Дмитрий Добров, обозреватель Inosmi.ru
Поздно вечером в воскресенье, 24 июля, в немецком городе Ансбахе, где в эти выходные проходил музыкальный фестиваль, прогремел взрыв. Он раздался в одном из ресторанов в центре города, сам подрывник погиб, 12 человек получили ранения. Взрывное устройство привел в действие 27-летний сириец, которому год назад отказали в статусе беженца. Известно, что после этого он дважды предпринимал попытки самоубийства, после чего его дважды помещали в психбольницу.
А еще раньше, вечером в пятницу, 22 июля, в мюнхенском торговом центре "Олимпия" прозвучали выстрелы. Стрельбу, в результате которой погибли 9 человек, устроил 18-летний Али-Давид Сонболи — сын иранских беженцев, выросший в столице Баварии.
По поводу взрыва в "Олимпии" немецкие СМИ сообщили, что речь идет не о терроризме, а об "акте индивидуального безумия" (amok), что стрелок не был связан с ИГИЛ или другими исламистскими движениями, а был психически неуравновешенным тинейджером. При этом упускается из виду главное — что виновник трагедии происходил из семьи мусульман-иммигрантов и уже в юном возрасте чувствовал себя изгоем в немецком обществе.
Так не все ли равно — совершено преступление по мотивам личной мести или политическим соображениям? Террор отчаявшихся одиночек может быть даже опаснее исламистского заговора, что наглядно продемонстрировал недавний теракт в Ницце.
Они изображают немцев
Кто он — безумец или террорист? Или "два в одном"? Ведь Али-Давид целенаправленно (около года) готовил свою акцию, собирал информацию в интернете, а в рюкзаке у него было обнаружено 300 неиспользованных патронов.
Али-Давид вырос на окраине Мюнхена, в окружении мигрантов и социальщиков, в депрессивной социальной среде. И такая городская субкультура разрослась по всей Европе — Германии, Франции, Великобритании, Швеции.
Неделей ранее — также в Баварии — в поезде на людей напал с топором 17-летний афганец, прибывший в Европу годом ранее. Причина та же — не адаптировался к "западным ценностям". Отсюда — психические проблемы, ненависть к окружающим.
Они ненавидят приютившую их страну
Аналогичные процессы, но куда более масштабные, происходят во Франции, где граждане североафриканского происхождения уже более трех-четырех (!) поколений не могут интегрироваться во французское общество. Вернее, многие смогли, но большинство сидит в окраинных гетто на социальном пособии, курит травку, слушает магрибинский рэп и ненавидит страну, давшую им приют.
Молодые маргиналы из предместий периодически жгут машины добропорядочных буржуа, а самые радикальные совершают теракты с автоматом и "поясом шахида". Салах Абдеслам, участник парижских терактов, как и его брат Брахим, родился и вырос в Бельгии в эмигрантском квартале Мальбек, но взрастившее его общество ненавидел еще больше, чем новоприбывшие беженцы.
Сейчас крайне легковесно звучат заявления канцлера Ангелы Меркель, утверждающей: "Мы справимся". Жизнь показывает, что успешная интеграция лиц, прибывших из стран Африки и Ближнего Востока, в Германии, как и других странах Западной Европы, практически невозможна.
Однако остроту проблемы упорно игнорируют официальная пресса и правящие партии. Западные политики панически обходят эту тему, ее осмелился затронуть лишь кандидат в президенты США Дональд Трамп. Со свойственной ему прямотой Трамп сказал, что Франция и Германия заражены терроризмом, однако виноваты в этом сами, поскольку пустили на свою территорию слишком много мигрантов.
Впрочем, любому трезвомыслящему человеку понятно, что прибытие в Европу миллионов людей из стран третьего мира закладывает под европейские общества бомбу замедленного действия.
Как долго продержится официальный курс на "политкорректность" и "толерантность" перед лицом нарастающих терактов и социокультурной конфронтации? Рост праворадикальных и националистических движений в Европе подсказывает, что смена установок близка. Даже Ангела Меркель заметно отошла за последний год от своей "гостеприимной" политики (Willkommenspolitik).
Они не хотят интегрироваться
Но представители традиционных обществ Ближнего Востока и Африки интегрируются трудно. Прежде всего потому, что живут в замкнутом семейном и соседском кругу, сохраняя привычки и традиции своей исторической родины.
Справедливости ради надо сказать, что новые европейские ценности — потребительские, обезличенные, часто аморальные, с культом индивидуализма и сексуальных девиаций, многим трудно принять, в том числе и самим жителям Европы. Однако ислам особенно непримирим к таким явлениям — начиная с банковского "ссудного процента" до женской эмансипации и гей-культуры. Отсюда — чувство протеста и желание "наказать" декадентское общество.
Лица, совершающие карательные акции, находятся в полной уверенности, что они не преступники, а борцы за справедливость. Поэтому уже не имеет значения, кто они — террористы, маньяки или городские партизаны. Главное — они хотят взорвать этот строй изнутри.
Последнее масштабное исследование, проведенное Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) совместно с Евросоюзом, показывает, что интеграция иммигрантов проходит сложно, и будет протекать очень долго. От того, удастся ли решить эту проблему, зависит стабильность и благополучие всего Евросоюза, ведь на сегодняшний день в ЕС, только по официальным данным, насчитывается 52 миллиона иммигрантов.
Пока никто не знает, сколько сторонников ИГ и "Аль-Каиды" (запрещены в РФ — Ред.) прибыло в Европу за последние полтора года в составе примерно полутора миллионов мигрантов из Африки и с Ближнего Востока. И тем более неизвестно, сколько родившихся уже в Европе "неевропейских" тинейджеров помышляет о мщении.
