24 марта должен быть вынесен приговор первому президенту Республики Сербской Радовану Караджичу, обвиняемому Международным трибуналом по бывшей Югославии (ICTY) в военных преступлениях в ходе Боснийской войны 1992-1995 годов.
Брат политика, Лука Караджич, с которым встретился корреспондент Sputnik Србиjа Никола Йоксимович, надеется, что приговор будет справедливым и на него не повлияют интересы ключевых игроков на международной сцене.
— Я надеюсь, что приговор, впервые для сербов, будет основан на принципах права и справедливости. Надеюсь, что на приговор не будут больше влиять интересы ведущих государств, которые очень бы хотели осудить сербов. Вы и сами видите, какие приговоры выносили в отношении представителей нашего народа, а какие — в отношении представителей других национальностей.
— Как часто вы видитесь с братом? Как он себя чувствует, как его здоровье?
— Со здоровьем все в порядке. Мы видимся нечасто, потому что много кто приезжает к нему — и близкие и дальние родственники. У него были определенные проблемы с желчным пузырем, но всё закончилось хорошо — его лечили в одной из голландских клиник. Никаких претензий у него не было.
— Более двадцати лет назад, выступая перед парламентом Союзной Республики Босния и Герцеговина (БиГ), Караджич предупреждал, что может произойти в Боснии, если дело дойдет до гражданской войны. А что тогда говорил брат в частных разговорах — вы помните?
— Всё, что он говорил в частных беседах, он повторял и на публике, и в парламенте, и для СМИ. Он предупреждал о возможных последствиях, чтобы не случилось то, что в итоге случилось. Но остальные не захотели прислушаться.
Кому-то, возможно, всё-это было выгодно, да не кому-то, а (бывшему лидеру боснийских мусульман) Алии Изетбеговичу. Есть запись 1993 года с заседания его партии, он тогда заявил, что боснийским мусульманам нужна была война и что они ее начали.
Считаю, что это освобождает Радована от всякой ответственности. Плюс у нас есть свидетели обвинения и свидетели защиты, которые, может быть, и ненамеренно — особенно это касается свидетелей обвинения — говорили о том, как он вел себя в ходе той ужасной гражданской и религиозной войны.
— Сейчас даже иностранные дипломаты говорят, что за провал мирного процесса ответственен прежде всего Изетбегович. Вы когда-нибудь говорили с братом о том, на ком на самом деле лежит эта ответственность?
— Изетбегович и те, кто отдавал ему распоряжения. Сам он принимать решения не мог, если у него не было поддержки определенной части международного сообщества, особенно в финальной части переговоров, когда он ставил сербам условия, которые они не могли принять. Поэтому в процессе и происходили задержки.
Если говорить о плане Кутильеро, который предполагал создание конфедерации, разделенной на национальные кантоны, то, как известно, Изетбегович подписал его, а когда вернулся в Боснию, отказался от этого решения — по приказу из США. Это общеизвестный факт.
— Как ваш брат реагировал на поведение Изетбеговича?
— Всё, что делал Радован с тех пор, он делал вынужденно. Он вынужден был делать всё так же, как делали другие. И все его инициативы были ответом на неприемлемые требования для сербов и для всех сторон в БиГ.
Решения принимались тяжело, потому что он считал эту войну братоубийственной. Он считал и продолжает считать, что мусульмане в БиГ — это сербы, которые исповедуют ислам. Он всеми силами старался предотвратить преступления.
Он никогда не стремился к тому, чтобы сербы победили в этой войне: они защищали свои дома. И никто не может сказать, что они нападали на кого-то. Если, например, говорить о Сараево, там огонь велся по целям, которые представляли опасность для сербских сил.
На некоторые вещи он не мог повлиять. Республика Сербская и Босния и Герцеговина — это огромные территории, на которых велась война. Невозможно следить за всем. И если кого-то у кого-то убили, причем жестоким образом, то кто такой Радован Караджич, чтобы помешать отомстить?
— Сейчас многие говорят, что если бы не Караджич и его соратники, то Республики Сербской бы не существовало. Что вы думаете по этому поводу? И говорил ли когда-нибудь брат на эту тему?
— Его послал Бог, чтобы он защитил все три народа. Представьте себе, что на его месте был бы какой-то другой серб из Боснии, у которого в ходе Второй мировой погибла семья от тех же врагов, от тех же людей, соседей и кумовьев. Представьте себе, какой была бы месть. Радован старался, чтобы жертв со всех трех сторон было как можно меньше.
— Главный прокурор Международного трибунала для бывшей Югославии (ICTY) Серж Браммерц заявил, что приговор Караджичу станет сигналом жертвам, что справедливость возможна. Вы тоже ожидаете, что таким образом суд "покроет" свои предыдущие промахи?
— Справедливость возможна, если приговор будет оправдательным, если нет, тогда о какой справедливости речь? Если приговор будет обвинительным — это значит, что и далее в силе принцип избирательной справедливости, то есть несправедливости к сербам.
Интересно, почему Браммерц, являясь прокурором, заранее комментирует приговор. Это означает, что он уже знает, каким будет его текст, и получается, что, как говорит наш народ, "прокурор тебя обвиняет, прокурор тебя судит".
— ICTY создавался, чтобы способствовать примирению на территории бывшей Югославии, по крайней мере так пишут в официальных документах. А что получилось на деле?
— Само его формирование спорно с юридической точки зрения. Его основал СБ ООН, который, как исполнительный орган, таких полномочий не имеет. Американцы не признают ни один международный суд, а этот основали, чтобы судить только Сербию и некоторые другие малые страны.
Я глубоко убежден, что это суд для вынесения приговоров непослушным и служит примером другим малым государствам: мол, если не будете слушаться, вас ждет то же, что и сербов.
— В Республике Сербской есть мнение, что приговор Караджичу может испортить отношения внутри БиГ и подтолкнет тех, кто бы хотел упразднить РС (и создать унитарную Боснию — прим. ред) к более активным действиям…
— Думаю, что статус Республики Сербской был и останется неизменен. Всегда найдутся экстремисты и ястребы, которые будут требовать ее упразднения. Но это бы значило возврат к предыдущему состоянию, доминированию над сербами, давлению на них с целью выселить с этих территорий.
Из-за этого и началась война (в 90-е годы — Ред.), потому что сербы не согласились на такие условия и не хотели становиться народом второго сорта. Сербы были "конститутивным" (государствообразующим) народом в бывшей Югославии, они всегда были таковым и в БиГ. Международное сообщество признала Республику Сербскую, и не думаю, что кто-то может изменить сложившуюся ситуацию. Это было бы катастрофой, гораздо более страшной, чем та, что произошла в 90-е.
— Вы когда-нибудь говорили с братом о том, что некоторые вещи тогда можно было сделать по-другому?
— Конечно, можно было, но такая возможность была у другой стороны конфликта. Все действия сербов были вынужденными, они ничего не навязывали. Завтра или послезавтра, если бы мы оказались в похожей ситуации, Радован бы поступил так же, как тогда.
Это был правильный, патриотический подход, подход, который никому не угрожал, а просто был направлен на защиту своего народа. Сербы защищали свои дома. Надо иметь в виду, что около 70% территорий БиГ, согласно документам, принадлежало сербам.
— Как давно вы разговаривали с братом? Как его настроение и чего он ожидает?
— Да, я говорил по телефону с ним. Он в порядке. Сказал, что не волнуется и что ожидает оправдательного приговора. По мнению брата, у суда нет доказательств против него, и это действительно так.
Однако в данной ситуации сербы бессильны. Не только Караджич, вообще все сербы. Штаты диктуют вердикты, управляют судом, назначают, какой процесс начать, а какой закончить — в этом мы полностью уверены.
Мы надеемся, что Штаты и другие члены международного сообщества больше не заинтересованы в том, чтобы осудить сербов. Однако мы опасаемся худшего сценария, учитывая, какая судьба ждала в Трибунале сербов, а какая — хорватских и мусульманских генералов, вроде Анте Готовины и Насера Орича (также обвинялись в военных преступлениях, но были оправданы — Ред.).
