Шестое воскресенье после Пасхи – "о слепом"
Название этому воскресенью дал отрывок из Евангелия от Иоанна, который в этот день читается в церкви во время литургии — в нем рассказывается о чудесном исцелении Иисусом слепорожденного (Ин. 9:1-38).
Спаситель, проходя мимо слепца, известного всему Иерусалиму, не спрашивая его ни о чем, даже о его вере, исцелил его. Слепой прозрел, но фарисеи тут же стали допытываться, кто сотворил ему это великое благо, а узнав, придираться, обвиняя Иисуса, что Он сделал это в субботу, и обвинять Его во грехе. Но прозревший упрямо твердил: "Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего", и фарисеи "изгнали его вон" — отлучили от синагоги, от всего израильского общества, по сути, лишили всех прав: никто по иудейским законам отныне не мог с ним общаться, помогать ему, жить вместе с ним, даже отец и мать отказались от него.
И тогда Спаситель нашел его и сказал: "Ты веруешь ли в Сына Божия?", а на вопрос: "А кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него?", ответил: "И видел ты Его, и Он говорит с тобою". И никаких больше доказательств слепорожденному было не нужно — он поклонился Ему как Богу и сказал: "Верую, Господи".
Но почему Иисус исцелил именно его, а не всю толпу таких же несчастных, увечных, больных, которые стояли рядом с ним? По-человечески, это несправедливо.
На Тайной вечере Он сказал ученикам: "Я избрал вас от мира", а потом молился: "Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал". Кто же они? Среди них были и нищие и богатые, и мудрецы, и простаки, и ученые и неучи. Слепорожденного Он исцелил даже без его веры.
Апостол Павел в одном из посланий: "Теперь уже не я живу, но живет во мне Христос" (Гал. 2:20). Церковь говорит об избранных как о величайшей милости Божией к грешному человеку, но и предупреждает, что и избранные, к несчастью, могут уподобиться Иуде, стать отступниками, в которых когда-то жил Христос, а потом они Его предали и распяли.
Мученица Пелагия Тарсийская
Мученическая смерть за Христа этой девушки из Тарса в конце III века пришлась на один из самых спокойных для христиан периодов римской истории. Правивший тогда император Диоклетиан еще не начал свое Великое гонение, а сами римляне, в силу своего многобожия, были в большинстве своем веротерпимы. Просто религия никогда не рассматривалась ими как частное дело каждого гражданина – для них она была функцией государства и нации, и преследования за веру начинались тогда, когда им казалось, что вера эта противопоставляет себя интересам империи.
Отказ от традиционного, веками утвердившегося поклонения императору также выглядел вызывающе. В религии мало кто искал истину, и личная вера или неверие человека не касались религиозных форм и обрядов. То есть: "Верь во что хочешь, но религиозные обряды предков и государства выполняй!"
Со времен императора Трояна (98-117 гг) христианство было запрещено как таковое, но постоянных гонений не было. И дело тут не столько в симпатиях или антипатиях императоров и местных правителей, сколько в особенностях римского судопроизводства: римская юриспруденция не знала государственного обвинителя — на суде выступал частный обвинитель и, если такового не оказывалось, христиане жили спокойно, их не привлекали к суду, хотя и знали, где они находятся. В случае же доноса или мятежа черни возбуждалось судебное дело и преследование.
Этим объясняется, что римские солдаты могли прийти на собрание христиан и арестовать только одного или нескольких верующих, на которых были обвинения или доносы, в то время как до других им не было никакого дела.
Но у Пелагии из Тарса такой обвинитель нашелся. Им стала ее собственная мать, возмущенная тем, что дочь, выйдя из родительской воли, став христианкой, наотез отказалась выходить замуж за знатного жениха-язычника.
Такому странному с житейской точки зрения поведению девушки есть историческое объяснение. С первых дней христианство стало не только религиозным культом, но и образом жизни, полностью меняющим человека и затрагивающим все сферы его жизни: отношение к себе, к близким, к государству. Но если в первом и частично во втором веке христиане жили только ожиданием близкого пришествия Христа, то к третьему веку перед ними встал вопрос: оставаться ли и дальше горсткой "совершенных" и "чистых", отметая все, что не соответствует этому идеалу, остаться ли вне мира, или принять его в себя как объект тяжелого и длительного труда, вступить на путь его медленного воспитания?
Первые два века церковь не одобряла аскетизм, усматривая в нем связь с гностицизмом, но постепенно, по мере снижения общих нравственных требований, появились девственники обоих полов, многие начали ограничивать себя в пище – поститься. Они пользовались все большим уважением не только у христиан, но и у язычников, становясь примером для подражания.
И выбор юной христианки Пелагии, только недавно принявшей крещение, был очевиден – она предпочла брачному венцу венец мученицы за веру и в 287 году была казнена.
