Мексика находится в разгаре реформы нефтегазовой отрасли, подразумевающей допуск частных и иностранных инвесторов. Первый тендер на месторождения в июле дал не самый положительный результат (подписаны контракты всего по двум из 14 месторождений). Уполномоченный президент Национальной комиссии по углеводородам Мексики Хуан Карлос Сепеда рассказал корреспондентам агентств Sputnik и РИА Новости Виктору Флоресу и Дмитрию Знаменскому, почему он уверен в более позитивных итогах второго тендера 30 сентября, о планах добычи сланцевых углеводородов и перспективах участия российских компаний в нефтяной отрасли страны.
— Господин Сепеда, расскажите об ожиданиях от второго тендера по нефтяным месторождениям.
— Сейчас мы идем на второй тендер из пяти, включенных в первый раунд. Первый тендер, в результате которого были заключены два контракта по месторождениям в прибрежных водах, уже прошел, второй тендер 30 сентября также будет по прибрежным водам, а разница состоит в том, что сейчас мы говорим об уже открытых полях и именно о добыче нефти. Первый тендер были на исследовательские работы и — при положительном результате — на разработку. На второй тендер выставляются пять контрактов по добыче нефти в прибрежных водах у берегов штатов Табаско и Кампече. Всего у нас есть 14 прошедших предварительных отбор участников — 4 консорциума и 10 компаний, идущих на тендер в индивидуальном порядке.
Каковы наши главные положительные индикаторы. Во-первых, на этих полях уже нет риска в плане необходимости их изучения, что является важным привлекательным фактором. Во-вторых, многие участники второго тендера представили ценовые оферты, показав свой твердый интерес к месторождениям.
Я могу выделить три важных момента, вытекающих из опыта первого тендера. Первое — более гибкое регулирование работы консорциумов, второе — более выверенные требования по финансовым гарантиям, третье — заранее установленная министерством финансов минимальная цена, что важно в этот период низких цен на нефть, когда высоки возможные риски. В этом случае Минфин объявил с 14 сентября минимальные цены, чего не было в первом тендере.
Одним словом, есть различные улучшения, внесенные после первого тендера. С учетом того, что у выставленных контрактов нет исследовательского риска, мы считаем, что результат будет положительным по пяти выставленным контрактам на добычу у берегов Табаско и Кампече.
Главной целью для нас является провести все тендеры с абсолютной прозрачностью, как это было на первом тендере. Важно подчеркнуть, что Национальная комиссия по углеводородам строго придерживается курса на соблюдение стандартов, которые выше, чем имеющиеся международные. К примеру, ни один сотрудник комиссии не встречается ни с какими представителями нефтяных компаний. Любые возникающие у них вопросы они могут задавать только через сайт, личных встреч нет. И я не знаю другого такого случая, чтобы какой-то другой регулятор показывал подобные торги в режиме реального времени без прерывания через интернет, весь процесс представления экономических предложений и определения победителей.
— Это впервые в истории происходит такая трансляция или впервые в Мексике?
— Такой практика открытости и трансляции в прямом эфире всего процесса — получения заявок, рассмотрения и объявления победителей — я лично никогда не видел даже в других странах.
— Как вы видите развитие процесса проведения тендеров в это непростое время, когда нефтяной рынок сжат в части падения цен? Можно ли констатировать, что снижение цен на нефть имело влияние на интерес к участию в тендерах?
— Есть вещи, которые находятся под контролем правительства, министерств, комиссии. И есть внешние факторы, такие как цена на нефть, а она упала более чем на 60%, что ухудшает возможности для инвестиций всех нефтяных центров мира. Это происходит на мировом уровне, так как речь идет о долгосрочных проектах, и снижение цен на нефть уменьшает потоки финансовых средств компаний, снижает их возможности вложений. Действительно, сейчас гораздо меньше инвестиций в проекты, но компании поддерживают и вынуждены поддерживать определенный уровень вложений, искать новые контракты и приобретать новые лицензии. К нашему второму тендеру мы видим интерес, хотя ухудшение ситуации в мире есть. К примеру, США провели 19 августа свои тендеры и разместили в этот раз гораздо меньше лицензий, чем размещают на тендерах обычно. Пострадал, думаю, весь мир, но промышленность должна продолжать развитие, правительства поддерживают свои программы проведения конкурсов, и наиболее привлекательные проекты получат инвестиции.
— На прошлой неделе нефтяные эксперты Межамериканского банка развития спрогнозировали, что цены на нефть на ближайшие четыре года не превысят 65 долларов. Каким прогнозом на будущее оперирует Мексика в части нефтяных цен?
— Цены нефти очень сложно спрогнозировать. В целом промышленность предполагает, что цены будут постепенно повышаться по мере расходования того избытка предложения, которые есть сейчас на рынке (в части нефти). Этого же ждет и рынок — что цены начнут постепенно восстанавливаться. Наши ожидания связаны как раз с ожиданиями международного рынка, что цены достигнут более высокого уровня.
— Какие факторы, на ваш взгляд, будут влиять на ситуацию с ценами в следующем году?
— Это будут спрос и предложение. А также динамика развития мировой экономики, на которую негативно повлиял Китай, хотя Северная Америка имеет здоровую динамику. В части предложения ситуация нормальная, так как Иран включается в мировой рынок со своими объемами — и все это поддерживает ситуацию с относительно низкими ценами. Но последние данные говорят, что избыток предложения и запасов будет корректироваться. К примеру, североамериканские производители снизили темпы бурения, уменьшили число действующих буровых. Это рынок, работающий с большой инерцией, потому что нефтяная промышленность рассчитана на длительный период, но он корректируется, хоть и не так быстро, как нам хотелось бы, в части избытка предложения и спроса. Это создает пики цен, волатильность, но все равно цены корректируются, весь рынок ждет коррекции в части постепенного повышения цены.
— Готова ли Мексика начать производство сланцевых месторождений в обозримом периоде?
— Это часть первого раунда тендеров. Пятая фаза тендеров — как раз по нетрадиционным углеводородным ресурсам, она у нас включена в календарь проведения тендеров и запланирована до конца этого года. В октябре мы запускаем тендер по глубоководным месторождениям вместе с месторождениями сверхтяжелой нефти, который будет четвертым тендером, а затем идем на пятый тендер, на котором будут как раз сланцевые углеводороды. Вместе с ними будет объявлен тендер и по месторождению Чиконтепек (одно из крупнейших наземных месторождений нефти в Мексике площадью около 4 тысяч квадратных километров — прим. ред.). Оно также классифицируется как нетрадиционные запасы, мы его называем tight oil (трудноизвлекаемая нефть — прим. ред.). Третий тендер пройдет по наземным зрелым (уже разрабатываемым) месторождениям. Речь идет о контрактах на 25 зрелых полей, включающих штаты Табаско, север Чьяпаса, Веракрус, Тамаулипас и Нуэво-Леон.
— Можно ли констатировать конкретный интерес к этим полям?
— Да, мы уже проводим предквалификацию по этому третьему тендеру, у нас есть уже 60 предприятий, это большой интерес. Российский ЛУКОЙЛ в этом тендере не участвует, но он участвует во втором тендере 30 сентября.
— Как вы в целом оцениваете сотрудничество с Россией в нефтянке на будущее и есть ли у Мексики какой-либо интерес к каким-либо нефтяным проектам в России?
— Мы с энтузиазмом смотрим на большое международное участие в наших тендерах, и нам приятно, что российские компании, такие как ЛУКОЙЛ, участвуют в них. Что касается инвестиций Мексики в России, это нужно обсуждать с Pemex. Для нас, как организаторов тендеров, важно, что они полностью открыты, они привлекают внимание и к ним есть свободной доступ в плане международного участия.
Нам приятно, что приходят компании из Европы, включая Россию.
— Нет ли информации о возможном участии "Газпрома" и "Роснефти"?
— Их нет среди зарегистрированных компаний. Мы с ними пока не общались, единственный участник из России — это ЛУКОЙЛ.
— Могли бы вы назвать ваши ожидания, что государство получит в ходе пяти тендеров первого раунда?
— В первом тендере были заключены два контракта, включающие в себя инвестиции в случае удачной разведки запасов в размере 1,3 миллиардов долларов каждый. Каждый контракт второго тендера (всего их пять) предполагает привлечение примерно 1 миллиарда долларов.
На третьем тендере, где выставляются 25 контрактов, но они гораздо меньше по объемам, суммарно рассчитываем привлечь чуть более 1,1 миллиарда долларов. Затем на четвертом тендере ожидаются гораздо более крупные контракты в части глубоководных месторождений, примерно 3-4 миллиарда долларов каждый. Сколько мы выставим, будет видно позже. Пока предлагается 13 контрактов, к которым добавляются еще 11 блоков по сверхтяжелой нефти, от каждого планируем получить примерно по 1,3 миллиарда долларов вложений. Причем там будут другие, крупные игроки, не те, которые участвуют сейчас. Да, в целом можно говорить о десятках миллиардах долларов инвестиций только в ходе четвертого тендера.
По пятому тендеру пока у нас нет ожиданий по объемам инвестиций, пока речь примерно о 60 полях нетрадиционных запасов, но это число будет уменьшено.
— А что касается объема резервов, которые выставляются на торги? В цифрах.
— Pemex оставляет за собой 82% резервов 2P (доказанные и вероятные), и остающиеся 18% ресурсов выставляются на тендеры. Значительная часть из них идет на первый раунд тендеров. Что касается возможных запасов, у государства остаются 22%, а на тендеры выставляются 78%. Логика здесь такова: Pemex будет работать с теми запасами, которые он и открыл. А вот те ресурсы, которые еще только предстоит доказать, будущая нефть — это то, что и составляет предмет проводимых нами тендеров, помимо 18% запасов 2P. В цифрах это составляет 18% от 24,82 миллиардов эквивалентов барреля нефти (примерно 4,47 миллиарда баррелей) по запасам 2P и 78% от 14,42 миллиардов эквивалентов барреля нефти (около 11,25 миллиардов) от возможных запасов по оценке 2015 года.
