Максим Соколов, для МИА "Россия сегодня"
Про СССР можно было рассказать много разного и в 1933, и в 1958, и в 1970, и в 1987 годы, когда Нобелевской премии по литературе удостаивались русские писатели либо просто из эмиграции (Бунин, Бродский), либо из внутренней эмиграции (Пастернак, Солженицын). Никто из перечисленных лауреатов особой любви к советской власти не питал.
Тем не менее при обзоре того, что говорили в газетных интервью предыдущие лауреаты, поражает их сдержанность в выражениях. Причем это относится не только к Пастернаку и Солженицыну — положим, находясь на территории СССР, они умеряли тон "страха ради иудейска", но и к Бунину и Бродскому, которым бояться уже было нечего.
В частности, хорошо объясняет, почему известие о новом лауреате вызвало сожаление о том, что Россия не имеет равномощной премии, которой будут удостаиваться и русские, и иностранцы. Статут близок к нобелевскому, но неприличия поменьше. Далее люди размечтались об альтернативном лауреате 2015 г. — тут был и Том Стоппард, и Умберто Эко, и Фазиль Искандер, и Евгений Евтушенко. По крайней мере, не будет рассуждать о том, сколь прекрасны таблички "Собакам и русским вход воспрещен".
Самое интересное, что с технической стороны предприятие вполне реализуемое. По миллиону американских долларов на одну премию — чисто премиальные расходы 5-6 млн долларов в год плюс расходы самого фонда на отбор, изучение, представление номинантов, плюс сама процедура вручения премий, выпивка, закуска, то да се. На все про все 10 — много 15 миллионов долларов. Следовательно, фонд, на проценты с которого будет существовать премиальное хозяйство, — порядка 100 млн, а лучше 200. С одной стороны, цифра солидная, а с другой — стоимость всего лишь одной, и притом не лучшей из яхт Романа Абрамовича. Морехода, если будет очень огорчаться, можно утешить цитатой из одного тоже нобелевского лауреата — "Вы себе ишо наживете".
В части же названия можно поименовать премию Калашниковской. Шведские академики принуждают премию в честь динамитного короля, а наши академики будут в честь короля автоматного.
За само же качество академического отбора лауреатов можно быть спокойным: наследие советской науки еще не изжито полностью, причем это относится как к естественно-научному, так и к гуманитарному знанию. Опять же экспертам из реформируемой РАН будет что пожевать: хлеб и честный, и в обход ФАНО. Тогда как здесь "Хоть поутру, да на свои".
Что до репутации премии, то, во-первых, по нынешним временам не со Стокгольмом сравнивать; репутация тамошней премии все больше оставляет желать лучшего. Да ремесло жюри не такое уж и хитрое: глаза боятся, а руки делают. Когда-то и у нас этим ремеслом владели. Если почитать списки лауреатов Ленинских премий и даже — страшно сказать! — Международной Ленинской премии "За укрепление мира между народами", то, конечно, в них числилась идеологическая нагрузка, и весьма, но за вычетом ее лауреаты выходили весьма достойными.
Во-вторых, никто не отменял мудрости проф. Евгения Ясина, установившего: "Плати деньги, и люди потянутся к тебе". Миллионная премия понравится если не абсолютно всем, то чрезвычайно многим. А значит, "все флаги в гости будут к нам, и запируем на просторе".
Попробовать учредить Калашниковскую премию вполне даже стоит. Единственное, хотя и крайне важное "но", — а уверены ли мы, что всемирный литературный процесс все еще жив, обильно плодоносит и совершенно не собирается усыхать?
То же относится и к процессу миротворческому: есть ли плодоносящие и добродеющие или только нобелевские лауреаты Барак Обама и Евросоюз? Иначе говоря, странности Нобелевского комитета проистекают от неимения лучшего среди кандидатов или от специфического представления о том, что есть лучшее.
Вот попробуем учредиться сами — и посмотрим.
