Обретение мощей святителей Гурия и Варсонофия, Казанских чудотворцев
Святитель Гурий (в миру Григорий Руготин) был первым архиепископом учрежденной в 1555 году Казанской епархии. Родом он был из подмосковного городка Радонежа, изнебогатой дворянской семьи. В юности служил управляющим имением у князя Ивана Пенькова, который, поверив навету, что у молодого управляющего роман с его женой, засадил Григория в подземелье, где тот подорвал здоровье, но укрепил и углубил религиозное чувство.
Выйдя из темницы, он принял постриг в Иосифо-Волоколамском монастыре, потом почти 9 лет был его игуменом, а после год управлял Троицким Селижаровым монастырем в Тверской епархии.
На Казанскую кафедру его избрали по жребию. А в помощь ему дали архимандрита Варсонофия из Пешношской обители для основания там монастыря.
Выбор Варсонофия для православной миссии в Казани был не случаен: сын приходского священника из Серпухова он в 1512 году во время рейда Ахмат Гирея и Бурнат Гирея на Рязань попал в татарский плен и пробыл там три года, пока отец собирал деньги на выкуп. В плену он выучил татарский язык, а вернувшись домой, поехал в Москву и в Спасо-Андрониковом монастыре принял иноческий потриг.
Со временем добродетельного и благочестивого монаха Варсонофия поставили игуменом Николо-Пешношской пустыни, основанной в 15 верстах от Дмитрова учеником преподобного Сергия Радонежского преподобным Мефодием. А в 1553 году царь Иван Грозный, заехав в обитель по пути в Кириллов Белозерский монастырь, обратил внимание на опытного настоятеля, побывавшего в плену и знающего язык и нравы татар, и вспомнил о нем, когда в Казани открывали новую епархию.
Вместе с архиепископом Гурием и архимандритом Варсанофием в Казань отправили несколько монахов Пешношского и Андроникова монастырей, и уже через год в Казанском кремле был основан Спасо-Преображенский монастырь, ставший в скором времени средоточием духовной жизни бывшей татарской столицы, а через несколько лет число иноков в нем дошло до ста.
Архимандрит Варсонофий усердно обращал татар в православную веру, чему немало способствовало знание татарского языка. За несколько лет работы миссии в Казани появилось четыре монастыря, Благовещенский кафедральный собор и более десяти городских церквей. Но в 1561 году архиепископ Гурий тяжело заболел. По праздникам его приносили в церковь — он уже не мог ни ходить, ни стоять.
В 1563 году он принял от архимандрита Варсонофия великую схиму и после смерти был погребен в Преображенском монастыре.
А через четыре года, когда скончался Тверской епископ Акакий, митрополит Филипп, вызвал архимандрита Варсонофия в Москву и поставил его на Тверскую кафедру. Времена для Твери, не вошедшей в опричнину, были тяжелые. Как, впрочем, и не только для Твери. С ужасом и негодованием узнал епископ Варсонофий, что друг его Герман, архиепископ Казанский, вызванный в Москву для возведения в сан митрополита и осмелившийся кротко напомнить царю, что тот даст ответ на суде Божием за свои жестокости, был изгнан и умер в заточении. Много страшных событий прошло пред глазами Варсонофия за четыре года его архиерейского служения.
В 1571 году он удалился на покой в основанную им в Казани обитель, пять лет провел там в молитве и уединении и принял великую схиму, а когда скончался, был погребен там же, в Преображенском монастыре.
А в октябре 1595 года, когда по благословению патриарха Иова начали строить в обители новый Преображенский храм, обрели мощи святителей Гурия и Варсонофия, и тогдашний Казанский митрополит, будущий патриарх Ермоген, описал это событие в составленном им житии своих святых предшественников.
Суккот
Еврейский праздник кущей, Суккот, начинается на 15-й день нового года (15-е тишрея) и продолжается 7 дней. На это время, по традиции, следует покинуть свой дом и перебраться в шатер (кущу) — в память о блуждании евреев по Синайской пустыне и о Скинии — походном храме, где хранился Ковчег Завета и совершались жертвоприношения до постройки Иерусалимского Храма.
Праздник Суккот отмечается в пору изобилия и подведения итогов материальным достижениям. Но есть опасность, что это приведет человека к мысли, будто "сила моя, руки моей крепость доставила мне все это добро". И чтобы подчеркнуть, что материальные блага преходящи и достижение их не может быть самоцелью, Тора говорит человеку, с удовлетворением разглядывающему все, что он нажил: именно сейчас уйди из дома твоего — из твоей теплой, надежной крепости, снабженной всеми удобствами, — и смени его на шаткое временное жилище, открытое всем ветрам и беззащитное перед превратностями погоды. Знай, что вся наша жизнь в этом мире — это жизнь в шалаше, покрытом листьями, которые сегодня зелены, а завтра увянут. Единственное твое ценное приобретение — это исполнение заповедей Всевышнего и твое духовное обогащение.
Первый день праздника — йом тов, день, когда всякая работа запрещается. Потом наступают "будни праздника", в которые разрешается делать необходимое. А на восьмой день празднуют Шмини Ацерет — "праздничное собрание". В этот день произносятся поминальные молитвы и молитвы о дожде.
В первые два праздника Суккот, а также в Шмини Ацерет (восьмой день) зажигают праздничные свечи — по обычаю, в шалаше. Но если он плохо защищен от ветра, то свечи зажигают дома, произнося благословение о свечах праздника и благодарственное благословение.
Семь гостей посещают в течение праздника кущу каждого еврея, соблюдающего заповеди Торы: души Авраама, Ицхака, Яакова, Йосефа, Моше, Аарона и Давида, и каждый из них по очереди возглавляет их всех, и каждый познал вкус скитаний. А чтобы удостоиться посещения этих семи гостей и чтобы праздничное веселье было настоящим весельем, каждый зовет к себе гостей из плоти и крови.
В Суккот выполняют особый ритуал — "вознесение лулава". Лулавом называется лист пальмы, входящий в набор из четырех растений, которые принято поднимать и благословлять. Каждое из них символизирует определенный тип людей: этрог (вид цитрусовых), обладающий и вкусом, и запахом, — это евреи, знающие Тору и совершающие добрые дела; лист финиковой пальмы, дающей плод сладкий, но без запаха, — это евреи, обладающие знанием Торы, но не совершающие добрых дел; мирт — растение несъедобное, но приятно пахнущее — это евреи, от которых, как аромат, исходят добрые дела; ива, у которой нет ни вкуса, ни запаха, — это евреи, которые не знают Тору и не делают добра. И все-таки Бог всех соединил в один букет, арбаа миним — один народ, чтобы помогали друг другу, просвещали друг друга и отвечали друг за друга.
В Израиле в Суккот всегда царит особая радостная атмосфера. По всей стране можно видеть шалаши — во дворах, в палисадниках, на балконах и верандах, на автомобильных стоянках. Ни одна военная база не обходится без праздничной кущи. Сегодня уже мало кто действительно живет в них все семь дней — обычно семья там только обедает, лишь некоторые остаются на ночь.
Особенно радуются Суккоту дети: после первого праздничного дня школьники и студенты не учатся, а на предприятиях и в учреждениях принято либо брать отпуск, либо работать полдня.
На праздничное угощение приглашают не только родных и близких, но даже малознакомых людей, и это особенно важно для тех, кто нуждается в дружеской и моральной поддержке.
В этот праздник евреи обращаются к Всевышнему с благодарностью и восхвалениями за то, что Он благословил свой народ изобилием.
