Рейтинг@Mail.ru
Спецпредставитель генсека ООН: пока ИГ не угрожает Афганистану - РИА Новости, 29.12.2015
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

Спецпредставитель генсека ООН: пока ИГ не угрожает Афганистану

© AP Photo / Massoud HossainiСпециальный представитель генерального секретаря ООН, глава миссии всемирной организации в Афганистане Николас Хейсом
Специальный представитель генерального секретаря ООН, глава миссии всемирной организации в Афганистане Николас Хейсом
Читать ria.ru в
Дзен
Специальный представитель генерального секретаря ООН, глава миссии всемирной организации в Афганистане Николас Хейсом рассказал в интервью РИА Новости, что в настоящее время группировка "Исламское государство" представляет лишь незначительную угрозу безопасности Афганистана, хотя со временем уровень этой угрозы может разрастись.

В ООН полагают, что в настоящее время группировка "Исламское государство" представляет лишь незначительную угрозу безопасности Афганистана, хотя со временем уровень этой угрозы может разрастись. ООН уже фиксирует признаки соперничества ИГ с афганским движением "Талибан", в частности в провинциях Забул и Нангархар, а также в Герате. Об этом, а также перспективах внутриафганского урегулирования в интервью корреспонденту РИА Новости в Нью-Йорке Ольге Денисовой рассказал специальный представитель генерального секретаря ООН, глава миссии всемирной организации в Афганистане Николас Хейсом.

— Завершается первый год после вывода сил международного контингента из Афганистана. Как он прошел для страны? Чего ждать и опасаться в следующем году соседним странам Центральной Азии, а также России?

— В 2015 году с точки зрения вопросов политики, экономики и безопасности Афганистан прошел испытание. Были улучшения в кампании по борьбе с потоками наркотиков, но пока не ясно, будут ли они устойчивыми. Конечно, это станет важным вопросом для республик Средней Азии и России, потому что для них это источник беспокойства.

По итогам своего визита в республики Центральной Азии могу сообщить, что они обеспокоены ситуацией с безопасностью в Афганистане, в частности с растущим присутствием иностранных боевиков, которые происходят из самих центральноазиатских республик. Предположительно, их цель — направиться в эти страны. Афганистан также обращает внимание на этот феномен, указывая на то, что вовлечен в конфликт с террористами, прибывшими из других стран. Они подчеркивают необходимость для центральноазиатских стран и других соседей сотрудничать с Афганистаном и помогать в решении проблем безопасности. Их аргумент в том, что они бедная страна и от лица соседей они сражаются на своей территории с их мятежниками.

— Согласно представленному ранее докладу санкционного комитета СБ ООН по "Аль-Каиде", в составе этой террористической группы в Сирии и Ираке воюют более 25 тысяч иностранных боевиков. Каковы данные по Афганистану?

— Относительно Сирии и Ирака центральноазиатские страны обеспокоены, что эти иностранные боевики будут возвращаться домой. И они встревожены тем, как будут отслеживать возвращающихся боевиков.

По Афганистану цифры не сравнимы. Есть различные оценки: по данным комитета, в регионе их 7 тысяч, но практически все аналитики говорят, что это преувеличение. Реальная цифра не ясна.

—  В недавней резолюции СБ ООН по санкциям в отношении радикальной группировки "Талибан" в Афганистане также отмечается наращивание присутствия в стране "Исламского государства" и возможное разрастание его филиалов в будущем. Каковы сейчас позиции ИГ в Афганистане?

— На данный момент ИГ (в арабском варианте ДАИШ, организация запрещена в России — ред.) не является значительной угрозой безопасности, с которой сталкивается Афганистан. Их присутствие достаточно ограниченно. В некоторых докладах отмечается, что они широко распространены, что, по моему пониманию, является преувеличением. По нашей оценке, есть, возможно, три провинции, в некоторых частях которых были знаки о присутствии ИГ.
Здесь важно разделять ИГ и иностранных боевиков. Во многих сообщениях СМИ этого не делается.

Разумеется, мы не приветствуем "Исламское движение Узбекистана", но это не ИГ как таковое. При этом, разумеется, мы не должны недооценивать присутствие ИГ. И здесь вопрос не в их численности, а в их потенциале. А их потенциал в том, что к ним могут присоединиться недовольные мятежники из других группировок. Мы видели, что ИГ расширило влияние там, где распространена идеология салафии (направление в суннитском исламе, проповедующее наиболее фундаментальный подход к религии — ред.). Это на западе и на востоке страны.

Также поднялся конфликт между "Талибаном" и ИГ. За последние месяц-два мы фиксировали это в городе Герат, в провинциях Забул и Нангархар. В Нангархаре наиболее интенсивно. Я стараюсь не преувеличивать, но и не занижать. На данный момент угроза ограниченна, но со временем она может разрастись.

— То есть вы говорите о том, что может возникнуть борьба между "Талибаном" и ИГ за влияние в стране?

— Сложно предсказать развитие. Но похоже, что "Талибан" и ИГ вступили в прямое соперничество. На данный момент положение таково, что может измениться со временем. Но есть и такой факт — их позиции несовместимы. Во-первых, у одной группировки националистический настрой — это халифат в Афганистане. У другой — глобальная джихадистская цель, она заинтересована не в Афганистане, а в глобальном джихадистском вопросе. Во-вторых, одни требуют исключительной преданности аль-Багдади (Абу Бакр аль-Багдади — лидер "Исламского государства" — ред.), а вторые говорят о приверженности лидеру "Талибана", которым был Мохаммед Омар, сейчас будет Ахтар Мохаммед Мансур.

— ИГ уже объявило о создании "провинции Хорасан" на территории всего Афганистана и Пакистана, части Центральной Азии и восточной части Ирана. Насколько реальны эти планы?

— Пока это не самая значительная угроза. Но, как я сказал, нужно пристально присматривать за этим. Рост ИГ будет зависеть от того, что происходит в регионе, в первую очередь в Пакистане, Афганистане и также, возможно, в Индии. Им не удалось установить равный уровень присутствия на юге Азии, подобный тому, что они имеют на Ближнем Востоке.

— Возвращаясь к первому вопросу, что будет большей угрозой для соседних стран в ближайшее время — распространение террористов в регионе или масштабный наркотрафик?

— Незаконная экономика, в особенности производство опиума, и терроризм связаны: одно представляет финансовую основу для другого. При этом я понимаю, что центральноазиатские страны испытывают большую тревогу из-за угроз безопасности. Нестабильный Афганистан может иметь последствия для них, и это они особенно подчеркивают. На это я отвечаю, что это говорит о необходимости центральноазиатским странам, и в этой связи и России, быть вовлеченными в поиск формулы к стабильному Афганистану. А также отказаться от искушения ответить исключительно мерами по укреплению своих границ. Отказаться от желания отделить себя от Афганистана вместо того, чтобы быть вовлеченным в экономическую интеграцию страны. Мы хотим увидеть больший акцент на помощи Афганистану в экономических связях на севере, нежели чертить границу. В долгосрочной перспективе решение лежит именно там. То же самое мы говорим европейским странам относительно проблемы мигрантов. Лучше инвестировать в решение внутри Афганистана, которое поможет его молодежи, чем направлять помощь и средства на вопросы мигрантов, которые оставили надежду.

— Как именно развивать экономику? Над какими проектами могут работать власти страны, при том что им надо продолжать борьбу за контроль территории?

— Долгосрочный экономический рост связан со стабильностью, и, конечно, война и гражданский конфликт в Афганистане не играют на руку. Это не лучшая обстановка для инвестирования.

Афганистан имеет много данных преимуществ. Одно из них — географическое расположение. Это мост между Востоком и Западом, Севером и Югом, энергетически богатыми странами и странами, нуждающимися в энергии. Афганистан хотел использовать свои возможности, и я считаю, что именно в этом направлении он двигается. Но, конечно, это подразумевает уровень безопасности. Второе преимущество — это значительные минеральные ресурсы. Но опять же, их разработка и добыча требует инвестиций, возможности вкладывать в инфраструктуру.

Экономическое развитие — это основа мира, а мир является залогом экономического развития. К сожалению, Афганистан должен действовать в двух направлениях одновременно.

С точки зрения экономики мы бы хотели видеть Афганистан более интегрированным. Стране необходимы железнодорожные пути, трубопроводы, поддержка для CASA-1000 (система ЛЭП, региональный проект передачи электроэнергии Киргизии, Таджикистана, Афганистана, Пакистана — ред.), ей необходимы торговые связи. Она должна стать мостом между Индией и Пакистаном с одной стороны и центральноазиатскими республиками и Россией — с другой.

Для своего собственного развития Афганистану нужно сопоставить, на что сделать ставку сейчас. Это сельское хозяйство. Нет быстрого решения и источников, которые переведут экономику страны на нефть и минералы. Нужно начать с развития одной отрасли, которая вовлечет наибольшее количество людей, и это сельское хозяйство.

— Вы подчеркнули географическое преимущество страны, которое надо реализовывать через развитие разных областей инфраструктуры. Кто, на ваш взгляд, будет готов вложиться?

— Одна страна вышла вперед и инвестирует значительные суммы, миллиарды. Это Туркмения. Страна имеет долгосрочный интерес в трубопроводе, который соединяет Туркменистан с Индией (газопровод ТАПИ: Туркмения-Афганистан-Пакистан-Индия — ред.). Есть также инициатива по строительству железнодорожной линии, которая соединит Туркмению с Таджикистаном. Таджикистан рассматривает (варианты — ред.) финансирования (направления — ред.) гидроэнергетических ресурсов через Афганистан.

С решением вызовов безопасности, мы считаем, все могут помочь. Включая, конечно, Россию. Мы отметили, что министерство обороны напрямую обращалось за поддержкой к России.

— Какого рода помощь?

— Например, вертолеты. И они заинтересованы в более широкой помощи — разведка и другие формы практического сотрудничества.

— На саммите НАТО в 2012 году было решено выделять на поддержку Афганистана 4 млрд евро ежегодно. На предстоящем в следующем году саммите альянса в Варшаве ожидается принятие решение о финансировании на 2018-2020 годы, и речь идет о том же объеме. Будет ли этого достаточно?

— Этого достаточно. Но сложность в том, сможет ли Афганистан привлечь тот же уровень помощи, как было четыре года назад. Сейчас многие другие страны обращаются за помощью вследствие кризисов — Сирия, ЦАР, Йемен, Ливия, вопрос мигрантов, с которым столкнулись многие европейские страны.

Вопрос, смогут ли они убедить обновить эту поддержку, потому что многие доноры могут спросить, как долго Афганистан будет получать столь значительную помощь?

— Вы говорите о поддержке Афганистана уже после 2020 года?

— Да. Очень легко показать, что вы нуждаетесь в деньгах, но нужно показать, что от этих денег будет результат. Что деньги имеют влияние, идет борьба с коррупцией, повышается уровень управления, что люди не теряют свои деньги, помогая Афганистану. Иначе многие страны решат инвестировать в решение других кризисов.

В Варшаве будет встреча по военной поддержке, в Брюсселе — конференция по гражданской помощи. Поддержка не может быть только военной. На гражданскую помощь правительство полагается в доставке услуг, строительстве инфраструктуры, программах развития. И это, честно говоря, может быть сложнее. Больше внимания обращается на вызовы безопасности, но захотят ли они ответить на вопросы развития?

— Пока поддержка на военные расходы продолжается, и в первую очередь — афганских национальных сил безопасности. На что идут эти 4 млрд евро?

— В первую очередь средства необходимы, чтобы платить солдатам и содержать армию, кстати, достаточно большую для такой страны. Далее, армии нужна воздушная поддержка. Но это лишь часть военных усилий. Многое связано с тем, что им нужна информация, воздушная разведка, организация, возможность перевести силы из одной части страны в другую, необходимы самолеты, топливо, оборудование и обмундирование на месте.

Конкретная проблема, с которой сталкиваются национальные силы, — в отличие от "Талибана", им нужно удерживать всю страну. "Талибану" не нужно занимать даже района, они перемещаются. У них нет обязательств по предоставлению услуг, обеспечению безопасности жителям. Национальные силы сталкиваются с крайне ассиметричными вызовами, это тяжелая ноша.

— При понимании сложности и разнообразии задач, с которыми имеют дело национальные армия и полиция, возвращение международных сил в страну для поддержки больше не обсуждается?

— На данный момент речь не идет о боевых подразделениях. И большинство аналитиков хотели бы верить, что если силы правильно организованы, нет необходимости в привлечении иностранной силы, что афганцы способны бороться сами. Ведь у них есть поддержка и оборудование.

— Насколько они действительно способны?

— Я думаю, вполне. Они способны сражаться. Но вопрос, способны ли они перемещать группы солдат? Например, иракские войска потерпели поражение в первом же столкновении с ИГ. Афганские войска, напротив, удерживают территорию.

— Недавняя террористическая атака, которая унесла жизни шести американских военнослужащих, вероятно, будет еще одним знаком, что никто из стран НАТО не вернется в Афганистан с наземной операцией, даже если национальные силы будут нуждаться?

— Это, конечно, трагедия для страны, откуда прибыли военные. Но на самом деле это была первая атака за долгое-долгое время. Количество жертв для стран, предоставляющих контингенты, не может сравниться с тем, что было два-три года назад. Не думаю, что этот конкретный инцидент будет иметь какое-либо значение для стратегического планирования стран-доноров, но я не сомневаюсь, что они предпочтут ограничить помощь обучением и поддержкой афганских сил. И для этого есть и хорошие политические причины. Афганистан должен быть в состоянии защищать себя самостоятельно.

— Кто сегодня защищает страну, кто состоит в рядах национальной армии?

— Это национальные силы, во многом молодые люди из отдаленных районов. Я не сомневаюсь, что отсутствие другой работы, экономическое сокращение помогает армии поддерживать набор войск.

Я также подчеркну необходимость политической атмосферы для народной поддержки и поддержки армии, что требует единства среди политических элит, которое мы не всегда видим.

— Часть молодых людей служат в армии. Но ведь при крайне высокой безработице молодые люди являются целью для "Талибана" и ИГИЛ. Что можно сделать, чтобы они не присоединились к мятежникам или террористам?

— Мы ожидаем, что в ближайшие месяцы правительство и некоторые агентства по развитию сконцентрируются на разработке схем по созданию рабочих мест. В частности, направление средств на развитие, которое у них есть, на инфраструктурные проекты, которые дадут работу многим молодым людям. Это возможно. Мы видим влияние безработицы на уровень миграции, который переживает новый подъем с начала июля.

Работать над планом развития и выполнять его сложно, когда идет гражданская война. Есть не только проблема миграции, неизбежен рост занятости в незаконной экономике: производство наркотиков, незаконный трафик минералов и людей. Мы все заинтересованы в стабильном Афганистане и экономическом развитии страны.

Три-четыре года назад, когда я приехал в Афганистан, все указывали на минеральные богатства страны и говорили, что это может быть основой на будущее. Теперь мы признаем, что это не быстро делается. Это подразумевает уровень стабильности, инвестиций, это занимает годы, прежде чем минеральные богатства создадут экономическую основу для дальнейшего развития страны.

— Ожидаете ли вы, что в ближайший год-два правительство Афганистана сможет реально сосредоточиться на экономическом и социальном развитии или же большая часть внимания будет направлена на борьбу с "Талибаном" и стабилизацию ситуации на местах?

— Им нужно выполнять обе эти задачи. Если они будут только вести борьбу, есть опасность, что через четыре года, когда они уже не получат новых обязательств (по поддержке от НАТО — ред.), подобных тем, что они получили и надеются получить в Варшаве, страна будет настолько зависима от внешней помощи, что не сможет существовать без нее. Им необходимо развиваться и полагаться на себя. Даже если они не полностью могут положиться на себя, крайне важно хотя бы повысить этот уровень.

— Правительство заявляло о готовности к мирному политическому процессу, верите ли, что от "Талибана" все же поступят такие заверения?

— Важнейшее условие для мирного процесса, чтобы обе стороны признали, что нет военного решения. На данный момент важно убедить "Талибан", что нет военного решения.

Я говорил с представителями "Талибана" и вижу, что есть большее понимание того, что во-первых, любое политическое решение будет устойчивым. Во-вторых, что "Талибан" сам по себе не может управлять страной, даже на том уровне, который был в 1990-х годах. Афганистан будет продолжать нуждаться в поддержке международного сообщества. И даже если "Талибан" будет частью правительства, они также будут нуждаться в международной поддержке. Единственный путь для них добиться легитимизации — быть частью международно признанного мирного процесса. Мы надеемся, что логика ситуации будет понята "Талибаном".

 
 
 
Лента новостей
0
Сначала новыеСначала старые
loader
Онлайн
Заголовок открываемого материала
Чтобы участвовать в дискуссии,
авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
loader
Обсуждения
Заголовок открываемого материала