Радикальная группировка "Исламское государство" расширяет зону своего влияния как на Ближнем Востоке, так и за его пределами. Тема противодействия терроризму обещает стать одной из главных в ходе 70-й сессии Генассамблеи ООН. О российских антитеррористических инициативах, дальнейшей помощи РФ сирийским властям и условиях возобновления профессионального диалога России и США в антитеррористической сфере в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Марии Киселевой рассказал директор департамента по вопросам новых вызовов и угроз МИД РФ Илья Рогачев.
— С какими антитеррористическими инициативами Россия планирует приехать на Генассамблею ООН? Уже сегодня очевидно, что эта тема будет ключевой на предстоящей сессии. Необходимо ли кардинально менять стратегию борьбы с террористической угрозой?
— Сам факт организации на полях сессии Генассамблеи ООН сразу нескольких крупных мероприятий по антитеррористической и антиэкстремистской проблематике подтверждает заинтересованность международного сообщества в поиске новых эффективных методов борьбы с этими угрозами. Мы убеждены, что выработать их возможно только на подлинно коллективной основе под эгидой ООН.
Нельзя добиться положительных результатов, реализуя скрытые повестки дня. К слову, на наш взгляд, не все сентябрьские мероприятия строятся именно на такой философии. Нужно корректировать подходы к антитеррору, выстраивать единый фронт противодействия экстремистам и террористам, отказываться от всяческих конъюнктурных интересов, не применять двойных стандартов. Раз мы (международное сообщество в целом) провозгласили, что осуждаем терроризм во всех его формах и проявлениях, договорились о том, что это абсолютное зло, так и действовать надо соответственно, а не выгадывать, выжимать дивиденды из сложных ситуаций, в которых оказались некоторые государства.
Сейчас мы намереваемся обсудить с широким кругом партнеров возможность создания легитимной представительной международной коалиции по борьбе с "Исламским государством Ирака и Леванта" (ИГИЛ) и другими террористическими организациями Ближнего Востока и Северной Африки. Естественно, мы уже обкатываем отдельные аспекты наших предложений с зарубежными партнерами. Действовать коалиция должна на основе решений ООН, применять вооруженную силу с санкции ее Совета безопасности и разрешения правительств государств, на территории которых это происходит. Антитеррористическая коалиция должна объединять все заинтересованные государства, чтобы быть эффективной, а не карманной.
Следовало бы наладить более полный и доверительный обмен информацией по вопросам, связанным с деятельностью так называемых иностранных террористов-боевиков, вступающих в ряды ИГИЛ. Назрела необходимость выработать упрощенные, по сравнению со стандартными, экстрадиционные процедуры их передачи. Такого рода инициативы, основываясь на российском опыте, планируем продвигать в ООН.
Важно объективно, комплексно взглянуть на причины, по которым группировка ИГИЛ обрела такой разрушительный потенциал. Они сегодня многими замалчиваются. Исправлять ситуацию, как нам кажется, невозможно, закрыв глаза на ее реальные истоки. Выявление допущенных ошибок позволило бы выработать всеобъемлющий стратегический подход к борьбе с экстремистами и террористами и впредь не наступать на те же грабли. И речь не только о провальных попытках геополитического инжиниринга, ради которого почему-то становятся допустимыми вмешательство во внутренние дела государств, потакание радикалам и так далее.
Россия инициировала проведение заседания Совета безопасности ООН 30 сентября этого года, посвященного урегулированию конфликтов на Ближнем Востоке и в Северной Африке и борьбе с террористической угрозой в регионе. Хочу подчеркнуть, что мы не нацелены попусту ворошить прошлое или кого-то назначать виновным в происходящем. Необходимо вместе наметить пути преодоления сложившегося неблагополучного положения.
Ни для кого не секрет, что ИГИЛ — самостоятельная структура, выступающая в определенной степени соперником "Аль-Каиды". При этом в антитеррористическом санкционном списке СБ ООН она обозначена как одно из названий "Аль-Каиды в Ираке". Мы уже предлагали включить ИГИЛ в санкционный список ООН в качестве самостоятельного фигуранта. Но наши предложения блокируются западными членами СБ, прежде всего США, под разными предлогами.
— Какими предлогами?
— Так, они считают, что ИГИЛ — это "Аль-Каида в Ираке", сменившая бренд, что "Аль-Каида" переродилась, что "Аль-Каиды в Ираке" больше нет. У нас другая информация. Мы считаем, что американцы так говорят только в силу одного обстоятельства: стремления показать, что этот набор мощи ИГИЛ, ее нынешние успехи никак не связаны с тем, что западники, прежде всего США, очень неразборчиво взращивали оппозицию правительству Башара Асада, в том числе значительные ресурсы попали в руки экстремистов. Это чисто политически просчитанная позиция, которая не имеет почти ничего общего с антитеррором. Поэтому мы настойчиво ставим этот вопрос и будем продолжать настойчиво ставить.
Думаю, что вопросы международного сотрудничества в борьбе с терроризмом займут видное место в выступлении президента России Владимира Владимировича Путина на 70-й сессии ГА ООН.
— В последнее время на Западе наблюдается некоторая обеспокоенность в связи с военным сотрудничеством России и Сирии по борьбе с терроризмом. Рассматриваем ли мы возможность каких-либо дополнительных мер для помощи Сирии в борьбе с терроризмом?
— Россия оказывала и будет оказывать адекватную поддержку законным властям Сирии в борьбе с экстремистами и террористами всех мастей.
— О возможном прибытии в страны ЕС боевиков террористической группировки "Исламское государство" под видом беженцев вначале заявили СМИ, подобного сценария не исключают и некоторые представители европейских властей. Какое содействие мы можем оказать европейским странам в решении этой проблемы?
— Это, конечно, очень серьезная угроза, и я думаю, она еще недооценена нашими западноевропейскими партнерами.
— И как обстоят дела с США?
Насколько я знаю, контакты между спецслужбами не рвались, поэтому, конечно, какой-то обмен информацией идет, но, совершенно очевидно, не на том уровне, на котором это было два года назад. С США, собственно Евросоюзом и его отдельными членами у нас по антитеррору в последнее время осуществляются спорадические контакты. По большому счету двусторонние форматы такого сотрудничества заморожены — не по нашей инициативе.
— Поступают ли со стороны Вашингтона сигналы о разморозке сотрудничества в этой сфере?
— Слабые сигналы по поводу возобновления контактов начинают поступать. Видимо, приходит осознание безальтернативности сотрудничества по этим горящим вопросам.
Мы отвечаем: все в ваших руках. Если вы хотите с нами контактировать, то мы дверь для такого диалога не закрывали, но ожидаем добросовестного сотрудничества по принципу улицы с двусторонним движением: сотрудничества, которое будет учитывать и наши интересы тоже. Мы знаем, что в некоторых столицах сожалеют об упущенных возможностях, но ведь они сами под различными политизированными предлогами (главным образом, ситуация на Украине) сворачивали контакты. Речь идет и о сотрудничестве в области пресечения потоков иностранных боевиков-террористов, о которых вы упомянули. Как раз в этом контексте особую актуальность приобретают российские инициативы в этой сфере.
По линии Национального антитеррористического комитета давно разработан и действует Международный банк данных по противодействию терроризму с массивом информации об ИТБ, осуществляется обмен данными и экспертными оценками по этим вопросам в рамках Совещания руководителей спецслужб, органов безопасности и правоохранительных органов. Рассчитываем, что все заинтересованные в борьбе с ИТБ страны подключатся к этому ресурсу.
— Есть ли сейчас возможность наладить антитеррористическое сотрудничество РФ и США, в частности по Афганистану?
— Возможность, конечно, есть. Даже сейчас — в ситуации, когда отношения наших государств явно не на подъеме. Но, например, был контакт министров обороны, есть и другие сигналы о заинтересованности американцев обсудить задачи противодействия глобальной террористической угрозе.
Мы открыты для предложений по возможному возобновлению профессионального обсуждения с Вашингтоном вопросов международного антитеррористического сотрудничества, в том числе по линии внешнеполитических ведомств. Тем более что теперь к такому диалогу мы готовы лучше — назначен заместитель министра иностранных дел по вопросам противодействия терроризму Олег Владимирович Сыромолотов.
Упирается все в линию американцев. Наши принципиальные подходы никогда не позволят нам принять пресловутые двойные стандарты — сотрудничество возможно только на равноправной основе, с учетом различных интересов наших партнеров, в строгих международно-правовых рамках, с соблюдением Устава ООН и соответствующих решений СБ ООН, то есть беспрекословно уважая, например, суверенитет и равноправие государств, не допуская никакого вмешательства в их внутренние дела.
Если пойдут на это американские партнеры, наше взаимодействие с ними вновь будет возвращаться к прежним показателям эффективности.
Более того, таким образом, через продуктивное сотрудничество в контртерроризме, мы сможем, как уже бывало, подправить атмосферу и в иных областях двусторонних отношений.
— Есть ли прямая угроза России со стороны ИГ? Фиксируем ли мы увеличение притока в ИГ иностранцев?
— ИГИЛ расширяет зону своего влияния как в регионе Ближнего востока и Севера Африки, так и далеко за его пределами. Несмотря на все усилия, пока не удается остановить потоки ИТБ, присоединяющихся к ИГИЛ и впоследствии возвращающихся в государства происхождения, набравшихся боевого опыта. Следует признать, что вербовщики ведут успешную пропаганду по всему миру. Им удалось наладить непрекращающуюся ротацию боевиков, которых привлекает игиловская идеология.
Кроме того, к российским границам ИГИЛ приближается через Афганистан и Центральную Азию. Эмиссары ИГИЛ стремятся всерьез и надолго закрепиться здесь и привлечь на свою сторону местных боевиков. Среди талибов они ведут активную пропагандистскую работу, случались и боевые столкновения между игиловцами и теми, кто не захотел встать под флаг ИГИЛ.
Создаваемый игиловцами на севере Афганистана плацдарм планируется использовать для экспансии радикалов в Центральную Азию, к российским границам.
По некоторым оценкам, существует реальная угроза со стороны "Исламского государства" для безопасности государств СНГ и вероятность образования в Центральной Азии таких очагов напряженности, которые способны подорвать стабильность отдельных стран и региона в целом.
Происходящее сейчас в Сирии и Ираке не является настолько уж новым феноменом. Россия с попытками строительства на своей территории террористического халифата столкнулась еще 15 лет назад. Задачи, почерк были схожими, а идеология и финансовая подпитка шли, по сути, из тех же источников, хотя сейчас ИГИЛ становится все более самодостаточным. На своем опыте мы убедились, что устранить угрозу терроризма можно лишь на основе комплексного подхода, включающего как силовые методы, так и широкий инструментарий социально-экономических мер, работу с религиозными лидерами, общественными организациями, реализацию долгосрочных задач развития.
— Изменилась ли позиция РФ относительно эффективности воздушных ударов по позициям боевиков ИГ?
— Наша позиция не менялась. Однобокий подход к устранению террористической угрозы существенного результата не дает. Тем более даже западные эксперты признают низкую результативность этих бомбежек, которую умелые действия игиловцев порой сводят на нет.
— Одна из немногих сфер, в которой России и США удалось договориться (хотя и в рамках многостороннего механизма), — кибербезопасность. И это на фоне того, что Вашингтон подозревает Москву в ряде хакерских атак на американские государственные объекты. Летом этого года был принят доклад группы правительственных экспертов (ГПЭ) ООН по международной информационной безопасности. Как удалось достичь компромисса? Полностью ли нас устраивает принятый доклад? Значит ли принятие этого доклада, что прежняя инициатива — внесенные ШОС "Правила поведения в области обеспечения международной информационной безопасности" — оказывается задвинутой на дальнюю полку?
— В отношении США вы правильно отметили, что обсуждение вопросов международной информационной безопасности идет с ними в многостороннем формате или на полях международных форумов, хотя у нас существует свой двусторонний механизм — двусторонняя рабочая группа (в рамках российско-американской президентской комиссии), работа которой прервана не по нашей инициативе.
Что же касается взаимных обвинений в кибератаках, то на этот счет удалось сформулировать общее мнение группы правительственных экспертов ООН о том, что такого рода обвинения должны быть доказаны. Об этом ясно сказано в докладе группы, направленном генсекретарю ООН.
По поводу самого доклада хотел бы сказать следующее. Как и любой документ с участием многих государств он, безусловно, носит компромиссный характер. Нынешний итог показывает желание участников договориться, выработать общее понимание решения важных вопросов по обеспечению международной информационной безопасности. Это лишний раз подчеркивает актуальность работы на направлении МИБ. Что же касается компромисса, то он достигнут не в ущерб нашей инициативе. Мы не отказались и не отложили реализацию нашей общей с другими государствами ШОС идеи — выработки правил поведения в области обеспечения международной информационной безопасности. Мы исходим из того, что в ближайшей перспективе в рамках группы правительственных экспертов нового созыва можно было бы выработать первоначальный перечень норм, правил или принципов ответственного поведения государств и представить его на одобрение Генассамблеи ООН, а впоследствии продолжить выработку новых правил и уточнение уже сформулированных. На такую деятельность прямо ориентируют положения доклада группы.
— Еще в январе этого года прошел первый раунд консультаций России и Украины по вопросам выполнения положений конвенции ООН о борьбе с финансированием терроризма. Продолжаются ли сейчас эти консультации, сняты ли озабоченности Киева?
— Мы такие переговоры с украинской стороной ведем по её просьбе. Украинские партнёры считают, что Российская Федерация нарушает Конвенцию о борьбе с финансированием терроризма. Мы пытаемся выяснить, что дает им основания так думать.
— А у нас есть к Киеву ответные претензии?
— Мы считаем, что те вопросы и претензии, которые у нас к ним есть, должны быть урегулированы в другом порядке. У нас идет достаточно большой объем запросов и ответов по каналу взаимной правовой помощи по уголовным делам. А они почему-то пытаются подтянуть ко всем мыслимым и немыслимым случаям именно эту конвенцию, и мы пытаемся понять, что ими движет.
— В чем именно состоят подозрения украинской стороны?
— Например, сегодня в Донбасс отправлена 39-я колонна гуманитарной помощи. Киев считает, что это форма финансирования терроризма.
— Глава МИД Украины Павел Климкин ранее обвинил Россию в подготовке боевиков ИГ. Как Россия оценивает подобные заявления?
— Это вписывается в популярную ныне в Киеве доктрину, согласно которой что бы где-либо ни происходило плохого, во всем виновата Россия. Да, наверное, какая-то часть военнослужащих армии Саддама Хусейна обучалась у тех офицеров, которые в свою очередь окончили советские или российские военные учебные заведения. Но говорить, что мы подготовили боевиков ИГИЛ, — это вопреки всякой логике и здравому смыслу. Если так рассуждать, то ФРГ подготовила пилота-террориста, который направил гражданский авиалайнер в гору.
