Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
70-летнюю годовщину Фултонской речи Уинстона Черчилля (5 марта 1946 года, Уэстминстерский колледж, штат Миссури, США) можно, конечно, считать "юбилеем" холодной войны, то есть противостояния Запада и СССР/России. Но можно увидеть в этом действительно историческом выступлении нечто куда более интересное, а именно — провозглашение идеологии и стратегии новой глобальной эпохи, которая сейчас только еще закатывается. Для этого полезно прочитать речь Черчилля (целиком и лучше не в переводе сначала глазами человека 1946 года, а потом посмотреть на нее из сегодняшнего дня.
Нагло-саксы
Зато там впервые возникли слова "железный занавес", причем Черчилль не предлагал его опустить перед носом СССР — он считал, что Москва это уже сделала, перегородив таким занавесом Европу.
В качестве точки отсчета начала конфронтации былых союзников эта речь выбрана условно, могли быть и другие поводы или выступления. Но дело в том, что Черчилль был отличным стратегом, оратором и писателем, и хотя к тому моменту уже не был главой британского правительства, его мысли и слова имели вес и сами по себе. Особенно если рядом с ним, как в Фултоне, стоял президент США Гарри Трумен.
Итак, 1946 год. Почему отставной политик решил обрушиться на СССР, а главное — почему его речь до сих пор не забывается? А потому, что он говорил не совсем и не только об СССР. Он представил свое видение мира, который нужно строить после Второй мировой. Всего мира целиком. Занялся, как сейчас говорят в определенных кругах, целеполаганием, да еще и глобальным.
И что важнее, его услышали, и точно такой мир и начали строить. В мировой истории редки случаи, когда по сути один человек формулирует смысл курса, которым потом так много людей и стран следовало бы десятилетиями.
Речь Черчилля прозвучала среди идейного разброда, усталости и шатаний, причина которых им очень красноречиво описывается. Послевоенная разруха, продуктовые карточки (в том числе в Великобритании), коммунисты идут к власти по всей Европе, половина последней — под прямым влиянием СССР. Куда ж нам плыть, какой мир нам нужен, и — главное — кто такие эти "мы"?
Вся суть в ответе на этот, последний вопрос. В самом начале Фултонской речи четко обозначается то, о чем не каждый британец тогда желал бы сказать вслух: "Соединенные Штаты стоят на вершине мировой власти". А ведь до начала войны единственной сверхдержавой была страна, которой руководил Черчилль: Британская империя. Расстановка сил в мире поменялась. Что и было провозглашено в Фултоне.
Но из этой смены, из катастрофы своей страны Черчилль делает вот какой вывод: "возможности стоят перед нами здесь и сейчас, они ясны и сияют для обеих наших стран". И не только для них, а для "англоязычных народов". То есть для бывших доминионов Британской короны — Канады, Австралии, Новой Зеландии…
Вот об этом была сказана Фултонская речь. О необходимости не просто альянса США и Великобритании, как в дни войны, а усиления их англо-саксонским единством. Создание не американо-европейского, "атлантического" партнерства, а вот этой интересной штуки. Которая вообще-то у наследников Черчилля очень даже получилась, хотя никакими договорами она не оформлена.
У этой штуки даже есть современное название, принадлежащее высокопоставленному дипломату, пожелавшему остаться неизвестным: "нагло-саксы". Таковые весьма ощущаются в международных делах.
Не получилось
Через несколько дней после Фултона Черчиллю ответил человек, звали которого Иосиф Сталин. Он, в интервью "Правде", очень даже подметил "англоязычную" идею своего заклятого партнера по Тегерану, Ялте и Потсдаму.
"Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира… По сути дела господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война".
Слабость позиции Черчилля подмечена предельно точно. Но в Фултонской речи таковая компенсируется вот чем: четко провозглашается не только идеологическая основа конфронтации с коммунистическим СССР, но и моральная, ценностная "особость" англоязычных на фоне всех прочих. Это британское право, американская декларация независимости и прочие основы цивилизации. Не "Запад" против "Востока", а вот такая конструкция.
И это все то, что мы продолжаем слышать от них сегодня, хотя коммунизма у нас давно нет, только называется оно "универсальными ценностями". Потому что получилось все именно "по Черчиллю" — не в мире, так в его меньшей части, западной цивилизации. Нынешняя незавидная судьба Европы, включая ждущее ее и написанное по американским стандартам Трансатлантическое партнерство — все идет оттуда, от Фултонской речи.
Глазами человека, живущего в 2016 году, идея Черчилля может показаться безумной. Но в 1946-м все было логично. Ядерная монополия США плюс — сэр Уинстон об этом сказал в своей речи — предоставление американцам уже не очень нужных Лондону баз британского флота по всему миру. А больше, кроме СССР, конкурентов и не было.
История отношений Лондона и Вашингтона развивалась по-всякому. Но в целом все эти 70 лет они действительно строили "мир по Черчиллю". А сегодня мы видим его закат.
В 1946 году, конечно, сэр Уинстон не мог знать, что мир будет настолько другим: Китай тогда был в развалинах, Индия еще входила в Британскую империю, Африка состояла почти только из колоний. Не говоря о предстоявшем сломе ядерной американской монополии. Но, несмотря на перемены, он и вдохновленные его идеологией очень старались, и еще лет 15 назад могло показаться, что целеполагание привело к успеху.
И последнее. Уинстон Черчилль стоит на самой вершине пирамиды исторических ненавистников России и не только ее: как теоретик и практик, как стратег и идеолог. О нем можно и нужно говорить что угодно, но это была фигура громадных масштабов, в том числе благодаря Фултонской речи.
А сегодня… Кто у нас сегодня ходит в символах холодной войны? Может быть, командующий силами НАТО в Европе генерал Филип Бридлав (кстати, уходящий в отставку)? Давайте его послушаем. Россия стремится "переписать согласованные правила международного порядка". "Россия выбрала путь, на котором она решила стать противником и представляет собой долгосрочную экзистенциальную угрозу для Соединенных Штатов и для наших европейских союзников и партнеров". "Вместе с режимом Асада Россия осознанно превратила миграционные процессы в действенное оружие, тем самым делая попытки подавить европейскую структуру и сломать решимость Европы". С Россией в Европе "мы готовы, если будет необходимо, сражаться и победить".
В чем-то даже похоже на Черчилля. Но совсем не Черчилль.
