Москва и Вашингтон никогда не сойдутся в вопросе относительно будущего президента Сирии Башара Асада, поскольку это не только противоречит внешнеполитической доктрине РФ, но и полностью лишает перспективы любой политический процесс. В этой связи в Москве предлагают отложить эту тему и дать сирийским сторонам самим определиться, когда ее можно будет поднять вновь. Об этом в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Татьяне Калмыковой рассказал замглавы МИД РФ Сергей Рябков. Также он сообщил, что, вопреки многочисленным спекуляциям, вопрос обмена осужденной в РФ украинской летчицы Надежды Савченко не является предметом диалога с США, и рассказал, что у Москвы есть новые предложения по сотрудничеству с Вашингтоном.
— В последнее время в СМИ циркулирует информация о возможном обмене Савченко на осужденных в США российских граждан Бута и Ярошенко. Действительно ли ведутся с американцами подобные переговоры?
— Приговор Савченко вынесен. Мы исходим из того, что вопрос в отношении признания ее виновности полностью закрыт. Теперь речь идет о том, что ей надо отбывать срок назначенного наказания за совершенное преступление. Вопреки многочисленным спекуляциям о неких обменах или схемах, которые могут привести к ее освобождению, заявляю совершенно ответственно, что это не является предметом нашего диалога с США. В ходе последних контактов, в том числе на самом высоком уровне во время пребывания здесь госсекретаря США Джона Керри и в последующем, никакие варианты обмена Савченко на кого бы то ни было не обсуждались.
Мы видим, конечно, что в очень тяжелой ситуации продолжают оставаться российские граждане Бут и Ярошенко, приговоренные к длительным срокам заключения под надуманными предлогами и при весьма и весьма сомнительной доказательной базе, которая использовалась обвинением в их адрес. Мы уже много лет настаиваем на необходимости освобождения этих российских граждан. Механизмы для такого освобождения есть. Это, в частности, профильная конвенция Совета Европы (СЕ) о выдаче для отбывания наказания в стране гражданства. К этой конвенции США присоединились, несмотря на то, что они не входят в состав СЕ. В СЕ есть конвенции, позволяющие странам, не входящим в организацию, присоединяться. В рамках этой конвенции передача нам Ярошенко и Бута, на наш взгляд, вполне возможна. Есть два бывших российских военнослужащих, которые ожидают суда в Киеве, Александров и Ерофеев. Здесь то же самое: никакого обмена мнениями с американцами относительно освобождения Савченко под гарантии освобождения или передачи этих наших граждан не было. И, в принципе, мы считаем, что подобные спекуляции не помогают делу.
Мы продолжаем испытывать большую озабоченность в отношении неприемлемой практики Вашингтона, который, по сути дела, охотится за российскими гражданами, обвиняя многих из них в совершении разного рода преступлений и правонарушений. Американские правоохранители, следователи, прокуроры, правительство США не удосуживаются, как правило, действовать в соответствии с соглашениями в сфере взаимной правовой и консульской помощи. Они не уведомляют о фактах ареста по американским ордерам, добиваются от правительств других стран, на территории которых зачастую эти граждане задерживаются, выдачи российских граждан максимально быстро, чтобы у нас не было возможности предпринять надлежащие меры по защите их законных прав и интересов. Это одна их причин, по которой мы неоднократно официально предупреждали наших граждан, выезжающих за границу, о том, чтобы они правильно и тщательно оценивали риск подобных выездов с точки зрения наличия к ним возможных претензий со стороны американских правоохранительных органов в силу тех или иных причин. Американская следовательно-судебная розыскная машина не останавливается ни перед какими приемами, и люди, оказавшись затем на территории США, во многих случаях по сомнительным обвинениям, испытывают огромные трудности с возвращением на родину. Мы оказывали и будем им оказывать максимальное содействие, но реальность такова, что зачастую результат если и достигается, то через много лет, а ведь это людские судьбы. Это конкретные люди со своей жизнью, со своими семьями, со своими интересами. Поэтому здесь возникает серьезная проблема гуманитарного свойства, которой нам необходимо будет и дальше плотно заниматься. МИД, а также другие наши структуры, держат вопрос на постоянном контроле и уделяют этому первостепенное внимание. Мы рассчитываем, что в США признают исключительную серьезность этой проблемы. Но по Савченко, я повторяю, не было обсуждения обменов такого рода.
— Говоря о двустороннем сотрудничестве с США по Сирии, какие проблемы остаются на этом направлении? Нет ли запроса на расширение взаимодействия с одной или другой стороны?
— Мы хотели бы, чтобы взаимодействие с США, которое, надо отметить, за последнее время движется вперед и позволило обеспечить укрепление режима прекращения боевых действий, это взаимодействие стало более предметным и сфокусированным на практических делах в части подавления террористических структур, находящихся в Сирии и продолжающих свои операции. Пока с этим есть определенные трудности.
Политическая линия, включающая, с одной стороны, попытку представить позицию России применительно к сирийским делам как не во всем соответствующую интересам США и других участников возглавляемой США коалиции, продолжает определять поведение американских представителей, работающих со своими российскими коллегами. Это вызывает сожаление, потому что реалии на местах, "на земле" в Сирии таковы, что именно сейчас есть возможность нанести сокрушительный удар по террористическим структурам, прежде всего по ИГИЛ, помимо этого, по "Джабхат ан-Нусре" и по другим, которые там функционируют. Естественно, следствием подобного рода усиления прессинга на террористов может и, на наш взгляд, должно стать укрепление позиций законной власти в Дамаске. Это тоже не всех устраивает. Но мы продолжаем работу, в том числе на политическом уровне и на уровне представителей ведомств, которые находятся в постоянном контакте с американскими коллегами. Формирование разветвленной структуры взаимодействия по конкретным темам, сюжетам, возникающим в Сирии "на земле", стало одним из достижений последнего времени, позволяющим говорить, что в целом работа идет неплохо, но с учетом тех ограничителей, о которых я сказал
— Сейчас существуют проблемы с определением местонахождения террористов. Не ведутся ли с американскими партнерами какие-либо переговоры по упрощению экстрадиции террористов, созданию общих баз данных?
— Проблемы такого рода действительно есть. Однако мне сложно сказать что-либо в отношении экстрадиции террористов, этот вопрос слишком специализированный. Мы имеем соответствующие реестры, и мы согласовывали террористические списки с американцами. Мы занимаемся каждодневной работой с США в направлении уточнения и расширения ооновских списков, которые, как известно, ведутся много лет, и эта база данных уже достаточно обширна. Но что касается экстрадиции — это вопрос о том, кого экстрадировать конкретно и где эти люди могут находиться. У меня нет пока информации о том, что в практическом плане на подходе просматриваются те или иные решения в этой сфере.
— Контактировали ли с нами коллеги из Вашингтона по поводу возможного сотрудничества по Пальмире после ее освобождения?
— С сожалением констатирую, что особого энтузиазма и предметного заинтересованного подхода к возможному подключению к решению задач по гуманитарному разминированию, в чем уже напрямую задействовано профильное подразделение Минобороны России, мы не почувствовали с американской стороны. Конечно, американцам трудно оспорить, что освобождение Пальмиры стало очень значимым событием и, наверное, в значительной мере поменяло расстановку сил во внутрисирийском конфликте в целом. Сейчас стоят задачи гуманитарного свойства. Помимо разминирования — это помощь жителям этого района. Дальше идет вопрос о восстановлении историко-культурных памятников, где тоже, я уверен, есть место для вклада всех стран. Соответствующую работу мы развернули по линии ЮНЕСКО и на других направлениях. Мы будем этим заниматься в различных форматах. Однако, как и во многих ситуациях до Пальмиры, мы чувствуем, что курс Вашингтона зависит от определенных приоритетов и собственных предпочтений. Сохраняется непринятие законной власти в Дамаске в качестве легитимного партнера для тех или иных действий или решений. Поэтому, к сожалению, наши западные коллеги, и не только западные, зачастую доходят в своей сфокусированности на фигуре Башара Асада и на демонизации правительства Сирии до таких пределов, когда мы можем говорить, что они даже не в полном объеме выполняют требования соответствующих резолюций СБ ООН.
— Вы говорили, что на настоящий момент Москве удалось убедить партнеров, что тема будущего Асада должна быть отложена на данном этапе переговоров. Не могли бы вы прояснить данный вопрос?
— Все очень просто. Мы никогда не сойдемся с коллегами в Вашингтоне, да и в ряде других столиц, считающих, что камертоном всей работы должна быть пресловутая фраза "Асад должен уйти". По этому вопросу мы никогда не сойдемся, и не только потому, что это противоречит всей нашей внешнеполитической доктрине, включающей неприятие политики организации "цветных революций" по смене режимов, социального инжиниринга извне, но и по той причине, что требование такого рода полностью лишает перспективы любой политический процесс. Как можно ожидать от руководителя страны, что он будет через своих переговорщиков участвовать в некоем процессе в ситуации, когда ему, по сути дела, выдвинуто предварительное условие? Я понимаю, что для группы стран и для группы сирийских оппозиционеров реальность противоположна тому, что я сейчас сказал, и что они представляют себя настолько уверенными в своей правоте, что не готовы смириться с мыслью о том, что фигура Башара Асада будет находиться в центре сирийского политического поля еще неопределенное время. Какой из этого может быть сделан вывод, если не ставится задача сорвать переговоры и процесс нормализации ситуации? Вывод следующий: давайте сейчас отложим эту тему, и пусть сами сирийские стороны определятся, когда и на какой основе эта тема возникнет вновь. Сейчас там гораздо больше других неотложных дел. Если прочитать документы, которые принимались до нынешних раундов в Женеве по линии Международной группы поддержки Сирии (МГПС), начиная с российско-американского совместного коммюнике, принятого в Женеве 30 июня 2012 года, если ознакомиться с резолюциями СБ ООН, то легко убедиться, что никаких предписаний в первоочередном порядке заняться "вопросом о власти" в Сирии там нет.
Укрепление режима прекращения огня, нахождение формул организации структур, которые будут отвечать за нормализацию жизни в стране после этого ужасного конфликта, проведение выборов, разработка новой конституции — вот то, с чего надо начинать. Именно это носит неотложный и императивный характер. И уже дальше, по мере продвижения в решении этих вопросов, можно обращаться к другим темам. Но диктовать извне, кто, как, когда должен или не должен в чем-то участвовать, — это неприемлемый для нас подход. Переговорный процесс худо-бедно движется вперед, хотя и не без проблем, хотя и без участия курдов. Это, кстати, серьезнейший вопрос, и следующий раунд обязательно должен пройти с полноформатным подключением курдских представителей из Сирии. Иначе мы будем сами себе противоречить, заявляя что будущее Сирии — единой, светской, территориально целостной, независимой — должны определить жители этой страны. Если не сделать нужный шаг в направлении представительства курдов на переговорах, то мы данной цели не достигнем. Это должны понимать все, прежде всего в Анкаре, но не только. Это должны понимать в Вашингтоне. Важно, что сейчас ситуация с осознанием реальных, а не надуманных приоритетов несколько улучшилась по сравнению с тем, что было в прошлом году.
— Помимо подключения курдов к переговорам, какие у Москвы ожидания от предстоящего раунда межсирийских переговоров в Женеве?
— Ожидания такие, что будет сделан следующий шаг, а именно участники переговоров, проработав за время, прошедшее после окончания предыдущего раунда, у себя документ де Мистуры и обобщив то, что было услышано ими на предыдущем раунде, смогут сформулировать, что приемлемо из предложений спецпосланника генсека, а что требует корректировки, и в каком направлении. Таким образом, будет сделан следующий шаг и участники переговоров смогут отфиксировать прогресс. То есть что-то уже будет согласовано, а что-то будет намечено к согласованию в качестве ближайшей цели. Второе направление, по которому мы испытываем определенные ожидания и в пользу чего работаем в практическом плане, — это начало прямых контактов между сторонами. Ведь до сих пор переговоры шли через де Мистуру. Теперь настало время, когда стороны должны приступить к переговорам напрямую при содействии Мистуры и представителей стран, входящих в МГПС.
— Хотелось бы также уточнить по поводу предстоящих российско-американских консультаций по кибербезопасности. Какие здесь ожидания?
— Планируются комплексные межведомственные консультации на высоком уровне, и все структуры, которые занимаются этим вопросом, будут участвовать. Я хотел бы уточнить, что речь идет не о кибербезопсности в американском понимании данного термина, а о международной информационной безопасности, эта тема несколько шире. Она нами во многом под иным углом воспринимается и подается, чем американцами. Здесь тоже разговор предстоит трудный, но надо искать точки соприкосновения и двигаться вперед, а не просто воспроизводить позиции.
У нас есть, помимо этого, интерес и к другому вопросу, а именно к проведению с американцами рабочих практических консультаций по противодействию преступлениям в сфере интернета, электронным преступлениям разного рода. Этот интерес тоже есть, и мы рассчитываем, что американцы позитивно откликнутся на данную нашу идею.
