Алексей Блинов, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня", заместитель руководителя Биографического института Александра Зиновьева
Лица ренессанса русского балета
Буду пристрастным: самыми яркими и глубокими постановками стали балетмейстерские работы звезд мирового балета Андрея Меркурьева и Ивана Васильева. Закономерность? Да. Еще в 2007 году авторитетный журнал Vogue, который вот уже больше 100 лет ведет фотолетопись русского балета, выделил Меркурьева и Васильева среди молодых артистов Большого и назвал их новыми звездами великой сцены. Уже через два года тот же Vogue причислил их к блистательной плеяде "русских вундеркиндов" балета, предсказывая им "самое блестящее будущее", связал именно с их именами возрождение русского балета. И не ошибся: главная сцена России дождалась нового поколения больших мастеров танца.
"Плач": молитва о мире на Большом Востоке
Заслуженный артист России Андрей Меркурьев покорил сердца балетоманов глубочайшей по замыслу, воплощению и красоте балетмейстерской работой "Плач" на музыку французского композитора марокканского происхождения Армана Амара.
"Зачем, почему Восток?" – перешептывались в зале. Да потому что сейчас там идет война, гибнут люди, лютует смерть, родители хоронят детей, дети остаются сиротами, миллионы человек превращаются в беженцев. Постановщик Меркурьев не может просто отсиживаться в стороне и заниматься самолюбованием на сцене, ставя гламурные сюжеты ни о чём.
Хореограф Меркурьев вновь на передовой. Как это уже было в 2014 году, когда он дебютировал с хореографическим шедевром "Крик" по мотивам философского романа Александра Зиновьева "Иди на Голгофу" в Одессе. "Крик" стал реквиемом по погибшим, актом гражданского сочувствия страшной одесской трагедии. Ведь премьера состоялась всего две недели спустя после преступления в Доме профсоюзов, где заживо были сожжены десятки людей.
Именно за балет "Крик" в этом году Меркурьев получил Международную премию имени Олеся Бузины в номинации "Гражданская позиция". На церемонии вручения Меркурьев сказал: "У каждого своя миссия, я хочу нести правду через хореографию".
Одноактный балет "Плач" – молитва о мире на Большом Востоке, обращение к вечной теме жизни на земле. Это еще один крик мастера. В мирной Москве с ее беспечной и суетливой круговертью жизни Меркурьев обращается к проблеме войны и мира. Ведь третья мировая война уже бушует. Смерть где-то рядом. Только глухая и черствая душа не слышит этот плач – вопль по сотням тысяч загубленных жизней, по кровавой жатве Молоха смерти на неспокойных библейских землях, в древних Вавилонии и Месопотамии.
Меркурьев тонко работает с восточными образами и символами. Он представил хореографический текст в жанре медитации. Созерцая разворачивающуюся на сцене картину, зритель словно переходит в параллельное измерение, возносится на уровень новых смыслов и переживаний.
Безупречная музыка. Безупречно подобранные танцоры. Безупречность всех линий и движений – красота в своем совершенстве. За двадцать минут пролетает целая жизнь. Проходят люди-тени. Сольный танец героя сменяется дуэтом мужчины и женщины. Вначале думаешь, что здесь не про плач, а про счастье. Горе появляется из ниоткуда. Вот уже бьют барабаны, ноют струнные. Жизнь, как будто неким тумблером переключается в войну и в хаос. Кто сеет хаос в современном мире? Кто превратил Сербию, Афганистан, Ливию, Ирак, Сирию, Украину в одно большое месиво? При чьём политическом потворстве вершится это безнаказанное злодеяние и "мировое негодяйство" – неоколонизация мира в XXI веке?
Вселенская идея справедливости требует возмездия. Кто придет и успокоит эту израненную землю, изгонит нечисть из каждого уголка: от Пальмиры до Багдада, от Кабула до Триполи? Кто ответит за произвол, вершащийся под маской демократии, под личиной добра и демагогии о "правильной стороне истории"?
Здесь нет главных героев и ведущих пар: каждый танцор исполняет свои переживания. Их коллективное действо перерастает в женский монолог о жизни, о потере любимого, об утрате веры. Героиня срывает вуаль – она готова переступить черту и отказаться от веры, мешающей миру стать лучше и добрее. Теперь на сцене исполняется красивейший, белоснежный – "небесный" дуэт. В этой точке стираются рамки между живыми и мертвыми – это момент восхождения к высшему пониманию добра, неземному состоянию гармонии, недосягаемому стремлению людей к самому светлому и абсолютному проявлению любви и тепла. Как же нам всем не хватает всего этого в реальности, как сделать так, чтобы не утопить свои мечты в трясине суеты и повседневности! Одни сцены сменяются другими. В конце балета синхронные действия героев похожи на ритуальные танцы – каждый жест взывает к возвышенному, каждым движением созидается истина. За танцем теней виднеется последняя битва Апокалипсиса. Погиб ли "удерживающий" или еще жив? Продолжат ли его дело другие? Безымянный герой превращается в древо, давая начало новой жизни…
Важно отметить, что хореограф Меркурьев – действующий танцовщик, поэтому весь балет он проецирует на себя. Вот почему в какой-то момент возникает полное ощущение, что на сцене танцует сам Андрей. Звездный конёк Меркурьева-партнера – очень сложные дуэты и поддержки. В его постановке нет повторов: он не эксплуатирует удачно найденные движения или ракурсы. Хореографический текст невероятно насыщенный и плотный – чуть ли не каждая нота сопровождается движением.
"Любовь есть везде": социологический балет о "жёлтом доме"
К трагедии "белой вороны", чужого среди своих, а по сути, к новой версии "Идиота", обращается в хореографическом произведении "Любовь есть везде" заслуженный артист России Иван Васильев. В этом социологическом балете на музыку Стравинского участвуют герои-функции: санитары, лжеврачи, администраторы, надзиратели и пациенты-зомби, стирающие грань между психбольницей и концентрационным лагерем.
Невольно возникает параллель с культовым фильмом-драмой Милоша Формана "Пролетая над гнездом кукушки", где пациенты "жёлтого дома" также сталкиваются с вызовом: как остаться человеком и спасти личность, а не превратиться в растение, лишенное чувств, эмоций, неотличимое от других. Образ главного героя напоминает древнеримского бога Фавна (Пана), одним из качеств которого был дар пророчества, предсказания будущего, но и олицетворение ночного кошмара, панического страха. Но только ужас исходит не от него, а от его сокамерников: жертвы превращаются в палачей, психи становятся зондеркомандой, бессердечные слепцы ослепляют зрячего и любящего.
Мир главного героя Ивана Васильева предстает одной большой палатой №6, откуда выход один – на тот свет. Нежные и возвышенные чувства героя и его возлюбленной в глазах окружающих становятся отягчающим обстоятельством – физическая расправа не заставляет себя ждать. Герои спасаются бегством из "жёлтого дома", их новая жизнь — это аллюзия на тему рая, воскрешения, бессмертия и вечной любви.
Таков он — современный мир глазами хореографа Васильева: пространство тотального абсурда, немотивированной жестокости, зависти, подлости, заорганизованности людей до автоматизма, постоянного бегства от себя и от себе подобных, а также свободы ценою в собственную жизнь.
Спектакль получился очень личный: в одной из последних сцен герой, собирая багаж, хватается за картину, и зрители вдруг узнают в предмете "Золотую маску" – заветную "икону" для каждого артиста. Премьер Михайловского театра Иван Васильев в одно мгновение превращает спектакль в автобиографию: фактически так же несколько лет назад он покинул главную сцену страны, чтобы устремиться к "творческой свободе".
И как же еще можно вырваться из этого мира театрального абсурда, когда авангард русского балета Меркурьев и Васильев вынуждены творить в гостях, осваивать чужие площадки, осуществлять свои постановки на гастролях, в то время как родная сцена до недавних пор отвечала равнодушием к ним и к их "Крику".
