Святитель Митрофан Воронежский
Когда будущий Воронежский епископ появился на свет в семье сельского священника в Ковровском уезде Владимирской губернии, на Руси только отбушевала Смута, только выбрали всем миром нового царя — Михаила Романова. Сорок лет Михаил, пошедший, как тогда обычно бывало, по стопам отца, был обычным приходским батюшкой, растил сына и о монашестве не помышлял. Все изменила смерть жены.
Овдовев, в 1633 году он принял постриг, а через три года братия выбрала его игуменом, и семнадцать лет он управлял монастырем, прежде чем в 1682 году был поставлен архиереем только что учрежденной Воронежской епархии.
Что ждало его на месте нового служения? Множество старообрядцев, обосновавшихся здесь, подальше от церковной и царской власти, неграмотное духовенство — да и такого не хватало, пустые церкви, которые приходилось закрывать из-за отсутствия паствы, монастыри в запустении, монахи, для которых слово мирских благотворителей весомей слова архиерея.
В Воронеже новому епископу пришлось поначалу жить на постоялом дворе — архиерейский дом так обветшал, что был для жилья непригоден. Денег не было даже на самое необходимое, а Митрофан первым делом затеял строительство кафедрального собора. Одному Богу известно, чего ему это стоило, но святитель знал, что делал: за двадцать лет, которые было ему суждено управлять епархией, в ней построили больше пятидесяти новых церквей и основали два монастыря.
Но главной его заботой было — добиться, чтобы монастыри стали действительно монастырями, а священники — истинными духовными пастырями. Молитва, личный пример, строгость — вплоть до лишения сана — и отзывчивость на нужды забитого сельского духовенства медленно, но неуклонно меняли жизнь в крае. Борясь с расколом, епископ Митрофан открывал в деревнях школы, что по тем временам было настоящей культурной революцией.
Сам Воронежский архиерей жил строгим аскетом — домашний обиход его был прост до убожества, пищу он ел самую простую, а все доходы тратил на нужды епархии и милостыню. После него не осталось денег даже на похороны. Он и в завещании своем написал: "А келейных денег у меня нет (…) не имам в келии своей ни злата, ни сребра, что дати на воспоминание души моей грешной".
И что удивительно, этот семидесятилетний монах-подвижник, строгий ревнитель христианского благочестия, был одним из немногих архиереев, не только понявшим и принявшим реформы юного царя Петра, но ставшим его деятельным помощником: когда Петр начал строить в Воронеже свой первый настоящий флот, Митрофан помогал ему не только советом и деньгами, но и народ агитировал идти работать на верфи.
Но когда дело касалось духовной жизни, не спускал и царю: когда тот, приехав очередной раз в Воронеж, позвал к себе епископа, он отказался входить в царскую резиденцию, пока оттуда не уберут статуи греческих богов. Петр, по своему обыкновению, вспылил, грозил даже казнить строптивого старца, но тот стоял на своем, и — неслыханное дело — царь уступил: статуи убрали. А когда в 1703 году епископ Митрофан умер, Петр приехал на погребение и сам нес его гроб и произнес слова, оставшееся в истории: "Не осталось у меня такого святого старца".
В августе 1832 года в Благовещенском кафедральном соборе Воронежа были открыты мощи святителя Митрофана, а сам он причислен к лику святых.
