Владимир Лепехин
В минувшую субботу в Киеве отмечали вторую годовщину со дня начала Майдана. Народ отметил "праздник" вяло и противоречиво — и больше не торжествами, а акциями протеста против нынешней власти и даже скандалами.
Впрочем, автора этих строк интересует не "празднество", а итоги двухлетнего пути киевского режима. Причем, опять же, не столько не политические, экономические и иные итоги его деятельности, сколько главный, геополитический итог Майдана — с кем сегодня Украина и кого она считает своим братом вместо России.
"Братское" самосознание некоторых украинских элит
Украинские (малороссийские и галицийские) элиты и народы веками вынуждены были самоопределяться со степенью родства по отношению к странам-соседям. Старших братьев у них было много: то Русь, то Литва, то Польша, то Россия, то Австрия, то Германия, то вновь Россия.
Цивилизационно — не старшим, а просто братом Украины, — родным и самым близким, всегда была Россия, в какой-то момент провозгласившая Киев матерью городов русских, но в нулевые годы текущего века часть украинской элиты посчитала важным объявить своими ближайшими родственниками США и Евросоюз, наплевав на интересы родного брата.
Названный факт, безусловно, весьма огорчил россиян, но не изменил особо их отношения к украинцам, которых граждане РФ по-прежнему считают братским народом. А вот у Украины возникли серьезные проблемы с идентификацией.
Дело в том, что реальное национальное освобождение какой-либо страны предполагает прежде всего освобождение сознания народа — приведение его в состояние, при котором люди начинают понимать, что их жизнь теперь зависит только от них самих. Увы, такой перестройки в сознании граждан Украины не произошло, что естественно: вожди Майдана не ставили своей целью подлинное освобождение страны от внешних и внутренних зависимостей. Ставились задачи по смене одного "старшего брата" на другого.
Лидеры Майдана были нацелены на то, чтобы заменить как бы не отвечающего их амбициям стратегического партнера и гаранта развития на как бы более перспективного партнера (в смысле — спонсора), каким привиделся Запад. (Склонность украинских элит к паразитированию суть следствие 350-летнего пребывания Киевской Руси в положении привилегированной провинции российско-советской "империи").
Здесь нужно отметить, что одни вожди Майдана видели будущего главного спонсора в США, другие в Евросоюзе. Но на этапе борьбы за власть это было не важно. Важно было осуществить "революцию", в том смысле, чтобы сменить цивилизационный код, а вместе с ним и степень родства со странами-соседями.
У нацистов не может быть братьев, только союзники и спонсоры
После победы Майдана новый режим отказался от кровного брата, но вот вопрос: а приобрел ли Киев вместо России новых братьев и кто они?
В лице Евросоюза Украина получила не брата, не спонсора и даже не партнера, но холодного и расчетливого соседа, подсчитывающего барыш по результатам тотальной утилизации ресурсов оказавшейся в сложном положении, в том числе по вине (корыстному умыслу) самого ЕС, поддавшейся на провокацию страны.
В период обсуждения и подписания Минских соглашений Киеву дали понять, что Евросоюз в упор не видит в Украине своего родственника (мало ли чего обещали еврочиновники украинской оппозиции накануне госпереворота!). Отсюда — разворот Киева в сторону нового потенциального "старшего брата", то есть спонсора — Госдепа США.
В Вашингтон потянулся караван просящих — Порошенко, Яценюк, Парубий, Саакашвили и проч., — и сегодня Киев делает все для того, чтобы граждане Украины считали своим новым старшим братом именно США. Притом что Вашингтону, в еще меньшей степени, чем Брюсселю, нужны какие-либо бедные родственники.
Полагаю, что Вашингтон вполне устраивает имидж не старшего, но "Большого брата" современной Украины и иных присягнувших демократии государств, хотя реальная поддержка тому же Киеву оказывается Госдепом только в тех случаях, когда это соответствует интересам США и американских компаний.
Кстати, интересы Киева совпали с интересами Вашингтона на прошлой неделе, когда в ООН обсуждался проект резолюции, внесенный Россией и касающийся борьбы с героизацией нацизма. Понятно, что пронацистская Украина выступила против этой резолюции, а США, в свою очередь, поддержали позицию Киева.
Думается, что, если бы в ООН присутствовали представители "Исламского государства" (террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории РФ), они бы тоже поддержали власти Украины. И вот здесь мы подходим к главному, к тому, что братские, то есть ментально и идейно близкие, отношения возникают сегодня у киевского режима именно с ИГ. Подобно тому, как в период известных событий в Чечне у УНА-УНСО сложились союзнические отношения с ичкерийско-арабскими боевиками.
Нынешнее братство киевского режима и поддерживаемых им нацистов "Правого сектора" с радикальными исламистами Ближнего Востока выражается в первую очередь в том, что и те, и другие развязали террористическую войну против Российской Федерации и ставят своей целью убивать русских и россиян любыми способами, не щадя женщин и детей.
Впрочем, специфическое братство террористических и нацистских прайдов зиждется не только на наличии общего врага.
Сектантское братство исламских террористов и бандеровцев
На минувшей неделе экс-глава националистической группировки УНА-УНСО Дмитрий Корчинский призвал легализовать пребывание на Украине боевиков ИГ. "Каждый, кто борется за освобождение своего народа от империалистического гнета Москвы, имеет право на убежище в Киеве", — заявил он.
Кстати, СБУ уже неоднократно подтверждала факт использования Украины в качестве транзитной территории для переправки радикалов в Сирию и Ирак.
Напомню также, что на минувшей неделе в российских и зарубежных СМИ появилась информация о том, что Украина поставляет "Исламскому государству" оружие.
Словом, в разворачивающейся на Ближнем Востоке битве современная Украина и "Исламское государство" оказались по одну сторону баррикад, и это обусловлено не только наличием общего врага. Важнейшим фактором "братства" этих двух квазигосударств является их идейная близость, основанная на ксенофобии, нацизме, религиозном сектантстве и вандализме.
И боевики ИГ, и бандеровцы — вне закона и вне морали. Их квазизакон основан на иерархии подчинения вождям, их квазимораль опирается на насилие, казни, теневые рынки оружия и наркотиков, спонсорские подачки, грабежи и террор. У тех и других нет реальной народной поддержки, но есть сектантская сплоченность подельников, вовлекающих в свои ряды круговертью многочисленных преступлений все новых и новых людей.
И нет никаких привлекательных ценностей (вроде приписываемой боевикам ИГ идеи "справедливости") у тех и других. Боевики "Исламского государства" провозглашают приверженность исламу и шариату, бандеровцы — идеям евроинтеграции и демократии. На самом же деле на первом месте у тех и других деньги и власть.
Оба квазигосударства насквозь продажны, и в этом смысле они не только не ценностны, но и не самодостаточны. И радикальные исламисты, и нацисты Европы — орудие глобализации, своего рода новые рейнджеры насаждаемого по всему миру нового порядка.
