Их называли "осиным гнездом советской пропаганды", жестоко наказывали тех, кто по ту сторону фронта имел смелость слушать очень важные для того времени слова: "Говорит Москва!". По их материалам издавались подпольные газеты и бюллетени, существовали "радиокомитеты", которые помогали услышать передачи "Московского радио". За годы войны солдаты второго фронта, как называли себя сотрудники советского Иновещания, выпустили в эфир более 280 тысяч радиопрограмм. С 1943 года "Московское радио" передавало ежедневно 152 передачи на 28 языках. Одним из сотрудников Польской редакции Иновещания стал Леонид Сиган.
- Леонид Сергеевич, расскажите, с чего для Вас началось радио?
— Это был случай. Я был студентом Института стали. Мне исполнилось 20 лет, шел 1943 год, в то время многие мои ровесники были на фронте или уже вернулись с ранениями, а я сидел в Москве. Было стыдно. Постоянно наведывался в военкомат на Большой Якиманке и пытался понять, почему меня не отправляют воевать. Все мои родные были по ту сторону фронта, и их судьба мне была неизвестна. Только позже я узнаю, что все они погибли.
В один из таких визитов сотрудник военкомата позвал меня к военкому. Мне задали вопрос, откуда я знаю польский язык. А я окончил польскую гимназию, это практически мой родной язык. Он покрутил в руках мою учетную карточку и сказал – вы сейчас с лейтенантом пойдете в ВРК, во Всесоюзный радиокомитет, он находился в Путинковском переулке, 2. Через политуправление Красной армии военкоматы получили поручение разыскать людей, знающих польский язык. Нужны были дикторы, прекрасно знающие язык. И то, что в этот день я зашел в военкомат, – случай, определивший всю мою жизнь.
"Союз польских патриотов", который организовали в то время, начал вещание на польском языке. Причем вещание шло из студии радиокомитета. Часть информации должна была идти на Польшу, через коротковолновые передатчики, а часть – по проводной связи в места компактного пребывания поляков. Это были ссыльные, мигранты, беженцы. Мы передавали сводки с фронта, в первую очередь сводки Совинформбюро. Материалы, которые призывали к борьбе с фашистскими оккупантами. Это была программа, которая, с одной стороны, должна была информировать поляков, находившихся на советской земле. А с другой стороны — призывать к борьбе поляков, которые находились по ту сторону фронта.
- Чувствовали ли вы ответственность за слово в эфире?
— Ответственность не то слово – мы себя чувствовали соучастниками событий. Мы старались интонацией, уверенностью в голосе вселять надежду на то, что будет лучше, на то, что будет победа. Хотя она еще была очень и очень не близкой. Для меня работа на радио была спасением, я остался один, ни родных, ни близких, только друзья, лекции. Работа позволяла отвлечься, чувствовать, что ты причастен к невероятно важному делу.
Домой я возвращался около двух часов ночи, Москва была на военном положении – улицы затемнены, окна заклеены бумажными лентами, витрины магазинов были заложены мешками с песком. Была опасность налетов, только в конце 1942 года они закончились. Конечно, действовал комендантский час, но у нас были пропуска. Не всегда можно было дойти до дома, поэтому были открыты две комнаты отдыха, отдельно для женщин и мужчин. Там стояли полевые кровати, электрические плитки. Мы грели себе морковный чай, варили кашу. Многие оставались ночевать, чтобы уже утром выйти в эфир.
Жили мы тогда по карточкам, нам полагалось 600 граммов хлеба в день, это была рабочая норма. Свою норму обычно съедали значительно быстрее нужного времени и оставались без карточек. Потерять карточки было трагедией. Это было очень тяжелое время, которое лучше не вспоминать.
- Какой эфир стал самым важным в Вашей жизни?
— Шел январь 1945 года, 12 числа началась Висло-Одерская операция Красной армии. Это крупное наступление должно было привести к полному освобождению Польши, и открыть выход на Берлин. В редакции очень ждали известие, что Варшава освобождена.
Мы находились в огромном напряжении, но прошло 12, 13, 14 января, а сообщения не поступало. Было правило, что приказы Главнокомандующего об освобождении того или иного города или событиях на фронте зачитывал только Юрий Левитан.
17 января вся редакция была в сборе, шли часы, но сводки не было. Я спустился ближе к студии, было около пяти часов вечера. И вдруг столкнулся с главным редактором, в его трясущихся руках был лист бумаги: "Здесь информация о том, что Варшава освобождена. Сейчас будет эфир, ты идешь в студию и зачитываешь эту сводку".
Чтобы выйти в эфир до Левитана, нужно было распоряжение очень высокого руководства.
Так случилось, что я "обошел" Левитана. Информацию об освобождении Варшавы в эфир, а это значит и на весь мир, передал я. Это такой факт, который я в свою производственную биографию вписываю большими буквами.
Через некоторое время мы с Левитаном столкнулись в коридоре, он мне шутливо пригрозил пальцем. Он был мэтром, а я мальчишкой. Но мы были в очень дружеских отношениях, он покровительствовал молодым дикторам.
Он, конечно, не мог судить, как мы звучим на иностранных языках, но какие-то методические советы давал. Доброе отношение Левитана много стоило – он был легендой. В народе не говорили: "по радио сказали", а говорили: "Левитан сказал".
- Каким человеком был Юрий Левитан?
— Он был очень добрым, отзывчивым и симпатичным. Уже после войны, когда трудности военные перешли в трудности послевоенные, он многим помогал. Помогал решить вопрос с жильем, достать лекарства, помогал устроить кого-то в больницу. Он делал это без особых просьб. Он видел в этом какую-то свою долю участия в судьбах людей, которым тогда было очень трудно.
- Какие советы давал Левитан начинающим коллегам?
— Он говорил, что перед микрофоном нужно быть раскованным. Говорить не с толпой, а с человеком, которому ты хочешь что-то сообщить лично.
- Вы являетесь членом жюри конкурса "Говорим как Левитан", скажите, какие профессиональные качества нужно продемонстрировать, чтобы победить в этом конкурсе?
— Сейчас десятки возможностей получить информацию, мощная конкуренция. Поэтому очень важно уметь подать материал не как пропагандистское слово, а как информацию, как интерпретацию важного сообщения, нужно проявлять свою индивидуальность. "Говорим как Левитан" – это, конечно, преувеличение. Это хорошее название для конкурса, и не более того. Юрий Левитан отличался своим совершенно неповторимым голосом и манерой. Нужно ли это повторять? Конечно, нет. Многие дикторы пытались ему подражать, но это вызывало скорее раздражение.
Мне кажется, что это очень интересная акция МИА "Россия сегодня". Очень хочется, чтобы люди смогли проявить свои способности, индивидуальность, и ни в коем случае не повторять Левитана. Нужно показать, как бы он прочитал эту сводку, находясь у микрофона в то время. Не подражать, а интерпретировать.
В голосе Левитана звучал целый оркестр, чувствовалось его отношение к Родине и людям. В студии мы часто с нетерпением ждали фельдъегеря со сводкой, которую сразу читал Юрий Борисович. На русском языке самые важные новости читал только он.
Когда люди были в постоянной опасности, когда на фронте воевали мужья, сыновья, отцы — наши новости очень ждали. Я не знаю, с чем это сравнить, эту невероятную силу слова и важность подачи.
- Чувствовали ли вы себя солдатами информационной войны?
— Абсолютно точно. Это было жизненной потребностью, мы участвовали в войне. Мы были нужны не только людям, которые остались в тылу, но и тем, кто оказался за линией фронта. Наши слова были словами надежды, что придет освобождение, придет конец оккупации, придет конец трагедиям.
- Слушаете ли Вы радио?
— Конечно, не развлекательные программы, а информационные.
Сейчас другая форма подачи информации, можно сказать, что ведущий вовлечен в интерактивную работу. Раньше такого не было: во время войны мы сразу читали все в эфир, а после войны практически все записывалось. После войны нас забрасывали письмами, мы общались со слушателями. Проводили различные акции, например, был конкурс "Песня в солдатской шинели". Тогда мы получили десятки тысяч писем.
- Как Вы встретили 9 мая 1945 года?
— Это был особый день. Все его ждали. Победа была уже на пороге. После полуночи, в ночь с 8 на 9 мая пришла информация о безоговорочной капитуляции. Поэтому мы празднуем День Победы 9 мая, а например, французы – 8 мая.
Наши передачи уже закончились, но я не уходил, ждал, когда будут произнесены слова: "Война окончена".
Я бежал по улицам города к Дому коммуны (так назывался наш студгородок). Разбудил всех, дом ожил мгновенно, коридоры загудели – "Победа!". Радость выплеснулась с какой-то особой мощью. Все знали, что мы победили, но ждали эту самую важную новость – война закончилась.
Мы собрались, и все пешком пошли на Красную площадь, а там смешались с ликующей толпой. Это день, который невозможно забыть.
- У Вас невероятный профессиональный опыт, есть какие-то вещи, которые вы хотели бы сказать начинающим журналистам?
— Есть пишущие, говорящие у микрофона, работающие на камеру – самое главное не формат подачи, а честность. Времена, в которые мы живем, по-разному влияют на людей нашей профессии. Но независимо от того, где ты работаешь, ты должен оставаться человеком. А каким образом ты подашь свое слово – письменно или в эфире – не важно. Аудиторию можно завоевать только своей искренностью, индивидуальностью, мастерством. Профессионализм не зависит от возраста. Можно быть выпускником журфака и уже проявить свою индивидуальность и свой профессионализм – свой талант. С опытом эти качества могут только сильнее проявиться.
