Максим Соколов, для МИА "Россия сегодня"
Как только шоферы-дальнобойщики, недовольные тем, что правительство пытается обложить их новыми дорожными податями посредством платежной системы "Платон", заговорили об акциях саботажа, имеющих быть учиненными в отместку за поборы, так тут же у водителей обнаружились союзники.
Ничего удивительного тут нет. В "Кратком курсе истории ВКП(б)" рассказывается, как в период реакции, последовавшей за поражением первой русской революции 1905 г., большевики не пали духом, но стали использовать любую возможность внести революционную идеологию во всякое общественное движение. Тогда в Санкт-Петербурге прошел съезд обществ трезвости, в ходе которого большевики настолько мощно провели идеологическую работу, что реакционная пресса писала: "Это не съезд борьбы с пьянством, а съезд борьбы с правительством".
И то сказать: пьянство — так пьянство, дальнобойство — так дальнобойство, мордобойство — так мордобойство. Все полезно, что в рот полезло. Когда есть желание оседлать любой протест, чтобы въехать в рай на чужих плечах, главное — не быть в этом желании чрезмерно робким и щепетильным.
Другое дело — реалистическая оценка возможности такого оседлания, ибо одного желания мало, попытка должна быть с годными средствами.
Исход всякой социальной борьбы зависит от позиции и от возможностей трех участвующих в конфликте сил: во-первых, самих протестующих и непосредственно примкнувших к ним в качестве союзников любителей въехать в рай, во-вторых, властей и полиции, в-третьих, наблюдающей за всем этим делом общественности.
Что до самих дальнобойщиков, то наблюдается большая неясность с тем, какая доля этого профессионального сообщества готова на решительные действия и какие именно, какая занимает выжидательную позицию, а какая и вовсе готова смириться с новыми податными условиями. Толком этого не знает никто. Это, с одной стороны, открывает большой простор для спекуляций и вбросов (какие-нибудь неведомые активисты сочинили грозный манифест и все трепещут), с другой — никому не известно, от чьего имени выступают активисты с манифестами и сколько на самом деле дивизий у папы римского.
То, что идет усиленное надувание щек, причем даже не у самих дальнобойщиков, а у самозваных союзников-активистов — это несомненно, но каково реальное соотношение между активными штыками и надутыми щеками — этого, похоже, не знает никто.
Что, впрочем, лежит на поверхности — это весьма слабый уровень организации протестующих. Тогда как опыт показывает, что без сильного профсоюза на успех социальной борьбы вряд ли можно рассчитывать. И наоборот: при наличии такового протестующие могут вить из властей и работодателей веревки. В настоящем случае до веревок весьма далеко.
Но попытки прямого саботажа предполагают не только право, но и обязанность полиции их пресекать. Причем способы расчистки автодорог известны, технология отработана. Признаков же большого сочувствия силовых структур к протестантам-дальнобойщикам, которое побудило бы их занять позицию непротивления, не замечено.
Равно как среди руководителей, полномочных отдавать приказы, пока не замечено лиц, по складу натуры подобных нерешительному Виктору Януковичу. Если дело все-таки дойдет до саботажа, власти скорее способны пересолить, чем недосолить.
Наконец, если говорить о реакции широкой общественности, то действительно есть страны, в которых принято скорее солидаризоваться с каким-нибудь отрядом рабочего класса (например, железнодорожниками), ведущим социальную борьбу. Такова Италия, такова Франция, где не принято изрыгать проклятия по адресу бастующих работников метро. Но, во-первых, чтобы не растерять солидарность, бастующие сами знают меру и не злят прочие слои общества чрезмерно. Во-вторых, что даже более важно, Россия не относится к странам, где столь сильно развита солидарность трудящихся.
Опыт же лета 1998 г, когда бастующие шахтеры в знак протеста против задержки зарплат перекрыли Транссибирскую магистраль, заставив пассажиров в поездах стоять сутками на жаре в чистом поле, показал, что большой солидарности с шахтерами это не вызвало.
Надо еще учитывать, что популярность тогдашнего государственного руководства была ниже нижнего, не то что теперь. СМИ тогдашних медиамагнатов Березовского и Гусинского (примерно как сейчас медиаресурсы Ходорковского и Прохорова), правда, воспевали трогательное душевное единство пассажиров заблокированных поездов и шахтеров, но Константин Сергеевич Станиславский сказал бы: "Не верю!" И не только Станиславский.
В силу вышеизложенных соображений нет большого дива в том, что грозный саботаж обернулся тихим пшиком. Сперва обещали все заблокировать 30 ноября, потом 4 декабря, потом 6-го, а потом уже и обещать перестали.
Покушение с негодными средствами, как и было сказано.
