? И почему они это делают? Во-вторых, сохраняется очень сложная ситуация с правами человека в оккупированном Кашмире. Более 150 человек были убиты и более 16 тысяч ранены за последние 4 месяца. Это попытки Индии сместить внимание от того, что происходит в Кашмире на напряженность в отношениях с Пакистаном. Это не зрелый подход. Это поведение очень опасное и безрассудное. Это несет опасность и риск эскалации. И мы указали на это в ООН, что Индия играет с огнем. Пакистан и Индия — государства, обладающие ядерным оружием. Нельзя продолжать нагнетать напряженность. Наш ответ всегда был очень сдержанным. Так что на международном сообществе также лежит ответственность, чтобы рассказать, что происходит в оккупированном Индией Кашмире, и поговорить с Индией.
— Если ситуации будет ухудшаться, Пакистан готов предпринять более жесткие меры?
— За последние две недели индийские ВС убили несколько мирных граждан — детей и женщин. Когда мы отвечаем, мы отвечаем в полной мере, но также мы заботимся о том, чтобы люди, находящиеся в Кашмире, не пострадали. Они теперь используют оружие большей дальности, и целями являются мирные жители Кашмира. Мы не можем этого делать. А что касается передвижения индийских подлодок в территориальных водах Пакистана — это очень серьезная эскалация.
— Не считаете ли вы, что пора сесть за стол переговоров с индийскими партнерами?
— Мы говорили об этом и повторяли, что нам нужно разговаривать, поскольку такой подход не решит имеющихся проблем. Мы заинтересованы в обсуждении террористических актов. Индия говорит, что пакистанские неправительственные организации стоят за атаками на Патханкот (индийская авиабаза — ред.). Мы готовы сотрудничать, мы просим поделиться информацией. Мы готовы помочь в расследовании. И мы послали совместную команду по расследованию в Индию на авиабазу, но они не разрешили команде встретиться хоть с кем-то из свидетелей. Тогда как расследовать? Пока вы не предоставили доказательства, как мы можем что-то сделать.
— То есть сейчас между Пакистаном и Индией нет контактов на официальном уровне?
— Ранее контакты были между директорами, но сейчас это не происходит.
— Не считаете ли вы необходимым установить некую "горячую линию" для предотвращения и обсуждения инцидентов?
— Такая "горячая линия" существует как раз между директорами по военным операциям. Мы принимаем меры по восстановлению доверия. Были встречи военных командиров на местном уровне, пытались разрешать какие-то вопросы. Предполагается, что директора по военным операциям связываются друг с другом еженедельно, но я не уверена, что они до сих пор это делают.
— Возвращаясь к вопросу российско-пакистанских отношений, в октябре мы проводили совместные учения "Дружба-2016", могут ли они стать постоянными?
— Первые учения прошли очень хорошо. Мы это очень ценим. И я полагаю, что следующие учения должны пройти здесь, в России. У нас нет пока подтвержденных дат, но мы надеемся, что этот процесс продолжится. Это очень хорошее взаимодействие между военными. Мы учимся друг у друга и устанавливаем большее доверие. Россия для нас дружественная страна. Эти учения полезны.
— Планируется ли визит министра обороны Пакистана в Россию?
— Он должен был приехать, но его визит был отложен. Вероятно, это произойдет в ближайшем будущем. На министерском уровне у нас идет хорошее взаимодействие.
— А какие действия готов Пакистан предпринять по установлению режима нераспространения ядерного оружия? Были сообщения, что между Пакистаном и Саудовской Аравией есть соглашение по сотрудничеству в ядерной сфере, так ли это?
— Такой договоренности нет. К сожалению, большинство таких сообщений исходят из Нью-Дели.
Мы всегда выступали против распространения ядерного оружия. Еще до того, как Индия провела испытания ядерного оружия в 1974 году, Пакистан предлагал сделать Южную Азию зоной свободной от ядерного оружия. После теста Индии мы были вынуждены также заняться разработкой ядерного оружия. В то же время мы по-прежнему предлагаем Индии ввести режим стратегического сдерживания, чтобы предотвратить инциденты и использование ядерного оружия. Мы являемся ядерными государствами и необходимо вести себя более ответственно. Давайте установим режим стратегического сдерживания. Это предложение Пакистана до сих пор остается на столе, но Индия отказывается от обсуждения этой темы.
