По инициативе Вашингтона по большинству вопросов повестки дня российско-американских отношений диалога нет. Сложно продвигается и совместная работа по урегулированию в Сирии. Тем не менее, взаимодействие по Украине в формате "Нуланд-Сурков" дает возможность лучше понимать друг друга. Об этом в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Татьяне Калмыковой рассказал посол РФ в США Сергей Кисляк.
— Есть ли ожидания, что в ближайшей перспективе США согласятся расширить координацию по Сирии и борьбе с терроризмом, от чего ранее они отказывались? Террористические акты все больше подтверждают необходимость более тесного взаимодействия.
— Мы уверены в этой необходимости с первого дня. Более того, мы постоянно предлагаем американцам всерьез работать против общей угрозы – терроризма. Строго говоря, на словах они тоже за борьбу с терроризмом, но они хотят делать так, чтобы это было в рамках их политических установок. В результате мы начинаем двигаться друг к другу навстречу, но до настоящего серьезного партнерства еще большой путь. Я не могу рассказывать все детали наших дискуссий, но сегодня я больше надеюсь на то, что это дело сдвинется, чем это было, к примеру, две недели назад.
— То есть к ним приходит понимание этой необходимости?
— Понимание необходимости борьбы с терроризмом в принципе у американцев есть. Вопрос всегда конкретен – как, с кем, в каких формах и какими средствами. И тут уже возникает целый ряд серьезных вопросов. Потому что у России есть свое видение, мы очень открыты и транспарентны. Но кое-что мы делаем (с американцами) уже сегодня и в плане попыток найти формулы прекращения боевых действий в определенных зонах с тем, чтобы позволить разрядить обстановку. Это мучительно тонкий и сложный процесс, в том числе и из-за отсутствия необходимого доверия, выстраивается это все весьма трудно.
— Не так давно Москва и Вашингтон обменялись заявлениями, что их терпение по Сирии заканчивается. Означает ли это, что совместная работа в рамках группы поддержки Сирии зашла в тупик?
— Такое заявление сделал прежде всего госсекретарь Джон Керри. Поскольку у наших специалистов, которые работают в этой области, есть свое мнение, кто затягивает и почему, то была естественная реакция. При всем этом работа над поиском путей взаимодействия продолжается.
— Значит, работа в тупик не зашла?
— Нет, она не в тупике, она в сложной ситуации, но не в тупике.
— Есть ли даты встречи Международной группы поддержки Сирии? Обсуждается ли это?
— Пока это не обсуждается, сейчас ведутся контакты между специалистами, потому что встреча МГПС нужна не ради встречи, а она нужна, когда есть возможность продвинуть процесс.
— О чем США на данный момент просят Россию в плане оказания давления на Асада? Есть ли какое-то изменение в позиции или новые подходы США к урегулированию?
— Нет, американские подходы в этом плане не новы, и наши тоже. Вопрос судьбы президента и вообще, кто должен быть руководителем страны, этот вопрос принадлежит сирийцам, а не американцам или нам.
— То есть это по-прежнему красная линия для нас?
— Есть позиция принципиальная: страна Сирия принадлежит сирийскому народу, и им в конечном счете решать, кто должен и может руководить страной. То, что можем сделать американцы и мы, это помочь убрать эту раковую опухоль – терроризм, помочь найти общий язык на переговорах конфликтующим сторонам, но это их решение должно быть, какой будет конституция, как будет работать механизм управления государством так, чтобы все этнические, религиозные группы населения могли жить в мире и чувствовать, что это их страна. И тогда они будут решать, кто им нужен, кого они изберут.
— Но по вопросу Асада мы не сойдемся с американцами?
— Сейчас по этому вопросу у нас нет общего мнения, но это не значит, что многое другое, где мы можем работать вместе, не должно делаться, а это борьба с терроризмом. Но реальная борьба. Так, чтобы мы могли в этом плане подкреплять возможности друг друга.
— Мы продолжаем призывать Вашингтон, чтобы они занялись процессом размежевания "Джебхат ан-Нусры" с лояльной к ним оппозиции в Сирии, в чем проблема? Чем они объясняют неудачи в этом направлении?
— Говорят, "не получилось". Они нас убеждают, что там есть "Ан-Нусра", и также как и мы они готовы с ней бороться, и что есть оппозиция, которая сама, якобы, готова работать против "Ан-Нусры", но для этого нужно создать условия. Они признают, что необходимо, чтобы размежевание имело место, поскольку часты случаи, когда оппозиция выступает против правительственных сил вместе, если не как часть, "Ан-Нусры". Это абсолютно неприемлемо. Но наши американские друзья продолжают работать и убеждают, что они по-прежнему привержены этой цели.
— А по Алеппо как продвигается сотрудничество? Будем работать дальше с США над продлением режима тишины?
— Мы работаем с американцами по всему спектру проблем, которые там существуют.
— Говоря о взаимодействии по Украине, поступали ли от американских коллег сигналы об их намерении подключиться к нормандскому формату? Как Москва это расценивает?
— Американцам свойственно стараться присутствовать во всех форматах, где что-то решается. Это характерная национальная и политическая черта страны. В случае с Украиной формат был создан, он работает, и не в изменениях формата ключ к решению проблем. Изменение формата все равно не изменит минских договоренностей. Все признают, что единственная возможность для нахождения решения – это минские договоренности. Теперь вопрос, могут ли американцы помочь. Нам важно, чтобы они убедили своих украинских подопечных выполнять минские договоренности.
— А они это делают?
— Это мы будем смотреть, насколько они будут готовы в этом помогать. Понимание того, что минские договоренности должны осуществляться со всех сторон, есть, американцы тоже профессионалы. Несмотря на политическую риторику, которая оттуда часто звучит, они понимают, кто на самом деле тормозит решения. Если нам удастся использовать их заинтересованность, как они это говорят, в том чтобы минские договоренности работали, и если они смогут к этому подвинуть Киев, то в этом польза будет. Но опять же формат не так важен, главное чтобы все работали на выполнение минских договоренностей.
— Значит нас устраивает взаимодействие по линии Нуланд-Сурков?
— Конечно, взаимодействие по линии Нуланд-Сурков дает возможность лучше понимать друг друга, лучше понимать возможности того, что американцы могут, хотят или не хотят. В этом плане это полезно.
— А сближаются ли наши позиции в таком случае по Украине?
— Теоретически, позиция у всех одна и та же – выполнение минских договоренностей. Теперь вопрос, как это должно быть выполнено, если украинцы не выполняют самые базовые элементы договоренностей, которые должны создать будущее для существование самопровозглашенных республик как частей украинского государства.
— То есть новых предложений по украинскому урегулированию от США не поступало?
— Мы и не ждем новых, надо выполнять старые.
— Москва заявляла, что в вопросе по ПРО с США могут быть найдены взаимоприемлемые развязки. Как мы это видим? В чем суть этих развязок?
— Никакого диалога не ведется. Но, кстати, и по большинству остальных вопросов в нашей повестке дня диалога нет. Это было решение американской администрации прервать работу президентской комиссии, в которой было большое число рабочих групп, в том числе по вопросу разоружения и вопросам военно-политического свойства. Все прекращено, никакого диалога нет, это их был выбор. Мы никогда от диалога не прятались, но диалог должен вести к решению проблем, а не убеждению нас в том, к чему мы категорически не готовы. У нас тоже есть специалисты, они хорошо понимают свойства, возможности и планы эволюции системы ПРО, которые американцы развивают у нашей границы. Это создает ощущение угрозы для долгосрочных российских интересов в сфере безопасности.
— Но мы готовы к диалогу по ПРО с США?
— Диалог ради диалога не всегда полезен, хотя, конечно, люди предпочитают говорить, что лучше разговаривать, чем не разговаривать, и я с этим согласен. Но в таких проблемах, где уже все много раз проговорено, важно вести диалог, который ведет к решению. Американцы не только упрямо продолжают развивать программу, которая, как мы говорили, создает потенциальную угрозу нашим национальным интересам, они ее развивают. Уже часть развернули в Румынии, будут разворачивать в Польше, на кораблях, которые барражируют в морях недалеко от нас, это все у них заложено и в планах на дальнейшее развитие. Мы – реалисты. Будет у них готовность искать решение, которые бы снимали наши озабоченности, то добро пожаловать, мы будем рады. Но пока я этого не вижу.
— А по Договору о ракетах средней и меньшей дальности пока не планируется новых встреч?
— Нет. Американцы выдвинули нам обвинения, которые и раскрыть нам не готовы были в деталях. Все это весьма и весьма неубедительно. Мы знаем, что мы договор выполняем, и точно также знаем, что их некоторые действия, в том числе по развертыванию элементов системы ПРО в Румынии противоречат некоторым положениям, потому что пусковые установки, которые они используют для пусковых установок МК-41, они точно такие же и для крылатых ракет на кораблях, а на земле такие иметь нельзя по договору РСМД.
— В ситуации напряженных отношений с США, не считаете ли Вы, что необходимо возобновить встречи в формате "2+2" (глав МИД и министров обороны)?
— Вы знаете, мы не захлопывали дверь для переговоров и диалога. Но они приняли решение, эта была часть их стратегии по изоляции России. Я думаю, что созреют. 2+2 – это одна из очень высоких форм диалога.
— Но пока таких предложений от Вашингтона не поступало?
— Нет, и, честно говоря, с учетом надвигающихся выборов и предвыборных установок в США, не очень жду этого до новой администрации.
— А как вы оцениваете предвыборные высказывания относительно взаимодействия с Россией двух кандидатов в президенты США Трампа и Клинтон?
— Когда было больше кандидатов, о России почему-то говорили больше, особенно на республиканской стороне. Зачастую некоторые кандидаты соревновались в том, кто жестче выскажется в отношении нашей страны. Это все часть американской внутренней политической жизни. Я не очень уверен, что целый ряд из этих республиканских кандидатов много знают о сути российско-американских отношений, и даже о сути противоречий. Но сейчас наступает новый этап, когда формулировки будут больше оттачиваться у обоих кандидатов. Когда кандидат выигравший садится в кресло в Белом доме, то он понимает, что помимо задора в политических дебатах накануне выборов теперь появляется ответственность руководителя государства, и многие оценки и заявления будут корректироваться.
— Если с Клинтон все более-менее понятно, поскольку с ней уже работали дипломаты, то какая политика у Трампа в отношении России?
— Трамп не так много делал развернутых заявлений по внешней политике, но до сих пор он достаточно аккуратно высказывается по отношениям с Россией, обозначает готовность договариваться. Посмотрим.
— А будет ли Россия вести дальнейшие переговоры с США по поставкам ракетных двигателей?
— Мы их поставляем. Контракты выполняются. Они в основном ведут переговоры сами с собой, потому что все прекрасно понимают в космической промышленности США, что таких двигателей, какие поставляем им мы, у них нет.
— Украина даже заявляла о готовности заменить российские поставки…
— Я понимаю, что на Украине был большой ракетно-строительный комплекс, там очень сильный потенциал, он создавался в Советском Союзе, это был наш общий комплекс. Конечно, там есть очень светлые головы, инженеры, у американцев они тоже есть, и многие пытались сделать такой двигатель, а не могут.
— То есть мы продолжим поставки?
— Мы продолжим. Они сейчас заявляют, что нужно добиваться того, чтобы летать на американских, но как сказал мой один хороший знакомый, "ветер им в паруса", пусть попробуют сделать.
