Активная расчистка российского банковского сектора Центральным банком привела к значительному росту долговой нагрузки Агентства по страхованию вкладов, которое отвечает за возмещение по депозитам. Однако глава АСВ Юрий Исаев утверждает, что основное значение имеет реальная ситуация в банках: при ее стабилизации долговая нагрузка на агентство также будет снижаться. О том, почему россияне продолжают сберегать в рублях, нужно ли повышать взносы банков в фонд страхования вкладов, будет ли введена страховка для депозитов юрлиц и что можно получить от "беглых" банкиров, рассказал в интервью РИА Новости Исаев. Беседовала Гульнара Вахитова.
— Юрий Олегович, добрый день! Расскажите, пожалуйста, как в целом чувствует себя рынок вкладов населения? Какие основные тенденции на этом рынке можно отметить?
— Как правило, в начале года активного роста на рынке вкладов не наблюдается. Первый и второй кварталы каждого года чаще всего не самые активные. Здесь еще нужно иметь в виду, что укрепление рубля, которое мы реально увидели в последние месяцы, тоже повлияло на динамику роста вкладов. Если мы будем смотреть статистику без так называемой "курсовой разницы", то увидим лишь незначительное падение.
Традиционно основной рост на рынке вкладов для банков дают третий и четвертый кварталы. В целом мы предполагаем рост вкладов по итогам года на уровне 10-12%. Более точно оценить динамику можно будет осенью. Думаю, в сентябре-октябре можно будет дать более четкие прогнозы на конец года.
— Видит ли уже АСВ какой-нибудь эффект от мер Банка России по дедолларизации? На ваш взгляд, когда россияне начнут больше сберегать в рублях?
— Для того чтобы люди окончательно прекратили испытывать тревогу в отношении той валюты, в которой хранят свои сбережения, стабильность инфляционных показателей должна сохраняться на протяжении не одного и не двух кварталов.
При долговременной стабилизации можно ожидать более серьезный переток средств из валюты в рубли. Сегодня нельзя однозначно говорить, что тенденция стала доминирующей на рынке. Распределение долей между валютными и рублевыми вкладами устойчиво на протяжении многих лет, и пока очевидного изменения не происходит.
— Ранее вы говорили о том, что долговая нагрузка на АСВ может вырасти до конца года в два раза. Может ли внедрение новой модели санации банков как-то ее снизить?
— Долговая нагрузка для нас вторична, так как основное значение имеет реальная ситуация в банках. При ее стабилизации долговая нагрузка на АСВ также будет снижаться.
Почему мы должны помнить о долговой нагрузке на АСВ? Потому что проекты санации длительные, занимают по протяженности 10-15 лет, а закон не позволяет Банку России давать кредит на срок больше пяти лет. Осуществляя такие долгосрочные проекты, мы вынуждены пролонгировать кредиты и делать это не один раз.
Заимствование у Банка России производится для осуществления проектов санации банков и для пополнения фонда страхования вкладов. Безусловно, долговые обязательства большие.
Каждый проект санации индивидуален, в каждом случае применяется свой механизм оздоровления. На мой взгляд, чем больше разных инструментов есть у регулятора, финансовых властей, тем лучше, тем больше возможностей их комплексного и эффективного использования.
Главное, чтобы эти процедуры были понятны и открыты для всех участников рынка и общественности. Этим вопросом мы сейчас активно занимаемся совместно с Банком России.
— По поводу повышения базовой ставки отчислений банков в фонд страхования вкладов: одно повышение уже произошло, второе, по вашим словам, возможно, будет обсуждаться к концу года. Появилось уже какое-то понимание, насколько существенным оно может быть?
— Пока мы не планируем возвращаться к обсуждению этого вопроса. Когда мы всесторонне и взвешенно оценим ситуацию, мы сможем говорить о повышении или неповышении базовой ставки.
Думаю, что мы вернемся к этому вопросу не раньше следующего года. Пока у нас нет такой необходимости. Не нужно забывать, что у нас всегда есть определенный запас по времени. Хотя сроки авансирования банками-агентами выплат сократились — раньше это было до четырех месяцев, сейчас полтора-два месяца, пространство для маневра у нас существует.
Мы посмотрим на уровень нагрузки на фонд страхования вкладов, которая будет возникать, и на уровень поступлений за счет ставок, в том числе и за счет повышенных дополнительных ставок. Изначально мы предлагали поднять дополнительные ставки до максимума — 500%. Совет директоров агентства поддержал повышение до уровня 300%. Главное, для чего это было сделано, — дисциплинирование участников рынка. Тем не менее это тоже даст дополнительный приток средств в фонд страхования вкладов.
— По расчетам АСВ, какой может быть размер этого притока ликвидности?
— Думаю, всего по итогам года фонд страхования вкладов может собрать дополнительно от 10 до 20 миллиардов рублей за счет повышения базовой ставки до 0,12 и повышенной дополнительной до 300%.
Оценка зависит также от объема поступлений в фонд страхования вкладов за счет проведения конкурсных процедур в банках — это тоже серьезный источник поступлений.
Проанализировав все тенденции, мы подготовим свои предложения по ставкам для обсуждения на совете директоров агентства, от решения которого и зависит изменение ставок. Я являюсь сторонником того, чтобы базовую ставку пока не трогать, а повышать лишь дополнительную ставку. Мне близка идея того, что система взносов в фонд страхования вкладов должна быть максимально дифференцирована. Мы делаем шаги в верном направлении, наша система взносов уже зависит от реального финансового положения банков, их финансовой устойчивости.
Чем точнее мы сумеем настроить систему страхования вкладов в зависимости от уровня риска банков, тем более честным будет механизм. Банки, занимающие устойчивую позицию, должны платить меньше тех банков, деятельность которых подвержена большим рискам. Поэтому будем аргументированно предлагать совету директоров агентства увеличить дополнительную ставку, а базовую ставку пока оставить на прежнем уровне.
— Как вы относитесь к распространению страховых выплат на депозиты юридических лиц? Вы говорили про увязку с bail-in. Первый зампред Банка России Дмитрий Тулин на Петербургском международном экономическом форуме высказал сомнение в целесообразности введения такого вида страхования.
— Было сказано, что этот вопрос требует дополнительного обсуждения. С этим я не спорю. Для того чтобы принять качественное, всесторонне продуманное решение, этот вопрос должен широко обсуждаться как специалистами, так и общественностью.
Опять же, есть сложившаяся мировая практика развития систем страхования. Лидеры идут по пути дифференциации взносов. Зарубежные системы страхования вкладов — аналоги нашей системы — распространяют свою защиту на все больший круг клиентов банков, и этот процесс объективный.
В наших российских стратегиях — и развития финансового рынка, и развития банковской системы — прописано, что со временем страховка должна быть распространена на юридические лица.
Вопрос еще и в том, о каких юридических лицах идет речь. Есть очень крупные компании, а есть малый бизнес. Учитывая высокую нагрузку на фонд страхования вкладов, считаю, что распространять страховку было бы логично поэтапно. По моему мнению, начинать нужно, конечно, с малого бизнеса. И идти дальше по пути унификации. Почему вариант унификации является во многом приемлемым и интересным для нас? Чем больше унифицирована платформа страхового возмещения в банке, тем проще перейти к той модели, которую мы считаем оптимальной для системы страхования вкладов.
В Федеральной корпорации по страхованию депозитов США, которая была создана одной из первых, работает модель, в которой практически нет проектов санации и нет банкротств в нашем привычном понимании, хотя лицензии отзываются достаточно часто.
Практически во всех случаях там происходит передача активов и обязательств. Технически передавать активы и обязательства из одного банка в другой, из "больного" банка в "здоровый" проще. Чем более линейно выстроена система покрытия вкладов, тем легче ее реализовывать на практике. Чем больше клиентов может быть передано из одного банка в другой, тем лучше.
Мы понимаем, что распространение системы страхования на юридических лиц — это дополнительная нагрузка на фонд страхования вкладов в размере 20-25%.
Введение параллельно с распространением страхования на юридических лиц процедуры bail-in или процедуры конвертации требований кредиторов в капитал банка позволит эту нагрузку на фонд страхования вкладов сократить. Кроме того, это даст больший инструментарий для регуляторов, а также позволит шире использовать процедуры, связанные с передачей активов.
— На ваш взгляд, какая сумма для юридических лиц должна быть застрахована? Такая же, как у физических лиц? Не слишком ли это маленькая сумма для компании?
— Этот вопрос требует обсуждения. Для начала можно говорить, конечно, о стандартной сумме — "миллион четыреста для всех". Нам эта логика кажется симпатичной просто потому, что, опять же, система в этом плане более линейна.
Больший уровень страхового покрытия для юридических лиц увеличит нагрузку на фонд. Пока фонд страхования вкладов сильно зависит от займов Банка России и говорить о скором распространении страхования юридических лиц сложно. Мы должны пройти этап основной нагрузки на фонд страхования вкладов, массовых выплат физическим лицам, а после этого уже распространять покрытие и на юридических лиц.
— Теперь хочется перевести разговор в практическую плоскость. Как продвигается новый конкурс по санации банка "Траст"?
— Пока идет обсуждение и не до конца сформулирована окончательная позиция по этому конкурсу. Мы подождем, пока будет сформулирована точка зрения по вопросу внесения изменений в условия конкурса. Дискуссия идет только об этом. Дальше нужно будет определиться, как мы эти изменения будем воплощать в реальной жизни.
— Повторный конкурс может быть объявлен? Кто может принять в нем участие?
— Давайте проясним ситуацию. В свое время у нас был проведен конкурс на санацию банка "Траст". В условиях этого конкурса было заложено, что при срабатывании определенных ковенант, когда появляются какие-либо из описанных рисков, может быть осуществлено дополнительное финансирование. Эти риски появились, ковенанты сработали. Банк "Открытие" как санатор, в соответствии с условиями конкурса, обратился за дополнительным финансированием. Тем не менее было принято решение минимизировать объемы финансирования. Для этого было решено провести дополнительный конкурс.
Что за этим следует? Если на конкурс по выделению дополнительного финансирования приходит не только банк "Открытие", то, безусловно, в случае проигрыша "Открытия", нужно будет пересматривать итоги базового конкурса. Проект не может разделяться на две части. Он должен быть единым.
Это обсуждение по дополнительному финансированию вызвало оживленную дискуссию. Мы сейчас находимся в стадии обсуждения подходов в целом к банку "Траст" и к самому конкурсу.
Поскольку в банке "Траст" все процессы идут в рабочем порядке, нормально развиваются и подконтрольны, у нас есть время на то, чтобы выбрать оптимальную модель по дальнейшему проведению конкурсного мероприятия по финансовому оздоровлению банка "Траст".
— Шансы на то, что выиграет другой банк, велики? Или у банка "Открытие" в любом случае их больше для того, чтобы выйти победителем?
— Нет вообще никакого предопределения, будет кто-то другой или останется банк "Открытие". Это все-таки конкурс. Хотя, если говорить юридически корректно, то это отбор, а не конкурс. Тем не менее это конкурсная процедура и в ней наверняка будет не один участник. Мы хотим, чтобы отбор был максимально открытым и понятным участникам рынка.
Когда позиция по данному вопросу будет окончательно сформулирована, мы постараемся все объяснить общественности максимально доходчиво.
— А как обстоят дела у "Транскапиталбанка" с санацией "Инвестторгбанка"? Действительно ли "Транскапиталбанк" запрашивал дополнительные средства на санацию?
— Пока никто ничего не просил. Ни устные, ни письменные заявки в АСВ не поступали. Важно понимать, что никакой проверкой невозможно в сжатые сроки вскрыть абсолютно все проблемы в санируемом банке сразу. Если банк эти трудности копил годами, десятилетиями, то странно предполагать, что какая бы то ни было проверка может в течение одной-двух недель вытащить на поверхность все сложности.
Как правило, очевидными становятся базовые проблемы, а далее прогнозируется по каким направлениям могут возникнуть дополнительные риски.
Поэтому в условиях конкурса детально прописывается, какие риски могут привести к дополнительному финансированию. Никто из санаторов не может прийти к нам и в Банк России и сказать: "Слушайте, мы тут обнаружили такие-то неучтенные гарантии, да и качество портфеля оказалось хуже, поэтому дайте нам денег на санацию больше, чем было выдано изначально!" Действующие правила содержат норму, делающую такое обращение невозможным в принципе.
Условия конкурса всегда содержат так называемые ковенанты. Ковенанты предусматривают, что в том или ином конкретном случае реализуется тот или иной риск.
Например, мы видим некоторое количество сомнительных гарантий, но не понимаем, как этот риск будет реализован. Предположим, у нас есть гарантии на 10 миллиардов. Эти гарантии могут быть в суде признаны абсолютно неработающими, и тогда этот риск не реализуется. Но в обратном случае банк будет нести по этим гарантиям финансовую ответственность. Таким образом, в случае срабатывания данного риска санатор может потребовать дополнительного финансирования, но при этом он должен доказать, что им сделано все для того, чтобы отстоять позицию банка, в том числе и в судах.
Так и в случае с нотами в банке "Траст": если ноты будут признаваться судами как реальная ответственность банка, тогда этот риск реализуется, и, соответственно, мы должны пойти на дополнительное финансирование.
В то же время покрытие заложено не полностью — заложены лишь определенные пропорции, и какой-то риск все равно несет на себе инвестор. Соответственно, он заинтересован в том, чтобы жестко отстаивать свою позицию в судах. Вот как выстроена эта конструкция. Поэтому никакой санатор за абстрактным дополнительным финансированием не обратится.
— Как обстоят дела с возвратом имущества "беглых" банкиров? Как идет возврат активов, к примеру, "Банка Москвы" из зарубежных юрисдикций?
— Осуществляется возврат имущества, которое находится под управлением группы ВТБ. То есть того имущества, которое удалось изначально консолидировать.
— Получается, что этими вопросами занимается ВТБ? Или АСВ тоже подключено к возврату имущества?
— Этим вопросом занимается группа ВТБ. Мы контролируем всю процедуру и видим, что идет в том числе и возврат выделенных на санацию денег. Там непростые судебные истории, но все идет в рамках того алгоритма, который был изначально утвержден, так что каких-то проблем в этом направлении я не вижу.
Что касается остальных историй — у нас, к сожалению, таких случаев не один и не два, поэтому идет конфиденциальная работа, связанная с поиском активов, в том числе в зарубежных юрисдикциях. Мы исходим из того, что эти активы нужно сначала хотя бы увидеть, оценить их стоимость, а затем уже оценивать перспективы их возвращения в конкурсную массу.
К сожалению, мы сталкиваемся с тем, что активы, которые очевидно были сформированы за счет украденных у кредиторов средств, зачастую уже обременены на Западе другими займами в иностранных банках.
Чтобы вернуть активы в конкурсную массу, нужно очень четко и внимательно оценить юридические перспективы, связанные с ними, поскольку очевидно, что судиться и тратить деньги на юристов без перспектив на возврат активов нецелесообразно.
— Вы рассматривали модель, при которой юристы за возврат активов получают не фиксированную плату, а 30-40% от возвращенных средств? Вы не пользуетесь сейчас такой схемой?
— Мы пытаемся такую схему запустить. Но пока явных желающих авансировать свои деньги в такую сложную работу не нашлось. Интерес проявляют многие крупные фонды, в том числе американские и европейские, но на данный момент конкретных договоров ни с кем не подписано.
— В каких юрисдикциях превалируют украденные средства?
— В основном это те офшорные зоны, которые всем хорошо известны по всему миру. Исследовать их сложно, потому что, к примеру, траст — это многоуровневая система владений и сокрытия активов. Снимать все эти покровы и тайны долго и затратно. Но, на наш взгляд, необходимо.
— В целом, как оценить, успешно проходит процесс возврата активов или нужно его как-то оптимизировать, сделать более эффективным? Какие АСВ хотело бы внести изменения в этот процесс?
— Думаю, что для нас важнее изменить процесс работы с активами здесь, в России. Это даст гораздо больший эффект по объему возврата в конкурсную массу. В России у нас выигранных исков больше чем на триллион, однако возврат в конкурсную массу крайне низкий.
К сожалению, получается так, что мы эти активы в судах арестовываем, но, когда дело доходит до реального взыскания, эти активы драматическим образом либо обанкрочены, либо несколько раз перепроданы. Мы просто не успеваем по факту забрать эти активы в конкурсную массу в "живом виде".
— Не следует ли, на ваш взгляд, внести определенные законодательные поправки для исправления ситуации?
— С этим можно сделать то, что уже сделано в европейских судах, когда суд эти активы сначала, в начале процесса, арестовывает на основании заявления.
Имущество замораживается, а потом, когда выносится окончательное решение, активы уже идут в конкурсную массу. Если не удается доказать принадлежность этих активов виновным бенефициарам, то наступает финансовая ответственность у того, кто эти активы попросил арестовать, — у заявителя. В России такая практика пока что отсутствует.
— В российском законодательстве есть возможность для воплощения этой идеи?
— Нужно многое менять. Мы уже ведем определенную работу совместно с рядом ведомств. Нужно понимать, что это очень сложная тема, затрагивающая не только интересы кредиторов банков, но и интересы большого числа других экономических субъектов.
В этой ситуации нельзя "перегнуть палку" — дать возможность рейдерам оперировать в судах. Суд должен стоять на защите интересов как кредиторов, так и собственников активов, а соблюдение баланса — это очень непросто.
За то время, пока мы пытаемся призвать к ответу заемщиков, которые не возвращают кредиты, они банкротятся. Из-за этого возврат в конкурсную массу остается довольно низким. Нашей основной задачей является повышение уровня поступлений в конкурсную массу в рамках ликвидационных процедур, проводимых в России.
Что касается обнаружения и привлечения к ответственности так называемых "беглых" банкиров, то считаю это очень важно с точки зрения неотвратимости наказания и справедливости, но я бы не ставил это направление в число приоритетных. Для нас сейчас гораздо важнее получить то, что нам полагается в рамках положительных судебных решений в России.
