Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
Китай — это инновации
Никогда раньше механика "двадцатки" не работала с такой интенсивностью в течение нескольких месяцев: китайцы — признанные мастера организовывать крупные международные форумы или, допустим, Олимпийские игры. Хозяева встречи предложили всем лидерам мировой экономики идеологию и характер документов, которые для этого нужно принять. Более того, документы уже согласованы, и, если ничего не случится, они будут подписаны всеми 20 странами.
Как эти саммиты выглядели (иной раз) раньше? Собирались главы центробанков и министры финансов, а за ними и главы государств и правительств и договаривались: валюты наперегонки не девальвировать, но заливать кризис деньгами… в общем, заключали джентльменский пакт о финансовом ненападении. Джентльменский потому, что выполнение договоренностей — дело добровольное. Что-то и не выполнялось.
Не забудем, что с момента своего рождения (2008 год, на пике начавшегося в США глобального кризиса) "двадцатка" была комитетом спасения мировой экономики, чем-то, в общем, чрезвычайным, импровизационным. Кстати, мало кто знает, что от 2008 года мы отсчитываем биографию "двадцатки" на высшем уровне. Но она существовала и раньше как совещание ведущих финансистов. Чрезвычайность была в том, что в 2008 году потребовалось вмешательство в кризис президентов и премьеров.
Так они год за годом и заседали, и вот результат: сегодня позиция страны-председателя, Китая, в том, что пора признать — мир, может быть, после 2008 года не обрушился, но из кризиса так и не вышел. Надо всерьез разобраться, что не так, и превратить "двадцатку" из органа кризисного реагирования в стратегический Генштаб будущего развития.
Надо ли говорить, что такой тезис полностью вписывается в нынешнюю китайскую экономическую доктрину: хозяева встречи, конечно же, работают на себя не в последнюю очередь. Китай завершил долгий марафон "роста любой ценой" и, став второй (или даже первой) экономикой мира, переходит к стадии, когда ростом движет внутреннее потребление, а не функция мирового производственного цеха.
А что обеспечит потребление, то есть что, условно говоря, продавать стране и миру? Крупные китайские корпорации стали глобальными прежде всего благодаря хай-теку. Слова "Китай" и "инновации" (и "образование", и НИОКР, и т.д.) стали почти синонимами. Любые технологии и инновации превратились чуть не в национальную китайскую религию, которую они теперь предлагают прочим участникам саммита.
Кто несет знамя глобализации
Все эти решения, повторим, уже есть и, скорее всего, будут подписаны лидерами. Вопрос в том, будут ли они выполняться.
И тут надо упомянуть еще одну цель саммита, уже отлитую китайцами в лозунг, — "ограничить импульс некоторых стран к геополитической состязательности". Китайские обозреватели вспоминают, как заседание "двадцатки" в Санкт-Петербурге в 2013 году "отвлеклось на посторонние вопросы", то есть на войну в Сирии. Этого не должно случиться в Ханчжоу, и задача страны-председателя об этом позаботиться.
Относятся ли санкции против России — в финансовой, например, сфере — к мерам, ограничивающим глобальный рост? Конечно. Но дело в том, что Россия не только не единственная, а даже не первая страна, которую "некоторые страны", с их "импульсом к геополитической состязательности", подвергают давлению. Первая — это все-таки Китай, хозяин встречи.
То, что решения можно подписать, а потом не выполнять — это понятно. Что тогда остается Китаю — расписаться в неудаче?
Нет, останется пропагандистская победа. Вот цитата: "Двадцать или даже пятнадцать лет назад основными моторами экономической глобализации были западные страны, такие как США, но сегодня нас часто воспринимают как знаменосцев торговой и инвестиционной либерализации в мире, борющихся против всех видов протекционизма западных стран". Это говорил (в мае этого года) хозяин саммита, глава китайского государства Си Цзиньпин.
То есть статистический выход страны на лидерскую позицию в мире по экономике пора конвертировать в политический успех и влияние.
