Россия поставила первую партию зенитно-ракетных комплексов С-300 в Иран. Историю вопроса, перспективы развития военно-технического сотрудничества двух стран и его влияние на обстановку в регионе комментирует военный эксперт, директор российского Центра стратегической конъюнктуры, эксперт международного дискуссионного клуба "Валдай" Иван Коновалов.
— Как происходила торговля вооружениями между Россией и Ираном? Всегда ли отношения были партнерскими?
— Для России Иран всегда был перспективным рынком. Однако в отношениях между странами было два серьёзных срыва.
В 1990-е годы Россия поставляла в Иран массу различных видов вооружений, но в 1995 году был подписан американо-российский меморандум "Гор — Черномырдин". Москва пошла навстречу требованиям США, практически свернув всё военно-техническое сотрудничество с Ираном. Тогда Россия потеряла примерно 2 млрд долларов, не говоря о серьёзных репутационных издержках.
Второй случай связан с поставками ЗРК С-300. В 2010 году тогдашний президент Дмитрий Медведев решил не поставлять 5 дивизионов, по которым уже был подписан контракт на 800 млн долларов, хотя в санкционный список СБ ООН комплексы не попадали. И это была вторая ошибка.
— Теперь ошибки исправляются?
— Да, и следует иметь в виду, что Иран перестал быть разменной монетой в американо-российских отношениях. Кроме того, Иран остается очень емким рынком вооружений — предположительно, это как минимум 15 миллиардов долларов.
В период санкций Иран поддерживал свои вооружённые силы исключительно самостоятельно при небольшой помощи Китая и Северной Кореи. Но теперь Иран нуждается в современных системах ПВО, авиации, танках и бронетехнике. Также ему требуется соответствующее материально-техническое обеспечение. Ни один из иранских танков не дотягивает до уровня Т-90.
Кроме того, российская помощь нужна и в плане перевооружения.
— Мы видим, что она уже начинает оказываться. Каков потенциал военно-технического сотрудничества России и Ирана?
— Я убежден, что диапазон этого сотрудничества в обозримом будущем станет ещё более обширным.
То же самое можно сказать о российско-иранском сотрудничестве в области освоения космоса, ядерной энергетики, строительстве железных дорог. Сейчас Тегеран, избавившись от санкций, стал большим открытым рынком, в котором многие заинтересованы.
Россия не в состоянии обеспечить все сегменты этого рынка, даже в плане поставок вооружений (например, беспилотная авиация, где у Ирана есть собственные разработки), однако может многое предложить. Те же ЗРК С-300 имеют очень высокий уровень эффективности. Это своего рода автомат Калашникова, только другого уровня, он очень надёжен и точно бьёт в цель. 5 дивизионов — это 40 пусковых установок. Это очень мощная сила.
— Что вы можете сказать о состоянии системы ПВО-ПРО Ирана на современном этапе?
— Нельзя сказать, что она идеальна. Однако даже в период санкций она была достаточно эффективной, а с получением комплексов С-300 стала более эшелонированной для обеспечения безопасности жизненно важных объектов страны.
При этом следует иметь в виду, что С-300 не усиливают наступательный потенциал Ирана, а только оборонный потенциал. А если страна в состоянии защититься от авиации и ракет противника, то это многое решает. В современной войне это обычно является одним из решающих факторов победы над противником.
— А кто противники Ирана? Как бы вы оценили его региональное положение сегодня?
— Несмотря на нынешнее участие Ирана практически во всех конфликтах на Ближнем Востоке, положение страны ныне существенно лучше, чем в период санкций.
Иран доказал, что прессинг санкций не слишком ослабил его, что произвело впечатление на региональных игроков. А выход из-под санкций существенно добавил Ирану политического веса как сильнейшей региональной державе.
Кризис в Сирии, где Иран и Россия действуют на одной стороне, и эта коалиция побеждает, добавляет очки Ирану. Иран будет строить свою политику таким образом, чтобы стать крупнейшей державой в регионе Ближнего Востока и Южной Азии.
В этой связи будет продолжаться противостояние Ирана с Саудовской Аравией, которая сейчас стала более активно действовать в спайке с Турцией.
— Что вы скажете про ирано-израильские отношения?
— Израиль всегда резко негативно относился к военному усилению Ирана. Но в свете нынешних событий в регионе он предпочитает занимать позицию стороннего наблюдателя, соблюдая своего рода вооружённый нейтралитет. Сейчас для Израиля важнее целостность и сохранность собственного государства.
— Возможно ли, на ваш взгляд, создание в Иране российской военной базы?
— Такую возможность нельзя исключать. Со стратегической точки зрения это было бы очень полезно. Маршрут через Каспийское море на базу на юге Ирана был бы весьма заманчивым, особенно в свете непростых отношений России с Турцией, контролирующей Босфор и Дарданеллы.
Конечно, это может вызвать очень серьёзную полемику в мировом сообществе. Но критикам есть и будет что возразить. У американцев 700 баз по всему миру.
— В свете этой возможности хотелось бы уточнить: а является ли Иран нашим союзником?
— Прежде всего, это — партнер России, а не союзник. У Ирана своё видение ситуации и тем более стратегических перспектив.
Сотрудничество России с Ираном в какой-то мере можно сравнить с российско-китайским сотрудничеством. Китай тоже партнёр России, но все прекрасно понимают, что он никогда не будет реальным союзником. Есть просто совпадающие интересы.
