Российский интернет-рынок по числу пользователей самый крупный в Европе, и иностранные компании вряд ли захотят его потерять, даже несмотря на ужесточение правил игры на нем. О том, какие меры поддержки нужны отечественным IT-компаниям, чтобы именно они стали лидерами национального рынка, сколько стоит протянуть интернет в самые отдаленные уголки России и будет ли мобильная связь в нашей стране бесплатной, рассказал в интервью РИА Новости глава Минкомсвязи Николай Никифоров.
— Николай Анатольевич, недавно в первом чтении был принят законопроект об НДС для зарубежных интернет-компаний. Не повлечет это повышение стоимости услуг для российских пользователей и не приведет ли к тому, что компании уйдут с российского рынка?
— С российского рынка точно никто не уйдет. Это крупнейших интернет-рынок по числу пользователей в Европе.
Другой вопрос, как будет строится их ценовая политика. Некоторое время назад целый ряд крупных игроков внесли в пользовательские соглашения пункты о том, что все дополнительные налоги, которые могут вводиться в тех или иных юрисдикциях, будут перевыставляться пользователям. Пока мы рассматриваем это как самый вероятный сценарий. Но это вопрос рыночной конкуренции, и именно конкуренция и законы рынка будут выравнивать уровень цен и прочие условия.
Но совершенно безусловно, что, несмотря на всю трансграничность интернета, нужно соблюдать законодательство той страны, в которой ты работаешь, в том числе налоговое. Поэтому шаг абсолютно правильный. Европейцы сделали то же самое, по-моему, еще год назад. Этим путем нужно идти. Интернет-экономика — это такая же экономика, она не может быть в каком-то виртуальном пространстве. Как мы знаем, доля интернет-экономики в ВВП России сегодня составляет около 2,3%.
— Какие у вас ожидания по этой доле по итогам 2016 года?
— Я думаю, что темпы роста сохранятся. Здесь сложно говорить о том, что темпы рост будут опережающими. Динамика прироста новых пользователей интернета замедляется, потому что в крупных городах рынок уже близок к насыщению, и мы сейчас боремся за отдаленные территории — такие, как Магадан, Камчатка, Норильск.
В июле планируем завершить прокладку оптики в город Мирный. Там нет сейчас волоконно-оптических линий связи, все работает через спутник. Мы боремся вот за такие территории. Для нас каждый населенный пункт важен, мы все это держим на контроле.
Поэтому темпы прироста замедляются, но, с другой стороны, все большая часть экономики становится цифровой. Поэтому доля интернет-зависимых рынков и прямого вклада интернет-экономики в ВВП страны будут, конечно, расти.
— Вы упомянули строительство оптики в Мирном, Норильске… В прошлом году в ФЦП по развитию Дальнего Востока был включен проект строительства оптики на Курилах. Как обстоят дела с этим проектом?
— Источников финансирования для реализации этого проекта нет. Мы очень бы хотели, чтобы Курилы были полноценно подключены к волоконно-оптическому кабелю. Как это сделать — понятно, но на это нужны средства.
Сроки строительства сложно пока прогнозировать. Реализация проекта не такая простая, там есть подводная прокладка, поэтому она займет, наверное, не менее полутора лет. Задача нашего министерства в том, чтобы отстаивать все эти проекты, как мы отстаиваем универсальную услугу связи в этом году.
— Фонд универсальной услуги связи, из которого финансируется строительство оптики в малых поселениях, а также универсальные таксофоны и пункты коллективного доступа в интернет (ПКД), был сокращен наряду с другими расходами бюджета. Вы говорили о необходимости обособления этого фонда, чтобы его средства не перераспределялись на другие цели. Готовите предложения в этой связи?
— Мы готовим законопроект о том, чтобы обособить фонд универсальной услуги в виде отдельного фонда. Ожидаем критику финансового блока правительства, но тем не менее позицию будем отстаивать. Считаем, что это единственно возможный сценарий.
Нельзя мириться с тем, что все операторы связи, а в конечном итоге — абоненты, платят исправно взносы на универсальную услугу связи в бюджет, а бюджет половину этих расходов перераспределяет на нецелевые задачи. Нужно либо тогда плату в фонд сократить вполовину, либо, если уж весь платеж доходит, весь его целевым образом направлять на стройку оптики. Напомню, что в этом году мы 6,9 миллиарда рублей недофинансируем из бюджета в этот фонд.
С 1 июня началось отключение пунктов коллективного доступа в интернет. Мы стараемся оставить самые далекие сельские. Но формально даже за них "Ростелеком", как единый оператор всей системы, со своими субподрядчиками уже сегодня денег не получает. Он их держал, сколько мог, но мы понимаем, что это компания, которая отвечает в том числе за финансовые результаты, она не может заниматься этой благотворительностью. Еще раз повторю: деньги в бюджет на это пришли, просто до "Ростелекома" они не дошли, и в этих условиях началось отключение ПКД.
И, конечно же, никакого строительства новой оптики в 2016 году не будет. То есть будут завершены все предыдущие стройки, которые начинались в 2015 году, никакой новой стройки 2016 года фактически уже не будет. Это очень плохая ситуация. Мы считаем, что с этим нужно бороться, эту позицию нужно отстаивать, и мы считаем, что все финансирование в размере 6,9 миллиардов рублей этого года надо восстановить. Потому что доходная часть обеспечена полностью, несмотря ни на какие замедления темпов экономического роста.
— Когда планируете внести в правительство законопроект об обособлении фонда?
— Он в ближайшее время будет направлен на согласование с министерствами. Мы уверены в своей позиции, в ее правоте, в здравом смысле и кристально чистой логике.
— По закону "О связи" средства фонда могут расходоваться только на определенные цели. Нецелевое расходование средств может вызвать вопросы Счетной палаты?
— Действительно, эта статья закона нарушается. Счетная палата может прийти и задать эти вопросы. Мы надеемся, что она будет задавать эти вопросы. Но проблема в том, что у финансового блока правительства есть весомый аргумент в виде Бюджетного кодекса, в котором зафиксировано, что доходы с расходами никак не связаны, и Бюджетный кодекс имеет больший юридический статус по сравнению с федеральным законом. Это коллизия двух законов. Мы считаем, что обособление фонда в том числе должно быть направлено на урегулирование этой коллизии и прекращение нецелевого изъятия средств фонда универсальной услуги связи.
— Минкомсвязь в марте внесла в правительство проект постановления о создании Российского фонда развития информационных технологий (IT) объемом пять миллиардов рублей. В какой стадии находится принятие решения о создании фонда?
— Действительно, уже два с половиной месяца документ находится в аппарате правительства. Компании ждут субсидий на разработку системного ПО, льготных займов на проекты по импортозамещению и по экспорту своих продуктов за рубеж. Создание этого фонда включено в план устойчивого развития экономики, утвержденный правительством.
Источник финансирования фонда есть, он указан в плане — это средства, полученные от продажи частот на аукционах (суммарно порядка 15 миллиардов рублей). Мы считаем, что медлить нельзя. Мы все говорим о создании новых точек роста, поддержке несырьевого экспорта, но почему-то ничего не делаем по поддержке отрасли IT, которая показывает впечатляющие темпы и при должной поддержке способна стать настоящим локомотивом несырьевого экспорта из России.
— Сумма в пять миллиардов рублей не может быть пересмотрена?
— В плане написано до 5 миллиардов рублей. Мы считаем, что этого недостаточно. Три года назад было дано поручение президента по поддержке данных решений, и всегда мы вносили цифру 10 миллиардов рублей и говорили о горизонте системного подхода по поддержке IT-отрасли не менее 10 лет, потому что бесполезно надеяться на чудо и считать, что какое-то разовое мероприятие способно поднять такую отрасль. Нет, такого не будет. Но если мы это в десятилетней перспективе сделаем, то точно будет результат.
— Как вы думаете, в этом году может этот фонд появиться и когда может начаться инвестирование в конкретные проекты?
— Мне хотелось бы, чтобы этот фонд появился в этом месяце. С момента создания фонда до момента фактического перечисления средств компаниям, на наш взгляд, пройдет не более двух месяцев. Нужно время на создание наблюдательного совета, формирование исполнительных органов, утверждение самой политики по поддержке проектов, запуск конкурсных процедур и предоставление средств компаниям.
Больше всего разочаровывает то, что даже планы и стратегии все у нас правильные. Проблема в их ежедневной реализации.
Мы часто говорим о структурных реформах в экономике, но даже все эти структурные реформы у нас всегда очень узко замыкаются на традиционные отрасли: мы традиционно сотнями миллиардов рублей поддерживаем сельское хозяйство, машиностроение, авиапром, какие-то другие отрасли. Но почему-то мы не хотим замечать вот эти новые точки роста, мы почему-то не осознаем (я имею в виду в широком смысле) те темпы перехода к цифровой экономике, которые сейчас есть.
Очень скоро, через несколько лет, у нас не останется нецифровизированных секторов экономики. Если мы не будем сегодня инвестировать во все, что касается цифровой экономики, мы просто эту конкурентную борьбу проиграем, даже в нее не ввязавшись. Или если мы будем все это строить на зарубежных решениях, то станем просто еще более зависимыми.
Поэтому это (поддерживать IT-отрасль — ред.) нужно делать в любом случае, медлительность здесь недопустима. Мы все-таки надеемся, что на совещаниях на уровне председателя правительства нам удастся снять все имеющиеся разногласия и сделать так, чтобы план устойчивого развития экономики в этой части заработал.
— В проекте о создании этого фонда предусмотрено его обособление, чтобы он не повторил судьбу фонда универсальной услуги связи?
— Он будет обособленный, он уже создается как обособленный.
— Вы недавно заявляли, что действующих мер поддержки IT-отрасли недостаточно. Какие еще меры поддержки считаете необходимыми?
— С точки зрения поддержки бизнеса нужны субсидии тем, кто делает системное ПО, потому что это, говоря бизнес-языком, неокупаемый бизнес-кейс. Это прорыв, где мы отвоевываем, по сути, эту нишу под государственные в том числе задачи. Мы хотим на государственном уровне добиться диверсификации, чтобы не было монополизма того, который сегодня есть.
Второе, нужны льготные займы IT-компаниям. Им сложнее получить кредит, у них нет предметов залога, как у предприятий других отраслей (земли, здания, станки). Они даже не могут получить льготный заем через фонд развития промышленности.
Людям нужны очень простые вещи. Например, в Иннополисе эта концепция крутится около четырех слов: живи, учись, работай, отдыхай. Необходимо создать целостную среду, мы каждого специалиста должны здесь укоренять, чтобы он получал свое жилье, был уверен в завтрашнем дне, создавал семью, был нашим налогоплательщиком, развивал наши продукты и нашу экономику. Нужны детские сады, школы, поликлиники и прочее.
Мы хотим, чтобы IT-специалист имел возможность приобрести жилье. Когда талантливый выпускник покидает вуз и устраивается на работу, у него чаще всего нет денег на первоначальный взнос за квартиру в 20%. Нужна особая льготная ипотека — конечно же, с четкими критериями, кто под нее подпадает.
Здесь нужна комплексная договоренность банков, государства, работодателей. Нужно найти эту схему. Идеальный вариант — это 10%-ный взнос по ипотеке, ставка в 5-7% годовых, жилье эконом-класса. Конечно, нужно ограничить и предельный метраж квартиры, предельную стоимость, определить, сотрудники каких компаний могут претендовать на такие льготы. Это, к примеру, могут быть компании из реестра российского ПО или компании, аккредитованные при Минкомсвязи и пользующиеся льготами по страховым взносам. Модели можно найти разные. Таких мер сегодня нет.
Мы говорим с банками, с АИЖК, ищем какие-то варианты. Мы с Минобразования каждый год увеличивали количество мест на IT-специальности, дошли уже до цифры приема 47 тысяч в год. Надо сделать так, чтобы они были обеспечены достойными условиями жизни, тогда все будут тут работать, платить налоги и мы будем процветающей IT-державой. Вот такие задачи ставит Минкомсвязь.
— Недавно СМИ сообщали, что Минкомсвязь разработала законопроект о госконтроле над критически важной инфраструктурой интернета. Действительно есть такой проект?
— Мне кажется, это некоторое передергивание фактов. Мы действительно уже несколько лет подряд системно, точечно вносим те или иные поправки или готовим постановления, законы, приказы для того, чтобы инфраструктура интернета была устойчива. Ни о каком госконтроле речи нет и быть не может. Пока о каком-то конкретном тексте законопроекта я бы не говорил.
Опять же, что такое государственный контроль? Задача государства — сделать так, чтобы интернет работал как телефонная связь, железные дороги, как все прочее — не более того. У нас есть госконтоль в управлении авиационным движением? В чем-то есть. Могут ли при этом летать зарубежные авиакомпании? Могут. Надо на какую-то аналогию, как мне кажется, смотреть, потому что очень часто это превращается в передергивание фактов.
— Недавно у премьер-министра РФ было совещание по кибербезопасности в банковской сфере. Были ли уже даны какие-то поручения по его итогам?
— Конечно, поручения даны. Они касаются организации работы в этой сфере. Концептуальная проблема здесь заключается в том, что полномочия в сфере информационной безопасности между разными государственными структурами не очень четко распределены.
Мы договорились, что в ближайшее время в рамках рабочей группы расставим все точки над i — кто какой фронт информационной безопасности обеспечивает и как эту работу правильно организовать. Поэтому думаю, что будут уточняться и полномочия госорганов (это будет выражаться, думаю, в перераспределении наших ресурсов), и вноситься поправки в нормативные акты. В частности, обсуждались вопросы, связанные с Гражданским кодексом, потому что это вопрос, как правильно классифицировать все происходящие новые виды транзакций. Это и вопрос Уголовного кодекса, потому что не хватает действующих юридических моделей привлечения к ответственности новых типов злоумышленников.
На сегодня численность сотрудников правоохранительных органов, которые брошены на решение задач в области традиционных экономических преступлений, на несколько порядков больше тех, кто занят преступлениями в киберсреде. А ущерб примерно соразмерный, и даже есть оценки, что с учетом всех косвенных затрат и издержек ущерб, связанный с информационной безопасностью, может быть, даже больше. Поэтому вполне может быть, что нужно перераспределять эти задачи, нужно приоритеты расставить, а это следует из полномочий. Поэтому этим предстоит заняться.
Совещание у председателя правительства было посвящено этим вопросам: достаточно ли государство, вся система органов госвласти, судебная система и иные структуры уделяют внимания этому вопросу в контексте той реальной технологической революции, того перехода к цифровой экономике, в которой мы живем. Вывод совещания такой: недостаточно, нужно оперативно вносить поправки в эти полномочия. Какие конкретно, нужно разобраться. Сейчас рабочая группа будет этим заниматься, мы в ней тоже участвуем.
— Президент поручил проработать вопрос распространения норм по закупкам отечественного ПО на госкомпании. Принято ли какое-то решение?
— Подготовлен проект директивы членам советов директоров госкомпаний, он дорабатывается. Мы договорились о том, что нужно избежать каких-то перегибов, но в обязательном порядке нужно на советах директоров рассматривать эти вопросы. Идеальный вариант — если будут созданы специальные комитеты, которые будут анализировать, почему та или иная компания закупает зарубежное ПО, когда есть российские аналоги. Впрочем, в последнее время мы уже видим тренд, что компании сами начали все чаще говорить об этом.
— В директиве говорится о том, что члены совета директоров должны голосовать за закупку отечественного ПО?
— Хотя бы о том, чтобы в повестках заседаний советов директоров ставились эти вопросы. Мы здесь против жестких запретов. Особенно с хозяйствующими субъектами этого нельзя делать по одной простой причине: ответственность за финансовые и экономические успехи компании лежит на менеджменте. Если мы менеджмент обложим множеством заградительных процедур, возможно, где-то в краткосрочной перспективе это может привести к убыткам компании. Это очень ответственное решение, но менеджмент должен это обсуждать.
Сегодня это даже не обсуждается. Все закупают зарубежный софт, и даже дискуссий никаких на эту тему не возникает, никто даже об этом не задумывается.
Мы хотим сделать так, чтобы это обсуждалось, чтобы были специальные комитеты, это была постоянная процедура и по каждой зарубежной закупке могли быть заданы вопросы — либо со стороны членов совета директоров, либо каких-то внешних структур. Мы, со стороны министерства, тоже будем эти вопросы постоянно задавать. Как только будем видеть эти крупные закупки, после соответствующих директив будем требовать и соответствующих комментариев и объяснений.
— Когда директивы могут поступить в госкомпании?
— Это произойдет в ближайшее время. Директивы готовило Минэкономразвития, мы здесь техническое консультирование оказываем по специфике внедрения.
Мы, как министерство, считаем, что это большой прорыв. Несмотря на то, что, может быть, пока нет больших побед, но это уже большой прорыв с точки зрения отношения к этому вопросу, это прорыв в менталитете и госзаказчиков, и представителей госкомпаний.
— В случае отмены санкций могут как-то смягчиться требования по госзакупкам?
— У нас нет никаких санкций в сфере IT-закупок. Госзакупки российского ПО никак не связаны с санкциями. Это просто здравый смысл. И, поверьте, протекционизм в Европе, на американском рынке или в других странах ни в какое сравнение не идет с тем открытым рынком, который сегодня есть в России.
— Вы говорили, что к июню будет завершена реформа Росинфокоминвеста…
— Завершена. Ждем первые сделки. Две сделки наготове. Не буду анонсировать, какие. Этим занимается сам фонд, мы не вмешиваемся в его работу, мы установили только общие целевые показатели. Там есть соинвесторы. Когда подпишут, тогда и можно будет что-то объявлять.
— Недавно президент МТС заявил, что сотовая связь должны быть бесплатна для абонента, а операторы должны зарабатывать на рекламе и партнерствах, как это делают интернет-компании. Как вы считаете, жизнеспособна такая модель?
— На этот вопрос должен ответить рынок. Если мы на рынке видим такой продукт, значит, он прав. Насколько он будет успешен, сколько он продержится, это другой вопрос, и это опять же вопрос к рынку.
Я как человек, ответственный за то, чтобы у каждого жителя страны была современная качественная связь, рад любому такому проекту. Главное, чтобы он был экономически состоятелен, потому что без этого он долго не протянет.
— Нет ли планов вернуться к вопросу переносимости номера на фиксированных сетях?
— Не должно быть самоцели. Это можно сегодня сделать, просто это точно приведет к росту цен на связь, потому что требуется гигантский объем инвестиций. Россия — огромная страна, у нас до сих пор есть устаревшие сельские АТС, которые надо модернизировать, чтобы ввести такую услугу. Вводить ее просто для крупных городов было бы неправильно. Мы номер 112 не везде можем ввести, потому что для этого нужно поменять огромное количество устаревших сельских телефонных станций.
— В феврале был опубликован законопроект, предполагающий взимание платы с операторов за "красивые номера" и за неиспользуемые номера. Завершено ли согласование этого проекта?
— Этот проект пока обсуждается. Дело в том, что операторы начинают торговать не своим ресурсом. Ресурс в своей основе — государственный, оператору он предоставляется как некое текущее право использования. Поэтому действительно такие инициативы рассматривались. Пока мы далеки от принятия каких-то конкретных решений.
