Ливан — одна из немногих арабских стран, где до сих пор ни в одном городе нет поднятого черного знамени какой-либо террористической группировки. Одной из самых маленьких арабских стран удается эффективно бороться с терроризмом, несмотря на межконфессиональные разногласия и отсутствие президента уже на протяжении года. О роли Ливана в общей борьбе с "Исламским государством" и об отношении к политике России на Ближнем Востоке рассказал в интервью РИА Новости и агентству Sputnik один из главных кандидатов в президенты страны и лидер самой крупной христианской партии "Свободное патриотическое движение" Мишель Аун.
— С вашей точки зрения, каковы в целом перспективы нынешнего конфликта на Ближнем Востоке?
— Необходимо обозначить стороны этого конфликта перед тем, как касаться его перспектив. В этом противоборстве на полях сражений присутствует ИГИЛ и "Нусра" (террористическая группировка "Джебхат ан-Нусра"), а если вкратце то "Аль-Каида" и все ее производные – начиная с "Фатх аль-Ислам" и "Осбат аль-Ансар" и заканчивая "Джунуд аш-Шам" и прочими. Эти формирования приняли исламскую религию за свою идеологию. Но мы можем сказать, что ислам не виновен в их существовании, или что там существует сильное отклонение в толковании ислама, или что идет деградация к доисторическим временам. Все это вероятно, но очень важно обратить внимание на страны, которые стоят за всей этой активностью. С одной стороны США и вместе с ней Европа, а с другой стороны Россия вместе с БРИКС, не говоря уже о странах в регионе, которые участвуют в конфликте, и Катар с Саудовской Аравией, которые замешаны в финансировании.
Основа международной реальности сформирована на защите всех этих экстремистов, которых мы называем террористами и такфиристами (такфиризм – радикальное направление в исламе – ред.). Поэтому они распространились во всех странах мира, включая Россию. В частности, большое количество экстремистов находится в Чечне и в странах Азии, входивших в состав бывшего СССР (Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан и прочие). На сегодняшний день 130 стран поставляют террористов в Сирию.
Были страны, поддержавшие конфликт в Сирии, которые говорили, что режим Асада продержится максимум три месяца, но конфликт не стал развиваться по первоначальному плану. Подобная ситуация случилась не только в Сирии, но и в Тунисе, Ливии, Египте, Йемене и Ираке, что подтверждают последние события. Террористические нападения стали происходить и в Европе, как это было во Франции. Все террористические акты выполняют соратники (террористических группировок – ред.) за рубежом, не отрицая присутствия поддержки такфиристских движений внутри страны.
В сложившейся ситуации, думаю, что эти движения, которые проспонсировали страны Персидского залива и наметили им конкретные цели в Сирии и Ираке и в других местах, при поддержке Турции, вышли из под контроля. Не может быть, чтобы идея полностью изменить мир зародилась в Саудии, учитывая ее интересы и экономические привязки.
В свете приближения договоренности по ядерной программе между Ираном и США, возможно, мы приблизимся и к союзу между двумя странами для борьбы с терроризмом, который распространился, как рак по всему организму, и мы надеемся, что мир от него излечится.
— Как объяснить отсутствие прямого распространения этой раковой опухоли, про которую вы сказали, в Ливане?
— Тут баланс сил не в пользу ИГИЛ. Верно, что есть вертикальное разделение власти в Ливане, но военный и политический баланс не в пользу ИГИЛ. Ситуация заморожена, нет серьезной угрозы Ливану. Но ситуация может измениться, если падет Сирия. Зачистка ливано-сирийской границы от ИГИЛ отдаляет угрозу. Предполагаю, сегодня мы наблюдаем последние бои в Каламуне, похожие на те, что идут в Забадани. Думаю, что дело с участком, который контролировали ИГИЛ и "Нусра", закрыто. Естественно, есть еще некоторые карманы на границе, но они не представляют такой угрозы, как район Каламун. Эти карманы тоже нуждаются в зачистке, и я не думаю, что подобная задача будет трудной. В связи с этим спина сирийцев оказалась прикрыта со стороны Ливана, прибавив к этому Латакию, которая также защищена, и у сирийской армии появилась возможность идти вперед.
— В последние месяцы мы замечаем, что военные действия отражают политические планы по разделению Сирии. Конкретно, что происходит в Идлибе, Пальмире и на южном фронте. Как вы считаете, данный план близок к реализации?
— Вероятность разделения существует, в случае если у сирийской армии не получится продвинуться в сторону Пальмиры и Дейр-эз-Зор. Необходимо следить за расширением карты боевых действий. В случае, если это расширение произойдет, то можем сказать, что они на пути к разделению. Я предполагаю, что ИГИЛ, "Нусра" и прочие группировки мешают этим идеям. Мы можем в свете последних событий посмотреть на Ливию, что с ней произошло после свержения режима, чтобы оценить опасность ситуации.
— До какой степени региональные и международные союзники Сирии могут позволить развитие сценария разделения?
— Я предполагаю, что Россия и Иран хотят разделить влияние на Ближнем Востоке, с этой стороны, я не думаю, что они откажутся от Асада. У России большие интересы в Сирии, и главный из них — стратегическая база в Тартусе (пункт материально-технического обеспечения ВМФ РФ), от которой она не может отказаться и которая нуждается в жизнеобеспечении. Несмотря на то, что русские честны со своими союзниками, необходимо иметь в виду их стратегические и жизненные интересы. В том числе Россия не позволит проложить газовые трубы из арабских стран через Сирию. Мы не можем сами себе отрицать, что нынешняя война – война за газ.
— Как вы думаете, Россия прилагает все усилия для защиты своих интересов в Сирии?
— После сражений в Идлиб и в Джиср-аш-Шугур появилось больше усилий в военной и политической поддержке. И заявления о поддержке неоднократно звучали из уст президента Владимира Путина. В случае поражения Сирии это будет моральное поражение России. Президент Путин ясно дал это понять. Эта же ситуация касается и Ирана, у которого тесная связь с Сирией со времен войны с Саддамом Хусейном в 80-х. Очень тяжело отказаться от исторических отношений. Иран может пойти на уступки по ядерному соглашению, но по отношению к Сирии от него никаких уступок не будет. Иран не может отказаться от такого союзника, как Сирия, которая считается сердцем арабского региона.
— Если мы посмотрим на географию, то увидим, что регионы формируются в Ираке, сложная военная обстановка сложилась в Сирии – все ведет к разделению всего арабского региона?
— Все говорит о прелюдии к созданию федеративных государств и стран в рамках федерального устройства. Россия, Швейцария, США — страны федерального плана. Если будет сформировано федеральное государство, необходимо обеспечить экономическую взаимосвязь между всеми его регионами, чтобы все, кто входит в состав, чувствовали, что их интересы учтены и они в безопасности.
— Возможен ли сценарий федерализации в Ливане?
— Я лично напомнил об этом вопросе, потому как присутствует противоборство за власть. Была в очередной раз признана межконфессиональная договоренность, однако те, кто признали, не хотят ее выполнять. Данный факт вынуждает нас искать иной выход. Мы не отвернемся от Ливана и не позволим, чтобы мы стали подобием пустыни. Мы хотим сохранить наши личности. Относительно масштабов Ливана, до сих пор количество христиан больше, чем количество суннитов и шиитов. Если все двери для создания современного государства будут закрыты, то мы будем вынуждены ради единства построить государство, похожее на США, в котором местное управление будет связано с центральной властью. Чтобы были налоги локальные и основные. У нас должны быть объединенные структуры, такие как армия и внешняя политика. Каждый округ должен будет развиваться сам, что должно сказываться положительно на всех.
— В случае, если вы станете президентом, какие меры вы предпримете для борьбы с террористами на границе Ливана и Сирии?
— Мы в международной коалиции против терроризма. Достаточно, что мы прикрываем спину Сирии, чтобы она могла продвигаться на своих фронтах. Факт того, что Триполи и долина Халид превратились в базы обеспечения боевиков и то же самое сейчас происходит в Эрсале (ливанский город в 12 километрах от Сирии – ред.), подтолкнул бойцов "Хезболлах" вмешаться в сирийский конфликт.
— Если война с терроризмом потребует присутствия временных военных баз сил коалиции в Ливане, вы согласитесь на это?
— Этот вопрос будет изучен в свое время. Президент страны не может принимать решения сам. Согласно конституции, вопрос должен быть обсужден в парламенте и в правительстве.
— Учитывая вмешательство "Хезболлах" в войну против террористов, как это отразится на его возможностях в вероятной войне Израиля и Ливана?
— У "Хезболлах" есть два вида бойцов. Есть специалисты по южному фронту (граница с Израилем) и другая часть, воюющая с террористическими группировками. У "Хезболлах" очень высокий уровень подготовки ведения боевых действий.
Против Израиля применяется партизанская война, что дает преимущество в войне с регулярными войсками, как у Израиля. Это правда, что у Израиля мощная разрушительная сила, но "Хезболлах" в состоянии на нее ответить.
— Каково, на ваш взгляд, решение проблемы с беженцами с точки зрения его влияния на экономику Ливана?
— Давайте для начала определим основу проблемы. Я был одним из первых, кто потребовал организовать контроль за потоком беженцев в Ливан. После того, как количество превысило полмиллиона, я сказал, что обстановка выше наших возможностей, после чего появились голоса, которые обвинили меня в расизме. Сегодня беженцы обходятся в 7,5 миллиарда долларов, в тот момент когда мы сами должны 70 миллиардов долларов. Количество сирийских беженцев сегодня достигло полутора миллионов, к ним еще надо прибавить 500 тысяч палестинских, и это в стране, население которой 4 миллиона. Это преступление по отношению к Ливану. Решение заключается в возвращении сирийцев в свою страну. В случае, если случится разделение, то состоится трансфер населения.
— Что вы думаете о политике России на Ближнем Востоке, в состоянии ли она достичь стабильности в регионе?
— Россия — большая страна. В балансе сил мы обязаны учитывать роль России в составе БРИКС. Это верно, что есть политические и экономические интересы, но эти интересы невозможно защитить без мощной военной силы. Интересы России растут, но есть и интересы Китая и Индии, включая Шелковый путь. Могу сказать, что политика России успешна.
— Последний вопрос. Намечается ли у вас в ближайшее время визит в Москву?
— Я посетил Москву в 2009 году. Мы обсудили все темы, постоянно общаемся с послом России и гостями из РФ. Мы не против нового визита.
