Восьмого июня Москву посетит глава МИД Палестины Рияд аль-Малики, который, в частности, проведет переговоры со своим российским коллегой Сергеем Лавровым. Примечательно, что в это же время в России с визитом будет находиться и лидер второй стороны многолетнего ближневосточного конфликта – премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху. В интервью РИА Новости аль-Малики рассказал о том, случайно ли это совпадение, о своем видении возможного диалога палестинцев и израильтян, международных усилиях по урегулированию конфликта и роли России в этом процессе.
— Как вы оцениваете состояние российско-палестинских отношений?
— Российско-палестинские отношения – превосходные отношения. То, чего мы достигли на сегодняшний день, демонстрирует наличие хороших связей на уровне как руководства двух стран, так и наших народов. Поддерживаются устойчивые контакты между российскими и палестинскими властями, регулярно проходят визиты, идет постоянная координация позиций во всех областях, в первую очередь в том, что касается политической ситуации. Мы довольны состоянием наших отношений, особенно после заседания совместной российско-палестинской комиссии, где с участием и под председательством министра труда России и министра национальной экономики Палестины обсуждались фундаментальные и ключевые аспекты двусторонних связей.
Недавно у нас прошел визит в Москву, где мы встретились с президентом Путиным. С участием ряда российских министров также прошло обсуждение наших отношений, которое продемонстрировало большую заинтересованность президента Путина в их выводе на новый, более высокий уровень.
Во время моего визита в Москву и запланированной встречи с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым мы собираемся обсудить, во-первых, двусторонние отношения и пути их развития, во-вторых, политическую ситуацию в свете встречи в Париже, которая была направлена на активизацию политического процесса между Палестиной и Израилем.
— Ваш визит совпадает с визитом Нетаньяху, есть ли связь между ними?
— Нет, это просто совпадение. Мы обсуждали несколько дат визита и согласовали эту, которая случайно совпала с пребыванием в Москве премьер-министра Израиля. Это показывает, что Россия может иметь хорошие отношения с Палестиной и сохранять такие же отношения с Израилем. Ничего, кроме этого, наше присутствие в одном месте в одно время не означает. Наша задача обсудить отношения с Россией, а не отношения с Израилем.
— Как вы оцениваете российскую позицию по поводу французской инициативы и мирного процесса?
— Как вы знаете, Россия заняла позицию ее поддержки. Когда мы были в Москве и встречались с президентом Путиным, а это произошло после встречи с французским президентом Олландом, мы услышали от Путина готовность поддержать инициативу и участвовать в ней. На парижской встрече присутствовал заместитель министра иностранных дел России Богданов. К сожалению, сам Лавров не смог присоединиться из-за того, что встреча была перенесена с 30 мая на 3 июня, когда там мог гарантированно быть госсекретарь США. Как мы поняли, отсутствие Лаврова было связано с его рабочим графиком и не несло в себе политического подтекста. Технический вопрос, не более того. Присутствие Богданова, а мы знаем, кто такой Богданов и кого он представляет, явилось гарантией того, что Россия готова присутствовать на парижской встрече, готова принимать в ней участие, способствовать достижению результатов, очень важных для оживления палестино-израильского политического процесса.
— Как вы оцениваете встречу в Париже?
— Самое для нас главное – это то, что мы ушли от двусторонних рамок переговоров к многосторонним. Это основной и принципиальный момент. С самого первого дня, когда начались двусторонние переговоры, мы понимали, что они, как их видят в Израиле, определяются израильскими настроениями и взглядами. С тех пор и по сей день Израиль, по существу, узурпировал переговорный процесс. Палестинское руководство, а вместе с ним и многие страны мира, в том числе Российская Федерация, пришли к пониманию, что переговоры, шедшие таким образом последние годы, бесплодны и не принесут положительных результатов, потому что их ход и итоги диктуются Израилем. Так появились французские идеи, отражающие оценки международного сообщества и палестинское понимание того, что продолжение переговоров в двусторонних рамках – это путь в никуда, нужно искать новый формат.
Я помню, как больше года назад встречался с министром иностранных дел Лавровым и предложил ему идею многостороннего формата, вроде "5+1". Он тогда ответил: "Почему бы нет? Это, возможно, хорошая мысль, которую стоит обдумать и действовать на ее основе". С тех пор и по сей день мы работали над этим, развивали идею, подключили к ней многие страны, не только Россию, но также и Францию. Франция положительно отнеслась к этой идее и попыталась претворить ее в жизнь. Мы считаем, что самый важный позитив парижской конференции в том, что она переводит переговорный процесс из двустороннего формата, который диктовался израильскими желаниями, видением и философией, в многосторонние рамки, которые начинают определять 30 стран, международных и региональных организаций, а не Израиль. Это самое главное.
Что касается других вопросов, то там имело место подтверждение того, что, с нашей точки зрения, очевидно. Основы переговорного процесса. Мы говорили о его правовом базисе – соответствующих резолюций ООН и арабской мирной инициативы, о принципе двух государств, поселениях как препятствии для урегулирования, требовании полного ухода Израиля с территорий, которые он оккупировал в 1967 году. Говорили о том, что переговоры должны затрагивать все аспекты окончательного статуса. Все это основы, столпы переговорного процесса. По итогам встречи было принято заявление, которое подтвердило эти пункты, которые известны всем… Новым стало то, что мы ушли от двустороннего к многостороннему формату переговоров.
— Палестинская сторона отказывается возвращаться к двусторонним переговорам с Израилем, который, в свою очередь, отвергает французскую инициативу и настаивает на прямом диалоге, как это было в течение 20 лет. Сможет ли мировое сообщество заставить Израиль согласиться на многосторонний формат?
— Я хочу пояснить этот момент. Мы не просили никого вести переговоры вместо нас. Переговоры должны быть палестино-израильскими, но вестись в сопровождении максимально возможного числа стран. В этом все дело. В прошлом палестинцы и израильтяне вели переговоры сами по себе, а международное сообщество наблюдало, но не вмешивалось. Позже США заявили о желании способствовать диалогу, но они оставались вне переговорной комнаты, надеясь, что палестинцы и израильтяне смогут договориться. Теперь же мы хотим переговоров с Израилем под многосторонним контролем. Не как раньше, когда американцы наблюдали извне, а так, чтобы все эти страны находились внутри процесса, были вовлечены, сопровождали его, имели право вносить предложения для сближения сторон, привлекать к ответу ту из них, которая саботирует переговоры и нарушает свои обязательства… Единственное противоречие между нами и Израилем в том, что Израиль не хочет, чтобы миру было известно, что происходит на переговорах и кто их тормозит на протяжении 24 лет, начиная с Осло и до сих пор. Присутствие третьей стороны на переговорах откроет правду о том, кто саботирует процесс, и сподвигнет международное сообщество к тому, чтобы сблизить позиции сторон и сформулировать инициативы, которые позволили бы достичь палестино-израильского мира после череды безуспешных попыток. Их причиной было изначальное нежелание Израиля о чем-либо договариваться и убежденность в том, что в отсутствии третьей стороны правда не вскроется.
— Смогут ли страны-участницы конференции в Париже заставить Израиль пойти по этому пути переговоров и каковы сценарии, если у них это не получится?
— Для начала должна быть сформирована комиссия по последующей деятельности. Эту задачу страны, которые присутствовали в Париже, поручили французскому правительству, Франции. Французы сообщили нам, что в ближайшие дни направят специального представителя, который займется проработкой дальнейших шагов. С другой стороны, хотя мы это обсуждали, и это упоминается в итоговом заявлении, нет полной ясности в отношении организационной инфраструктуры, которая бы определяла будущее процесса. Поэтому мы приветствовали бы готовность всех стран взять на себя подготовку дальнейших этапов парижского процесса. Мы ожидаем, что под контролем государств, которые участвовали во встрече в Париже или способствовали ее проведению, будут сформированы рабочие комиссии по конкретным направлениям. Эти механизмы, если они появятся и заработают, должны обеспечить подготовку международной мирной конференции, проведение которой планируется до конца года.
Израиль должен решить, желает ли он быть частью этого международного движения, которое насчитывает в своих рядах 30 стран мира, причем многие государства хотели участвовать, но не были приглашены. То есть этот международный порыв не ограничивается 30 странами, чьи представители приехали в Париж. Есть международное признание этой инициативы, есть международное желание в ней участвовать, неважно, является ли Израиль ее частью или остается вовне.
Если Израиль решит остаться в стороне и попытается пойти наперекор инициативе широкого круга стран, включая участников "квартета", членов Совета Безопасности ООН, многие европейские государства, арабскую группу и так далее, если Израиль предпримет попытку ее сорвать, то международное сообщество должно будет обратиться в СБ ООН за резолюциями по этому поводу или продвинуться, как обещала Франция, в направлении признания палестинского государства. Потребуются дополнительные меры, которые могло бы принять международное сообщество, чтобы наказать Израиль за продолжение шагов, направленных на срыв политического процесса, продолжение оккупационной политики, поселенческой деятельности, конфискации наших земель, насаждения новых фактов на местах, которые призваны не допустить создания палестинского государства.
Конечно, мы не будем пассивно наблюдать за подготовкой международной мирной конференции в конце года. Мы будем взаимодействовать с арабскими странами, Францией и другими странами, которые присутствовали на парижской встречи, будем настаивать на графике переговоров и сроках окончания израильской оккупации. Без определения временных рамок конференция не будет иметь эффективности и добавленной стоимости. Этот вопрос должен быть прояснен для всех сторон.
— Конфликт в Сирии не вытеснил ли с международной повестке палестинский вопрос?
— Я не могу сказать, что ситуация в Сирии сделала палестинскую проблему второстепенной для международного сообщества. Мы с болью воспринимаем события в этой стране, призываем к урегулированию и преодолению всех кризисов, но происходящее там не заслонило палестинского вопроса. Он остается на повестке и требует решения. Это продемонстрировала французская инициатива, к которой присоединились более 30 стран и организаций.
— Каким вам видится российское участие ближневосточном урегулировании?
— Россия после вовлечения в ситуацию в Сирии смогла кардинальным образом изменить там правила игры. Теперь урегулирование сирийской проблемы зависит не только от международного альянса во главе с США. Для ее решения сложилось партнерство между Россией и США. Его же следует задействовать для поиска решений проблем Йемена, Ирака, Ливии и, мы надеемся, Палестины. После парижской конференции США не смогут сохранить статус монопольного посредника и должны будут подходить к палестинскому вопросу на плюралистической, а не единоличной основе.
