Заботы победителя

Если в 1991 году случилось не взаимовыгодное примирение, а победа в холодной войне одной державы над другой, это значит, что побежденный копит силы и готовится к реваншу, замечает Максим Соколов.

Максим Соколов, для МИА "Россия сегодня"

У разных держав есть разные механизмы утверждения международных соглашений и договоров парламентом. В одних, если соглашение достигнуто и при этом правительство не вышло за рамки предварительных инструкций, последующая парламентская ратификация происходит автоматически (или полуавтоматически), что вытекает из самого принципа парламентского доверия правительству. Этот принцип может распространяться также и на международные дела.

В других державах, например в США, где институт парламентского доверия кабинету отсутствует (работают другие механизмы контроля), дело обстоит сложнее. Мало добиться подписания соглашения с иностранным партнером, нужно еще убедить конгресс ратифицировать это соглашение. Иногда это удается, иногда нет, причем зачастую отказ бывает основан не на внешне-, а сугубо на внутриполитических резонах. Слабый президент, чья партия имеет меньшинство в конгрессе, — и богатый внешнеполитический замысел может погибнуть.

В хрестоматии вошел пример с Лигой Наций. На Версальской конференции 1919 г. президент США Вудро Вильсон был одним из самых горячих приверженцев создания этой международной организации и немало над тем потрудился, однако США так и не стали членом Лиги, поскольку конгресс был против.

Нынешняя разрядка в отношениях Ирана и США порождает стандартную для Белого дома проблему: недостаточно уговорить персов, надо еще проделать то же с сенаторами. Поэтому Обама не щадит себя, выступая публично и объясняя, почему снятие санкций с Ирана можно и нужно утвердить и какие великие и богатые выгоды это принесет Соединенным Штатам.

Выступая 5 августа в Американском университете Вашингтона, президент США указал, что соглашения об ограничении стратегических вооружений, заключенные между СССР и США, принесли свои плоды. "Не все конфликты были предотвращены, но мир избежал ядерной катастрофы и мы получили время и пространство, чтобы выиграть холодную войну, ни разу не выстрелив в советских (солдат)". Поскольку главной темой довольно обширного выступления были соглашения с Ираном, обращение к советской истории, очевидно, имело целью показать, что метод, сработавший в случае с СССР, сработает и с Ираном. Удушение в объятьях — дело, может быть, не самое быстрое, но зато верное.

Возможно, и так, хотя гибель СССР была вызвана множеством факторов, в частности "перестройкой и новым мышлением для нашей страны и для всего мира", провозглашенной и реализованной Михаилом Горбачевым. При наличии такого идеалистического и простодушного партнера, как последний генсек, добиться решительной победы над СССР было немудрено. Если неприятель сам раскрывает свои позиции и выбрасывает белый флаг, чего же еще желать. Тут и стрелять ни в кого не надо.

Но появление персидского Горбачева, и это в стране, политикам которой искони свойственны немалые хитрость и лукавство, представляется не самым вероятным событием. Не говоря о том, что и персы, и многие прочие народы на примере СССР хорошо усвоили, к чему в конечном счете приводит "перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира", и далеко не все горят желанием повторять опыт Горбачева.

Так что даже для американской аудитории это выступление не очень удачно, ибо слишком сильно выдает желаемое за действительное. Для иранской же элиты, которая, очевидно, внимательно следит за выступлениями президента США, посвященными Ирану, тезис "льстивым словом победили СССР, победим и Иран" может служить только наглядным доказательством тому, что американцам ни в чем верить нельзя. "Стамбул (resp.: Тегеран) гяуры нынче славят, // А завтра кованой пятой, // Как змия спящего, раздавят // И прочь пойдут — и так оставят. // Стамбул заснул перед бедой".

Впрочем, в Тегеране это и так знают, и пассаж Обамы о том, как американцы возьмут персов в оборот, — это уже формула для совсем тупых студентов. А персы какие угодно, но только не тупые.

Но в агитационном выступлении есть еще одна деталь. Победа США над СССР в холодной войне упоминается как общеизвестный и несомненный факт, ибо что же был 1991 г., как не это самое. Положим, что и так, но в дипломатии далеко не все принято говорить с рабочее-крестьянской прямотой, о некоторых вещах лучше умалчивать.

Хорошо лишний раз похвалиться победой 1991 г., но похвальба такого сорта очень затрудняет внедрение в российские умы другой важной идеи американского агитпропа. А именно той, что только испорченные тоталитаризмом и тысячелетним рабством люди рассматривают конфликт между державами как игру с нулевой суммой, где одни выигрывают, а другие проигрывают — как, например, СССР все проиграл в 1991 г.

Мыслители агитпропа указывают, что на самом деле в современном мире куда более распространены игры с ненулевой суммой, от которых выигрывают все.

Однако доказать, что в 1991 г. имела место игра с такой ненулевой суммой, довольно затруднительно. Наша страна потеряла, и довольно много. Если есть охота дальше агитировать за современный взгляд на конфликты, лучше вообще без особой надобности не упоминать завершение холодной войны и, во всяком случае, не говорить о победе США.

Наконец, победа довольно часто влечет за собой реванш (или попытку реванша). Если в 1991 г. случилось не взаимовыгодное примирение (была ведь сперва и такая официальная версия), а форменная победа одной державы над другой, это значит только то, что побежденный копит силы и готовится к реваншу. Вся всемирная история состоит из таких циклов. Непонятно, почему победа в холодной войне должна стать исключением.