Анна Михайлова, специально для МИА "Россия сегодня"
Очереди на вход, в гардероб и к стендам с книгами — ажиотаж на выставке интеллектуальной литературы Non/fiction в ЦДХ сравним с очередями в этом году на выставки Серова и Айвазовского в Третьяковской галерее по соседству. Не последнюю роль в таком ажиотаже сыграли приглашенные писатели, в числе которых были авторы по-настоящему мирового масштаба.
Хотелось успеть и на английского сатирика Джонатана Коу, и на его земляка Себастьяна Фолкса, автора одной из книг о Джеймсе Бонде и еще 12 очень достойных романов. И обязательно послушать уэльского сценариста Эндрю Дэвиса, известного российскому зрителю по сериалам "Карточный домик" и "Война и мир".
Выходцев из Соединенного королевства в этот раз особенно много. Но так и было задумано, ведь 2016 — год языка и литературы Великобритании в России. Были среди трех десятков зарубежных гостей и польский прозаик Януш Вишневский, и популярные французские писатели Мари-Од Мюрай и Жан-Филипп Арру-Виньо, и норвежские исследователи Бьорн Арлов и Бор Стенвик. Наконец, презентации, лекции и чтения вели почти полсотни отечественных мастеров слова: Людмила Улицкая, Лев Рубинштейн, Дмитрий Быков, Андрей Смирнов, Виктор Ерофеев, Максим Кронгауз.
Тем не менее, пожалуй, самым ожидаемым событием Non/fiction стал приезд букеровского лауреата, живого классика Джулиана Барнса. Казалось бы, что удивительного: писатель приехал на крупную международную ярмарку представлять свою новый роман. Тем более что книга о Дмитрие Шостаковиче, и где, как не в Москве, ее презентовать.
Возможно, поэтому регистрация на встречу с Барнсом в киноконцертном зале ЦДХ на 600 мест закрылась в считанные дни. Перед появлением самого Барнса счастливцев, оказавшихся внутри, снова проинформировали, что снимать и записывать на диктофон ничего нельзя, подписывать больше одной книги и делать селфи с автором тоже не рекомендуется.
Беседа, естественно, шла на английском, но Барнс буквально с первых же минут показал себя человеком, которому русская культура очень близка. Писатель рассказал, что начал изучать русский язык в 16 лет, еще в школе. Тогда же он заинтересовался классической музыкой. Это увлечение передалось от старшего брата, который перепродавал Джулиану недоевшие пластинки.
Барнс был потрясен противостоянием композитора с властью, с тех пор его стала интересовать не только музыка Шостаковича, но и непростые обстоятельства его жизни. Любопытно, что в книге Барнс использует много деталей советского быта. Например, какие оскорбления кричали друг другу игроки советской и югославской сборной во время футбольного матча. Или такие небанальные выражения, как "лучшая птица — колбаса". На вопрос, откуда английский классик черпает эти знания, он вспомнил свою поездку в СССР в 1965 году:
Прочитав несколько отрывков из романа и поинтересовавшись у публики, как к музыке относится Владимир Путин, Барнс рассказал о своих любимых русских авторах.
"Утром я был Третьяковской галерее, и видел там множество портретов писателей — Пушкин, Лермонтов, Толстой, Тургенев, Достоевский…У меня было чувство, как будто я встретился со своими предками или старыми друзьями".
При этом писатель посетовал, что уже не может читать на русском, хотя в школе одолел "Асю" Тургенева и "Детство" Толстого, с которым, правда, были сложности. И, конечно, пьесы Чехова, которые Барнс поставил вровень с произведениями отметившего в этом году 400-летие главным английским "барда".
"Чехов для британцев — величайший драматург в мире, наряду с Шекспиром, конечно. Я недавно был в Национальном театре Лондона, они ставили "Иванова", "Платонова" и "Чайку". Пьесы шли целый день, одна за другой. Даже ранний Чехов удивительный. Я считаю, что "Платонов" — отличная пьеса. Но если бы мне нужно было взять одну пьесу на необитаемый остров, я бы взял "Дядю Ваню". Это, возможно, даже более великая вещь, чем все пьесы Шекспира. Только Лондону не говорите".
Барнс добавил, что существует некая духовная параллель между русскими и британцами. Жителям туманного Альбиона, по словам писателя, очень по душе меланхоличная серьезность русской литературы.
Говорил Барнс и о том, что волнует сегодня и писателей, и издателей, и преданных читателей: жива ли сегодня серьезная литература, можно ли действительно констатировать смерть классического романа? "Мы это уже проходили", — успокаивает Барнс. Возможно, лучшее подтверждение его словам — очереди на выставку и посетители, покидающие ее сумками, полными книг.
