Геворг Мирзаян, доцент Финансового университета при правительстве РФ, для РИА Новости
Организация Объединенных Наций получила нового, девятого по счету руководителя. И впервые за все время на эту должность назначили не разговорщика, а управленца. Им стал бывший премьер-министр Португалии и Верховный комиссар ООН по беженцам Антониу Гутерреш.
Но, с другой стороны, сейчас для ООН возникает уникальная возможность получить хотя бы часть функций, которыми она была наделена на момент ее создания. В частности, стать неотъемлемой частью механизма глобального управления.
Болтай и маневрируй
Обычно Генеральным Секретарем ООН избирали какого-нибудь ответственного дипломатического работника, желательно бывшего министра иностранных дел.
Квалификация соответствовала рабочим обязанностям. Во время Холодной Войны задачей Генсека было лавировать между позициями великих держав и содержать ООН ка площадку для переговоров.
После окончания биполярного противостояния задача изменилась на еще более дипломатичную — Генсек ООН должен был делать вид, что от него что-то зависит.
При Пан Ги Муне (бывшем министре иностранных дел Южной Кореи, одним из прозвищ которого было "скользкий угорь" за умение уходить от острых вопросов) ООН продолжила деградировать. Ее ценили только за возможность выступить с трибуны Генеральной Ассамблеи перед всеми государствами-членами и, например, порвать устав ООН.
Все попытки Организации стать посредником принести мир на тот же Ближний Восток (Йемен, Сирия) оканчивалось конфузом. Запад не хотел себя сдерживать рамками закона, а Россия не могла достичь компромиссных решений с Америкой.
Надорвались
Однако сейчас ситуация начала меняться. Неспособность Соединенных Штатов далее управлять миром в одиночку наконец-то поняли даже сами Соединенные Штаты. Для этого им потребовалось проиграть все малые войны, в которых они активно участвовали с начала нулевых.
"Не наработав классического европейского опыта дипломатии и конфронтации, вашингтонские элиты плохо разбираются в нюансах большой стратегии. Они умеют нажить себе необязательных врагов, порвать и сломать там, где тонко и хрупко, — именно поэтому политика США регулярно вызывает конфликты и кризисы", — пишет управляющий партнер аналитического агентства "Внешняя политика" Андрей Сушенцов.
Сирийская кампания окончательно продемонстрировала лимиты американского влияния — истеблишмент в Вашингтоне столкнулся с тем, что у него нет альтернативных вариантов стратегии в Сирии помимо сотрудничества либо с Россией, либо с радикальными исламистами.
Сейчас американский интерес — выйти или хотя бы минимизировать свое участие в сирийских делах, а не таскать из сирийского огня иранские каштаны для Дома Саудов (заинтересованных в том, чтобы американская армия вступила в войну с иранскими Стражами Революции).
Трамп, очевидно, сразу сделает выбор в пользу второго. Хиллари же выберет "неоизоляционизм" либо сразу, либо после того, как она и ее сторонники на деле поймут невозможность проведения неолиберальной интервенционалистской политики. Например, после еще одного регионального кризиса. Очень хотелось бы, чтобы он не имел ядерной составляющей.
Уйти и поделить
Однако ослабление американской мощи — эта палка о двух концах. Простой уход или сваливание США с поста мирового лидера не снизит, а наоборот повысит конфликтность в мировой политике.
Без американского кольта перед глазами великие державы начнут вести себя слишком агрессивно.
Что, например, может привести к обретению ядерного оружия Японией и Саудовской Аравией (и, соответственно, резким повышением возможности ядерного конфликта в Восточной Азии и, особенно, на Ближнем Востоке), обострению отношений между Россией и Китаем, радикализацией восточноевропейского пространства и более агрессивным поведением турок в сопредельных с ними регионах.
Поэтому миру не нужно быстрое и резкое свержение США. Страны должны с наименьшими потерями пройти по тернистой дорожке от единоличного управления миром к созданию нового концерта держав под американским дирижированием. Концерта, в который будут включены все качественно играющие инструменты вне зависимости от их личных отношений с дирижером.
И единственной на сегодняшний день площадкой для выстраивания такого сотрудничества, и, самое главное, его имплементации, является ООН. По идее Совет Безопасности Организации должен стать тем самым "концертом держав", которые совместно будут решать мировые проблемы.
Правда, для реализации этих задач нужно сначала повысить эффективность самой организации, провести важные внутренние реформы. Например, дебюрократизировать структуру, назначить на ответственные места ответственных людей.
Собственно, поэтому и начали назначать с поста Генсека, доверив его управленцу Гутеррешу. В бытность премьером Португалии он смог провести важные финансовые реформы, а также сократить госрасходы (что позволило его стране выполнить условия для присоединения к Еврозоне).
Что делать с Совбезом?
Впрочем, некоторые задачи даже Гутеррешу будут не по плечу. Взять хотя бы структуру Совета Безопасности ООН. Квинтет исполнителей, представленных там, отражает реалии 70-летней давности.
Ряд стран утверждают, что было бы неплохо расширить Совбез за счет достойных претендентов — Японии, Германии, возможно даже Бразилии. Есть и другие предложения о реформе этого органа — например, за счет ограничения или даже ликвидации права вето. И если раньше речь шла о теоретических разговорах (действительно, какая разница сколько стран имеют право вето в организации, которая ничего не решает), то по мере движения мира в сторону многополярного концерта реформа Совбеза будет приобретать всю большую актуальность.
Проблема в том, что Россия категорически возражает против первой реформы, а Китай — против обеих. И эти страны будут возражать до тех пор, пока не убедятся, что остальные (старые и новые) члены Совбеза не будут покушаться на их суверенитет. И один лишь Гутерреш таких гарантий не даст.
