Елена Супонина, политический аналитик, востоковед, специально для МИА "Россия сегодня"
Юбилей на фоне войны — это уже не праздник, а диагноз. Страна под названием Йемен смертельно больна. Так что 25-я годовщина объединения ее двух частей — Севера и Юга — это не повод для торжеств, а напоминание о вопросе, ответ на который надо дать уже сейчас. Иначе — снова война.
Пока Саудовская Аравия с союзниками воюют в Йемене против тяготеющих к Ирану йеменских племен, в тени оказалась еще одна линия раскола: между Югом и Севером Йемена. Но это до поры до времени. Безвластие и беспорядки углубляют трещину между этими частями страны.
Все больше йеменцев спрашивают: а стоит ли дальше жить вместе? Или безопаснее разойтись по прежним квартирам? А если все-таки продолжить, то какая форма совместной жизни поможет хотя бы немного что-то улучшить?
"Любимое" аравийское дитя Москвы
Ровно 25 лет назад, когда Советский Союз незаметно приближался к своему развалу, а две Германии, Восточная и Западная, наоборот, устремились друг к другу в объятия, на Ближнем Востоке тоже произошло нечто чрезвычайное.
21 мая 1990 года законодатели двух соседних государств, Народно-Демократической Республики Йемен (Южный Йемен) и Йеменской Арабской Республики (Северный Йемен) договорились о тексте единой конституции. А днем спустя, 22 мая, президент Али Абдалла Салех, прибыв специально для этого из северной столицы Саны на юг в Аден, объявил о создании единого Йемена. Вице-президентом новой страны стал генеральный секретарь Йеменской социалистической партии Али Салем аль-Бейд.
Как вспоминал позже российский профессор-востоковед Алексей Васильев, "объединение Йемена, да еще такими темпами, было неожиданным даже для советских специалистов-арабистов". В Москве перестали держать руку на пульсе. Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев мало интересовался событиями в Южной Аравии.
Братский социалистический Южный Йемен хотя и был, по словам Васильева, "любимым дитятем" советских товарищей, но к тому времени стал обузой.
В плане строительства социализма на эту страну возлагались большие надежды. "Мы считали, что Южный Йемен — это уникальный случай. В маленькой стране нам будет легче разобраться и создать успешную модель, чем в таком огромном государстве, как Египет", — рассказывал бывший посол СССР в Йемене Олег Пересыпкин.
"Так как мы избрали путь научного социализма, то оказание нам помощи — долг Советского Союза. Таким образом, он оказывает помощь и себе", — такую фразу из своей беседы с одним из руководителей социалистического Йемена, чуть позже убитым в междоусобной распре, приводит в мемуарах известный российский политик и востоковед Евгений Примаков.
Однако уже с середины 1980-х Москва не могла больше поддерживать свое прежнее влияние на Ближнем Востоке, а соскочившие с ее орбиты южане быстро прикинули, что без советской помощи долго не протянут. Поэтому, когда энергичный и амбициозный Али Абдалла Салех предложил объединиться, это показалось заманчивым.
О женщинах и светофорах
Это теперь южане говорят, что они обманулись в своих ожиданиях, точнее, были "вероломно обмануты".
Южане и северяне, как выяснилось, слишком разные. Северяне до сих пор считают, что их южные соседи чересчур увлеклись социализмом, растеряв традиции. Южане, наоборот, гордятся своей свободой от предубеждений и религиозного догматизма.
"На севере ограничивают права женщин, а у нас такого нет. Да на этом севере даже светофоры появились только в последние годы, а у нас были давно", — говорят южане. Они напоминают, что Юг Йемена до 1967 года находился, в отличие от Севера, под британским протекторатом, а при всех недостатках колонизаторы приносили с собой свою культуру и технические достижения.
Под этим воздействием, например, племенная структура общества на юге оказалась более размытой, чем на севере, где сегодня также сильнее ощущается влияние исламских партий.
Офицерам сказали "сидеть дома"
Главное же разочарование после объединения Йемена заключалось в том, что северяне подмяли под себя хлебные должности и отодвинули южан от управления единой страной.
"Кто-то из нас согласился на объединение, полагая, что это будет справедливо. Но получилось не объединение, а оккупация Юга северянами. У них было намного больше населения. И им нужны были наши территории", — так буквально вчера в беседе с автором определил произошедшее руководитель организации русскоязычных йеменцев "Южная Аравия" Мухаммад Салем.
Он рассказал, как сразу после объединения многих еще молодых служащих отправляли на пенсию. Особенно болезненно преждевременный выход в отставку переживали офицеры. "Сиди дома. Эта фраза до сих пор звучит в ушах. Они разрушили нашу армию", — вспоминает он.
Земли много, а людей мало — соседи завидуют
Только после объединения стало очевидно то, что вообще-то сразу бросается в глаза, если внимательно взглянуть на карту. Северный Йемен, который географически занимает северо-западную часть государства, по размерам своей территории значительно меньше Южного Йемена.
А вот численность населения в Северном Йемене гораздо выше — где-то в пять раз. Плотность населения еще выше. Предположительно в едином Йемене сейчас проживает более 26 миллионов человек, из которых примерно 5 миллионов — это жители Южного Йемена.
"Народ Юга хочет вернуть себе независимое государство со столицей в Адене", — сказал недавно автору по телефону оттуда адвокат Яхья Шаиби, один из лидеров популярного в этой части страны "Мирного движения юга". Он подчеркнул: "Мы хотим не федерации, а независимости".
Южане в этом объединении выглядят проигравшей стороной. Но после потери кормильца в лице СССР в начале 1990-х большого выбора у них не было. Самостоятельность требовала значительных усилий, к которым они не были готовы. В объединении были свои плюсы.
Спорная нефть Великого Йемена
Ряд исследователей считает, что к объединению стороны подтолкнуло обнаружение нефтяных месторождений в соседних провинциях Мареб (Северный Йемен) и Шабва (Южный Йемен). То есть как раз в центре, на самой границе между Севером и Югом (а скорее, можно сказать, между Западом и Востоком).
Споры о том, кто имеет больше прав на эту нефть, рано или поздно вылились бы в серьезный конфликт. Объединение сняло остроту этих разногласий.
К тому же в свои лучшие времена южане сами стремились к объединению не меньше, чем северяне, что даже приводило к военным авантюрам, например, весной 1979 года. Южане объясняли сомневающимся кураторам в Москве, что "в Великом Йемене будет легче построить социализм", ну а в случае неудачи "советские товарищи все равно помогут", что в итоге и произошло.
Федерация или независимость?
Да и сейчас мнения не столь однозначны. Многие на юге, подстегиваемые общей неразберихой в раздираемом внутренними конфликтами государстве, заявляют о независимости. Среди северян тоже немало таких, кто не прочь отделиться. Отдельные племена, правда, вообще мечтают о своих маленьких эмиратах и готовы разделить на более мелкие части не только юг и север, но и вообще все, что угодно.
Более осторожные йеменцы требуют федерации. Есть и те, кто вообще хочет уйти от прежнего разделения на Юг и Север, чтобы выстроить единую страну по другому принципу.
Так, по данным автора, президент Йемена Абдер-Раббо Мансур Хади (который в этом году бежал от восставших племен, но еще рассчитывает вернуться) предлагает после войны разделить государство на шесть регионов. Кстати, Абдер-Раббо Мансур Хади — выходец с юга, но при этом он и его сторонники выступают за единый Йемен.
Скрывается в настоящее время и инициатор объединения Йемена в 1990-м году, бывший президент Али Абдалла Салех, переживший несколько покушений и сохраняющий влияние среди военных на севере, из среды которых он вышел.
Ему удалось объединить страну. У него получилось даже очень долго продержаться у власти, что для Йемена, где политиков часто убивают, просто удивительно. Однако нормального развития страны он не обеспечил.
В чем причина? Оторванные от местных реалий советы Международного Валютного Фонда, которым власти Йемена вроде как следовали? Или помешали коррупция и кумовство?
Но мы сейчас не об этом. А о том, что единый Йемен, созданный 25 лет назад, может развалиться. Правда, есть еще шанс сохранить эту страну в ее нынешнем виде. Надо ли?
