Михаил Демурин, для МИА "Россия сегодня"
23 августа 1939 года — сложная дата в истории Европы. В этот день наша страна, тогда СССР, и гитлеровская Германия заключили Договор о ненападении, за которым через месяц последовал Договор о дружбе и границе. Оба документа сопровождались секретными протоколами, определявшими границы сфер интересов обоих государств.
В соответствии с этими протоколами в сферу влияния СССР были отнесены Финляндия, Эстония, Латвия и Литва, а также захваченные Польшей в ходе польско-советской войны 1920-1921 годов Западная Белоруссия и Западная Украина и Бессарабия, оккупированная Румынией в декабре 1917 года.
Исторический контекст
Советский Союз последовательно поддерживал Чехословакию в противостоянии германскому, польскому и англо-французскому диктату. Москва была готова к оказанию и коллективной, и односторонней военной помощи Праге, требовала постановки вопроса о немецкой агрессии в отношении Чехословакии в Лиге наций. Польша была предупреждена, что любая её попытка оккупировать часть Чехословакии приведёт к прекращению действия двустороннего договора о ненападении между Москвой и Варшавой (бессмысленно поэтому обвинять нашу страну в том, что, введя 17 сентября свои войска в Западную Белоруссию и Западную Украину, она якобы нарушила условия этого договора).
Англичане и французы, воспрепятствовав советским инициативам, отдали Чехословакию на растерзание германскому тигру и восточно-европейским шакалам. Причём сделали они это тогда, когда сопротивление ещё было не только реально, но и привело бы к серьёзному политическому кризису в Германии, а возможно — и к свержению Гитлера.
Напомню в этой связи, что во время советско-финской войны Лондон и Париж активно использовали Лигу наций против СССР, поставляли Хельсинки вооружения, и были близки к тому, чтобы начать собственные боевые действия против СССР.
Летом же 1939 года они намеренно спускали на тормозах переговоры о политическом и военном сотрудничестве в противодействии политике Берлина. Годом раньше Великобритания и Франция заключили с Германией договоры о ненападении и теперь целенаправленно подталкивали Гитлера к удовлетворению его требований "жизненного пространства" не на Западе, а за счёт СССР.
В марте 1939 года свою вынужденную готовность к военно-политическому сотрудничеству с Берлином оформила в виде договора о ненападении Литва, а в начале июня 1939 — без всякого намёка на нажим — Латвия и Эстония. Эти договоры рассматривались Берлином как инструменты, затрудняющие вмешательство СССР в предстоящее вторжение Германии в Польшу. Сама же Польша своим отказом пропускать Красную Армию через свою территорию блокировала возможность эффективных совместных действий СССР, Англии и Франции по пресечению агрессии Германии против восточноевропейских государств. В эти месяцы Третий рейх значительно усилил не только свою военную промышленность за счёт чешской, но и в целом свой экономический потенциал, получив на договорной основе неограниченный доступ к нефтяным запасам Румынии.
Цель руководства СССР
Руководители СССР сделали тогда тот выбор, который они сделали. Это был правильный выбор, хотя и внёсший на начальном этапе сумятицу в симпатизировавшие СССР левые круги по всему миру. Свой выбор сделал и Гитлер. Он понадеялся, что его политический "разворот" в сторону СССР поможет ему быстрее достигнуть взаимопонимания с Англией и США, испугает их, заставит скорее согласиться с его устремлениями по перекройке политэкономической карты планеты. Гитлер просчитался.
Интересна оценка, которую политике Москвы дал Уинстон Черчилль, в отличие от Невилла Чемберлена и большинства британских политиков хорошо понимавший неизбежность и потенциал союзных действий с СССР против Гитлера. В своём радиовыступлении 1 октября 1939 года он заявил: "Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть".
И действительно, оккупировавшие территорию Польши германские дивизии не только не были по окончании военных действий переброшены на западный фронт, что, несомненно, произошло бы, стань Германия и СССР реальными союзниками, но число их постоянно наращивалось. Несмотря на снятую с них Советским Союзом значительную часть военного бремени, Англия и Франция, однако, так и не начали активных и успешных действий против Гитлера в континентальной Европе ни непосредственно в первой половине сентября 1939 года, ни позже — вплоть до высадки англичан в Италии в 1943 году. Позор Дюнкерка не в счёт.
Результаты дипломатического манёвра Москвы
Итак, Сталин своим августовским 1939 года внешнеполитическим ходом не позволил англичанам и американцам направить мировую историю по собственному руслу. Он сумел превратить их из силы, стоявшей за Гитлером и без пяти минут не просто политических, коими они всегда оставались, но и военных противников СССР в противников Германии и наших союзников. Союзников очень сложных, условных, таких, которых ещё пришлось удерживать от соблазна сепаратных сделок на этот раз с окружением Гитлера в 1944 — 1945 годах, но в сотрудничестве с которыми всё же удалось победить нацистов и обеспечить безопасность как западных, так и восточных рубежей нашей страны, создать на многие десятилетия действенную систему международной безопасности в виде ООН.
Что касается чисто военных последствий переноса границы СССР на запад, но это тема для отдельного экспертного разговора. Были в этом и свои плюсы, и свои минусы, но плюсы явно перевешивали. Уже осенью 1939 года в соответствии с двусторонними договорами о взаимопомощи на территории Латвии, Литвы и Эстонии были размещены советские военные базы. Эти войска, усиленные в 1940 году, сыграли свою роль на начальном этапе Великой Отечественной войны, особенно в Эстонии. Не вызывает сомнений, что из-под Таллина или со старой финляндско-советской границы достичь окраин Ленинграда гитлеровские войска смогли бы гораздо быстрее и проще, чем из Восточной Пруссии. Последствия такого броска для обороны северной столицы могли быть катастрофическими, что, в свою очередь, могло в корне изменить развитие событий на московском направлении.
Всего этого: своего бессилия перед лицом внешнеполитического манёвра СССР, необходимости преждевременно вступить в войну с Германией, лидерства СССР в антигитлеровской коалиции, нашей полной военной и дипломатической победы, наконец, и не может простить нам нынешний совокупный Запад — и побеждённые во Второй мировой войне, и победители.
"Пакт Молотова — Риббентропа" в борьбе против России
Соответственно, дата 23 августа 1939 года намеренно "раскручивается" противниками России как повод для предъявления нашей стране различного рода "исторических", политических и даже материальных претензий, дискредитации её внешней и внутренней политики как в годы существования СССР, так и сегодня. Именно в этом контексте следует рассматривать серию резолюций, принятых в 2006 — 2009 годах ПАСЕ, Европейским парламентом и ПА ОБСЕ, в которых политическое устройство СССР 1930 — 1940-х годов приравнивается к режиму нацистской Германии, ответственность за начало Второй мировой войны возлагается на обе страны, а 23 августа был объявлен "Днём памяти жертв сталинизма и нацизма".
Началась эта раскрутка практически сразу после окончания Второй мировой войны, когда англосаксам надо было обосновать свои новые агрессивные планы в отношении СССР и отвлечь внимание от сотрудничества с гитлеровцами в прошлом и настоящем, но особую силу приобрело в контексте линии на отрыв Прибалтики и Молдавии от СССР в последние годы существования Союза. Позже прибалтийские евроатлантисты преуспели в разыгрывании карты "пакта" с целью ускорить свой приём в НАТО и ЕС с последующим использованием членства в этих организациях для осуществления своих реваншистских установок в отношении России.
На рубеже 2000-х Вильнюс, Рига и Таллин, а также Кишинёв приступили к экспорту методик применения "исторического оружия" в другие страны на пространстве бывшего СССР, в первую очередь на Украину. Искаженные исторические версии служат во всех этих государствах не только внешним, но и внутриполитическим задачам: формированию национальной идентичности в жестко заданной антироссийской и русофобской парадигме.
Предвзятость претензий к договорённостям Москвы и Берлина
Требования о "ликвидации последствий пакта Молотова-Риббентропа" не останавливает даже то очевидное понимание, что реальная ликвидация этих самых "последствий", то есть перехода Латвии, Литвы, Эстонии и Молдавии в 1939 году в сферу влияния СССР, неизбежно негативно сказалась бы на современных обстоятельствах их существования.
Так, она, например, должна была бы включать возвращение Литвой России как правопреемнице Союза ССР Вильнюса, Вильнюсского края и Клайпеды. С Молдовой, включившей это требование в свою декларацию о независимости, ситуация сложилась ещё более абсурдная.
Кишинёв настаивает на своём суверенитете в границах бывшей Молдавской ССР. Прекрасно. Но как же тогда быть с тем фактом, что создание этой союзной республики в августе 1940 года в составе территорий Бессарабии и Приднестровья, остававшегося до 1939 года свободным от румынской оккупации, и составляет одно из тех самых "политико-правовых последствий советско-германских договорённостей 1939 года"? Другими словами, хотите "ликвидации последствий", оставайтесь в границах Бессарабии, захват которой Румынией, кстати говоря, СССР никогда не признавал.
Понятно, что, как и в любой психологической войне, основой смысловых конструкций в пику советско-германским договорённостям 1939 года служит принцип "двойных стандартов". Так, "защитники суверенитета народов" "защищают" его в границах, определённых точно таким же способом: секретными договорённостями держав победителей, оформленными Версальским мирным договором 1919 года и серией последовавших за ним мирных договоров стран Антанты со странами, воевавшими на стороне Германии.
Карта Европы после Второй мировой войны тоже определялась, как известно, далеко не публично. О том, как при этом учитывалось мнение самих народов, говорит хотя бы гражданская война 1944 — 1949 годов в Греции. Она отошла в британскую зону влияния, и англичане сами и руками своих ставленников жестоко изничтожали в ней преобладавшие там левые силы. Точно таким же негласным образом решался вопрос о перераспределении сфер влияния в Европе в 1989 — 1991 годах, о перекройке карты СРЮ, о продвижении самого НАТО на восток, в ряде других сюжетов современной истории. Вывод понятен: дело не в качестве или в форме договорённостей, а в том, участвовали в них англосаксы или нет. В договорённостях от 23 августа 1939 года они, напомню, не участвовали.
Урок истории для них и для нас
Не удалось в 1930-1940-е годы Западу извлечь выгоду из пестования антисоветских режимов на окраинах СССР — он пробует создать "санитарный кордон" ещё раз, давая этому соответствующее "историческое" обоснование. Не удалось благополучно для себя взрастить "суперврага" СССР, нацизм, — Запад формирует новую версию нацизма прибалтийского и украинского разлива, стимулирует этнический и религиозный радикализм и терроризм на границах России и внутри неё.
Есть в самой дате 23 августа 1939 года, её честном историческом анализе и сопровождающих её политических спекуляциях (в них, к сожалению, присутствует и вклад отдельных российских политиков и историков) важный урок для нашего современного государства и российского общества в целом. В позднее перестроечное время преобладающая часть руководства СССР потеряла психологический и идеологический иммунитет, в первую очередь во взгляде на отечественную историю, и в результате наша страна проиграла не только в информационной, но и политической борьбе. Такого иммунитета нам всё ещё очень не хватает. Его надо восстановить и бдительно сохранять.
Как защитить правду истории
Надо, однако, хорошо понимать: в Латвии, Литве, Эстонии, Украине, Грузии, Молдавии, а также у их западных патронов попрание русской истории и национальных чувств русского и других населяющих нашу страну народов возведено в ранг государственной политики. Поэтому исключить острые исторические темы из политического диалога, "оставив историю историкам", как к тому призывают некоторые наши политики, не удастся. Не удастся решить проблему политизации истории и путем "взаимного согласования" различных образов прошлого. С кем "согласовывать"? С мастерами психологической войны? С "диверсантами от истории"? Да и как можно найти, например, компромисс между тезисом о "советской оккупации" и реальной картиной ввода советских войск в Литву, Латвию, Эстонию и Бессарабию в 1940 году?
Прямая обязанность и государства, и общества — защищать свою историю и национальные чувства своих граждан. В этом контексте важно продолжать исправление тех искажений в политико-юридических квалификациях событий и документов XX века, которые с конъюнктурными целями, в рамках общей линии на развал СССР и ослабление России, были допущены в конце 1980-х — начале 1990-х годов.
Это касается и известного Постановления Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 года по поводу советско-германских предвоенных договоров и сопровождавших их секретных протоколов, в котором вся эта история выписана далеко не подобающим образом.
