Павел Родькин, эксперт в области брендинга и визуальных коммуникаций, кандидат искусствоведения, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
Майские волнения в Македонии были названы СМИ "цветной революцией" и в целом трезво интерпретированы обществом как внешнее вмешательство в политические процессы страны и элемент большой геополитической игры, направленной против реализации российского проекта "Турецкий поток".
Однако окончательные уроки дестабилизации по "цветному" сценарию, пусть даже на примере такого, на первый взгляд, незначительного события, необходимо понять на системно-структурном уровне современного политического процесса.
Урок первый: технологии защиты снова отстают от технологий нападения
Волнения в столице Македонии городе Скопье по формальным признакам, действительно, можно назвать попыткой "цветной революции". Толпа на центральной площади, палатки, митинги и лозунги в поддержку демократии и против действующей власти и т.д. — весь этот перечень методов борьбы с неугодными политическими режимами уже давно потерял новизну, но по-прежнему необходим для эффектной медийной картинки и в качестве плацдарма для дальнейшей силовой дестабилизации и парализации власти.
События в Македонии не отличаются какой-то уникальной протестной символикой или лозунгами. Данная эволюция была разобрана мною в исследовании "Революция потеряла цвет. "Цветные революции" 2004-2014: гуманитарный и коммуникационный феномен войны нового типа" (М., 2015) и к этой теме нет необходимости возвращаться подробно, так как форма протеста перестала быть его актуальным содержанием.
Македония со всей очевидностью "выдвинула" качественно новые условия развития "цветного" сценария:
- технологии защиты в очередной раз отстают от технологии нападения, даже если происходят уже на понятном для структуры власти поле силового действия;
- восприятие события в рамках бренда "цветной революции" связывает действия власти и здоровых сил общества;
- способность сопротивления страны зависит от степени ее суверенности и социальной консолидации и мобилизации.
Македонские протесты сравниваются с "Евромайданом" на Украине, но правильнее было бы сравнивать их с Сирией и Ливией, не по результатам, но по сценарию начала активной фазы террористической атаки.
Власти Македонии смогли (или им позволили) удержать ситуацию от взрыва, волнения сошли на нет, "намек" был понят правильно, и Македония немедленно продекларировала политическую и экономическую верность "европейскому выбору". Этот кризис продемонстрировал нарочитую открытость и понятность технологий власти Запада по отношению к объектам своей политики.
Урок второй: политический язык власти и немое большинство
Проблема реалистического понимания "цветных революций" заключается не в доступности "правдивой" информации об их технологиях, а в том, что у общества и государственной власти нет адекватного политического языка для описания данного явления. Вернее, есть большой набор риторики и терминологии, который не собран в коллективный понятийный язык и не в состоянии описать, что происходит в действительности.
Отсутствует, наконец, политическая воля прямо и открыто дать определение текущим процессам. Постмодернистский язык смысловых перевертышей все еще владеет массовым сознанием, но от воспроизводимых в нем конструкций несвободны и политические элиты.
В итоге ситуация складывается таким образом, что агрессивное меньшинство обладает набором простых и понятных политических и идеологических смыслов, а немое большинство не может даже выразить свою позицию в адекватных ситуации политических терминах и понятиях.
Российское общество и государство продолжают стоять перед угрозой новой дестабилизации и государственного переворота, не понимая, что никакого "ненасильственной смены власти" больше не будет. Чтобы хоть как-то противостоять такому сценарию, большинство должно обрести собственный политический язык, в противном случае общество не сможет повлиять на происходящие процессы и тут уже не помогут никакие "проправительственные" организации.
Урок третий: общество перестало быть субъектом политического процесса
Общество как выразитель недовольства или, наоборот, поддержки власти перестает быть субъектом политического процесса как такового. Вся интрига волнений в Македонии разыгрывалась не вокруг числа противников и сторонников действующей власти, а ее способности системно сопротивляться хорошо организованной атаке с участием внешней силы, в качестве которой, в частности, выступала "Освободительная армия Косово".
Протесты, опирающиеся на реальные предпосылки (социальную несправедливость, бедность, отсутствие социальных лифтов и т.д.), достигают прямо противоположных результатов в случае реализации "цветного" сценария. Происходит это потому, что интересы общества подменяются интересами Запада, а сами "цветные революции" на большом постсоветском пространстве происходят в условиях глубочайшей социальной деградации.
Следующим шагом по ребрендингу политического мифа "свободы и демократии" может стать открытая и окончательная легитимация в качестве "рыцарей добра" не общественных и псевдообщественных сил, а вооруженных бригад фанатиков и боевиков. Не следует относиться к такому повороту событий как к невозможному, не укладывающемуся в политические и моральные нормы западного общества. К этому с неизбежностью ведет логика мирового господства США, открыто претендующих на сверхсубъектность.
