Почему Варвара Караулова, бросив учебу на философском факультете МГУ, решила завербоваться в ИГИЛ, виноваты ли в этом факультет и его преподаватели и что можно сделать для профилактики подобных явлений — на эти и другие вопросы в интервью РИА Новости ответил старший преподаватель кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, главный редактор научного журнала "Религиоведческие исследования" и портала "Религиозная жизнь" Павел Костылев. Беседовала Милена Фаустова.
- Философский факультет МГУ все чаще оказывается в центре скандалов и общественных дискуссий из-за своих студентов: кто-то участвует в провокационной акции в храме Христа Спасителя, кто-то переводит на счет ИГ пожертвования и, приняв ислам, пытается сбежать в Сирию. В чем, на ваш взгляд, феномен этого явления? Чего, может быть, не хватает студентам факультета, чтобы заниматься учебой и грызть гранит науки, а не будоражить общество?
— Ваше обобщение неверно. Во-первых, подобные процессы происходят на любых факультетах любых университетов – и только излишнее, на мой взгляд, внимание СМИ делает эти процессы медийными и в силу этого показательными. Чего не хватает студентам? Студентам всего хватает. То, что они делают, они делают не как студенты, а как личности. И тут уже возникают вопросы не к уровню и специфике их образования, но к их семейной ситуации, личным психологическим особенностям, специфике российского общества и происходящих в нем процессов.
Философский факультет Московского университета воспитал и воспитывает людей неординарных и необычных, достигающих в избранных ими областях самых высоких результатов. Выпускники философского факультета – ученые и преподаватели бесчисленных университетов России и западного мира, академики и члены-корреспонденты Российской академии наук, философы, культурологи и религиоведы, политологи и социологи — факультет политологии и социологический факультет выросли из философского, как и многие другие факультеты… Перечислять их можно почти бесконечно – философы и писатели Александр Пятигорский, Александр Зиновьев, Дмитрий Галковский, священники и богословы – отец Андрей Кураев, протоиерей Дмитрий Лескин, как говорится, далее везде.
Выпускники факультета – представители не только научных или образовательных кругов. Это и Роза Отунбаева, в 2010-2011 годах президент Киргизии, и пресс-секретарь Дмитрия Медведева Наталья Тимакова, и Дмитрий Бадовский – председатель совета директоров известного фонда "Институт социально-экономических и политических исследований". Выпускники философского факультета идут в бизнес, как, например, совладельцы группы "Н-Транс" мультимиллионеры Никита Мишин и Константин Николаев, которые все время появляются в ежегодном рейтинге самых богатых предпринимателей России по версии журнала Forbes. Кстати, и главным редактором русского Forbes был наш выпускник Максим Кашулинский; теперь он главный редактор известного портала Slon.ru. Юрий Сапрыкин – шеф-редактор объединенной компании "Рамблер-Афиша", тоже наш выпускник, как и многие другие.
Кроме того, философия – не замкнутое знание, она всегда была связана с культурой, искусством. Из деятелей искусства наши выпускники – шоумен Валдис Пельш, певица Ирина Богушевская, бас-гитарист "Крематория" Николай Коршунов; у нас училась – правда, из-за напряженного концертного графика была вынуждена уйти – Земфира.
Однако в отличие от выпускников факультета, о которых сказано достаточно, людей, напомню, неординарных и необычных, есть и другие – скорее, даже не выпускники, а студенты или бывшие студенты. Надежде Толоконниковой, печально известной в связи с акцией в храме Христа Спасителя, хватило ума и такта перед этой своей акцией прийти на факультет и отчислиться по собственному желанию – почему-то об этом мало пишут. Является ли ее, так сказать, деятельность доказательством ее неординарности, тонкого художественного вкуса, таланта? Я считаю, что нет.
Наконец, Варвара Караулова, как мы знаем из прессы, то ли увлекшаяся радикальным исламизмом, то ли стремящаяся выйти замуж и в результате фактически завербованная ИГИЛ. Можно ли сказать, что причина ее увлечений – обучение на философском факультете Московского университета? Конечно, нет. Здесь надо внимательно изучать причины, чем сейчас, конечно, и занимаются соответствующие компетентные органы.
На самом деле мы хорошо видим, что скандальные, с позволения сказать, сюжеты, связанные с ними, конструируются СМИ. К сожалению, средствам массовой информации не очень интересно, что мы проводим международные конференции мирового класса, что к нам приезжают Юрген Хабермас, Ричард Суинберн и Дэниэл Деннет, в завершающемся году – Джесси Принц, Габриэль Маркус, Лев Манович и Патриция Черчленд. Назовите эти имена на философском факультете любого зарубежного университета – и вы сами увидите результат.
На факультете много интересных событий. Недавно, например, прошел круглый стол, посвященный взаимодействию религии и государства с участием представителей Общественной палаты, различных советов при президенте и правительстве. В пятницу проходит совместное мероприятие с Общероссийским народным фронтом, посвященное, кстати сказать, проблемам воспитания и образования. В понедельник при участии факультета состоится совещание по вопросам культуры с администрацией президента. Почему СМИ не выражает интереса к этим мероприятиям и процессам?
Почему нас никто не спрашивает, как это у нас так учились Мишин и Николаев, которые стали мультимиллионерами? Что им помогло на факультете? Ответ очевиден – свободное мышление и классическая подготовка, навыки системного анализа и высокий уровень понимания специфики современных общественных процессов, которыми всегда славился факультет.
Мы ждем, что эта тенденция изменится, и СМИ посмотрят на факультет оптикой более объективной; ведь позитивных сюжетов на факультете стократ больше, чем любых негативных информационных поводов.
- Можно ли утверждать, что те знания, которые даются на факультете, достаточно сложны и не каждый может с ними справиться? Не стоит ли в таком случае ввести некий дополнительный психометрический тест, который бы заранее мог показать специалистам, насколько тот или иной абитуриент способен справится с философским знанием?
— Учиться на философском, конечно, сложно, но не думаю, что, скажем, на физическом, химическом или механико-математическом факультетах легче. К нам, конечно, в силу возраста довольно часто поступают несовершеннолетние абитуриенты, но это общая ситуация. А студенты, которые не могут справиться с учебным процессом, отчисляются или уходят в академический отпуск – как, может быть, сейчас уйдет Варвара Караулова.
Введение теста, о котором вы говорите, как мне кажется, юридически невозможно – такой тест нарушает права абитуриентов. Интересно и то, что такие тесты сразу же начнут интерпретировать необъективно. Вы знаете, как много критики заслуженно получает любой психологический тест. Другое дело, что, скажем, в перечне воспитательных мероприятий факультета вопросы психологической и, вероятно, религиозной безопасности займут с осени более важное место.
- Как в таком случае надо преподавать на философском факультете, чтобы современное поколение, обладающее преимущественно клиповым сознанием, могло не только вобрать в себя все те осмысления бытия, роли человека в нем и прочее, над которыми тысячелетиями бились философы прошлого, но еще и смогло бы создать свою единую полноценную и гармоничную картину мира?
— Отвечу кратко: так же, как и мы преподаем сейчас, предоставляя студентам объективные знания и обучая их конкретным компетенциям, закрепленным в образовательных стандартах Московского университета.
- Возвращаясь к Варваре Карауловой, как так получилось, что, в общем-то, на глазах студентов и преподавательского состава девочка так кардинально изменила свои взгляды? Неужели этого не было заметно в привычной студенческой жизни, при общении с ней? Кто виноват: школа, вуз, родители? И можно ли здесь кого-то вообще винить?
— Вы серьезно переоцениваете возможности понимания другого человека. Недаром говорят, что чужая душа потемки. Можно ли обнаружить изменение взглядов? Наверное, но для этого нужно быть как минимум телепатом, а телепатов у нас на факультете, простите, нет. То есть возникает вопрос метода – как?
Варвара была довольно замкнутым студентом, она мало с кем общалась, но является ли это поводом для подозрения? Является ли поводом для подозрений принятие ислама? Изменения в одежде? Это очень важный вопрос, потому что если да, открывается возможность своего рода охоты на ведьм, которую намного легче начать, чем прекратить.
На вопрос, кто виноват, я могу ответить. Только, если позволите, в немного другой формулировке – кто ответственен? Поскольку мы ведем речь о взрослом человеке, конечно, за все, что происходит с Варварой, должна отвечать сама Варвара. Любые рассказы о том, что она ребенок, не понимала, что делает, это линия юридической защиты, не более.
- С учетом всего произошедшего будет ли изменена методика преподавания дисциплин на факультете? Стоит ли, на ваш взгляд, отказываться от каких-то дисциплин, чтобы не травмировать нежную детскую душу или, напротив, ввести дополнительные поясняющие и проясняющие дисциплины?
— На факультете всегда велась и ведется серьезная воспитательная работа со студентами. В сложившейся ситуации эта работа будет продолжена и, вероятно, дополнена рядом мероприятий всех уровней. Возможно, действительно будет введен дополнительный курс, наподобие профилактики религиозного экстремизма. Кстати, и этой темой факультет давно занимается, у сотрудников факультета есть ряд публикаций по ней.
Другая возможность, и здесь я уже говорю как религиовед, не только как преподаватель факультета, – введение общего курса по религиоведению, религии в современном мире для всех отделений факультета — а в перспективе, надеюсь, и университета — на первом курсе, с акцентом как раз на проблемы экстремизма, его профилактику. Варвара Караулова, к сожалению, увлеклась радикальным исламизмом задолго до того, как имела возможность прослушать курс религиоведения.
- На ваш взгляд, могло ли введение в школе ЕГЭ, полная реформа образования, отказ от многих классических произведений в школе спровоцировать то, что дети приходят в вузы неподготовленными, в том числе и морально, а, следовательно, больше подвержены влиянию лжезнаний и околонаучных мнений?
— Сегодня мы с грустью наблюдаем, потому что мало что можем изменить, то, как ежегодно понижается уровень выпускников школ. Тотальная ориентировка школьников на ЕГЭ приводит к ослаблению критического мышления, а примат выучивания, зазубривания над пониманием общественных процессов и психологической специфики – к глубоким проблемам встраивания в реальные общественные отношения. Из-за кризиса культуры страдают коммуникативные навыки, молодые люди все больше замыкаются в интернете и социальных сетях, выступают под разными масками и все больше утрачивают подлинность переживаний. На факультет люди приходят уже во многом сформировавшимися, и в какой степени факультет может их воспитать, переделать – вопрос открытый.
Потом, как вы знаете, сегодня абитуриенты почти не поступают адресно на факультет или специальность. Законодательство предоставляет им возможность отправлять в разные вузы на разные специальности копии документов, что разрушает мотивацию к поступлению на конкретную специальность, – и принятие решения об образовании философа или культуролога, социолога или политолога происходит случайным образом.
