ВИЛЬНЮС, 8 мая — РИА Новости. На празднование 70-летия Победы в Москву отправятся три ветерана из Литвы. Среди них физик с мировым именем, профессор, исследователь в области квантовой теории молекул, ветеран войны Адольфас Балотинас.
На фронт он попал лишь в начале 1944 года — тогда ему исполнилось 18 лет, но в столь юном возрасте ему довелось руководить взводом, а потом и ротой пехотинцев. Ветеран рассказывает, что страшно ему на войне не было, потому что все происходившее "очень напоминало учебу в военном училище". Он участвовал в боях за освобождение Украины, Молдавии и Румынии. Награжден орденами Отечественной войны I и II степени и медалью "За Победу над Германией".
Командир вдвое моложе солдат
Война застала Болотинаса в родном Харькове, откуда всю семью эвакуировали в Киргизию, во Фрунзе (Бишкек). В эвакуации он смог окончить девятый и половину десятого класса. А в январе 1943 года его призвали в армию и направили в Ташкентское пехотное училище, где он учился полгода.
На фронт Балотинас мог попасть и раньше, поскольку вскоре после призыва в училище пришел приказ верховного главнокомандования: сформировать из курсантов курсантскую бригаду в тысячу человек. Но в училище было 1036, и этих 36 оставили учиться дальше, Болотинас попал в их число.
По окончании учебы в начале 1944 года ему присвоили звание младшего лейтенанта и отправили на 3-й Украинский фронт. "Пока мы ехали из Ташкента, Харьков уже освободили, и я попал в район Кировограда по направлению на Кишинев", — вспоминает ветеран.
Молодой офицер был вдвое младше солдат, которыми пришлось командовать, но ему удалось завоевать их уважение, и конфликтов не было. "У меня, по-видимому, на генетическом уровне заложена справедливость. Я всегда справедливым был", — делится ветеран секретом своего успешного взаимодействия со старшими по возрасту, но младшими по званию.
Он рассказывает, что всегда распределял среди солдат свой дополнительный командирский паек, отдавал им положенные ему папиросы. "И был такой случай, фронт ведь, мы в обороне тогда были: стреляют со всех сторон, и попал снаряд в брус в окопе, и меня засыпало землей. Они меня моментально откопали, хотя я был еще пацан совсем по сравнению с ними. Власть это одно, но справедливость должна быть, и возраст тут уже не имеет значения", — говорит он.
А еще, когда он учился в училище, командир роты, по национальности финн, отправляя его на фронт, дал три бесценных совета: внешне ничем не отличаться от солдат (никаких фуражек и орденов, это мишени), никогда не пить перед боем и никаких трофеев для себя не брать. Эти принципы не только помогли Болотинасу на фронте, они остались с ним на всю жизнь.
Днестр форсировали, не умея плавать
Он в подробностях помнит, как вплавь пришлось форсировать Днестр, а затем принять бой, который в историю вошел как Ясско-Кишиневская операция. Болотинас особенно дорожит наградой за участие в этой битве.
"Сначала мы в одном месте пытались форсировать реку, но там у немцев сильно укрепленный район был. Мы быстро, в течение двух ночей, перешли южнее Тирасполя. Марш-броски были по 50 километров", — рассказывает ветеран.
В том месте, вспоминает он, течение было сильнее, но много камышей. Этот камыш и стал подспорьем в переправке на другой берег. Солдаты его резали, делали снопы, из снопов вязали плоты. Плавать на этих плотах было нельзя, но они могли выдержать амуницию, оружие, боеприпасы, и, что немаловажно, за них можно было держаться. Один был ведущим спереди, по двое по бокам.
"Река широкая, течение сильное. И как ни странно, большинство не умело плавать. И в основном старшего возраста были солдаты, по 36-40 лет, а мне-то только 18 было. Они мне стариками казались. Утонуло, тем не менее, тогда немного людей. И тут очень отрицательную роль, скорее, сыграла водка, которую наливали перед наступлением. Давали по 100 грамм на человека, а солдат было меньше, чем по спискам, и водки было с избытком. И как я ни уговаривал не пить до выполнения задания, водка во флягах сыграла свою роль", — посетовал Болотинас.
Артподготовка началась в 6 утра и противоположный берег бомбили два часа без перерыва. В довершение всего отстрелялись "Катюши", и тогда советские войска начали форсировать Днестр. После обстрела войска противника были полупарализованы, и сопротивления практически не оказали.
"Позднее, уже когда мы форсировали Днестр, освободили Молдавию и подошли к границе с Румынией, начался штурм. Наступление началось где-то 19 августа, а 21-го нас уже остановили. Там был такой виноградник, целая плантация. Она кончалась и там была оборона — и сплошной огонь, нельзя высунуться даже. Надо было артиллерию подождать, но командир батальона настоял на наступлении. Приказ был называть по фамилиям и вперед. Я был ближе к левому флангу роты, решил перебежками добраться до центра. Я видел место, откуда стреляли в меня. Видел, но увернуться не мог, меня ранило. Это было 21 августа 1944 года. А 24 августа Румыния капитулировала. Король Михай подписал приказ о капитуляции, и за это его наградили орденом Победы, им считанные люди награждались — Сталин, Жуков, Рокоссовский. И Михай получил этот орден", — вспоминает он.
На войне страшно не было
Болотинас с тяжелым ранением в руку попал в одесский госпиталь, где провел два месяца, потом еще месяц в Днепродзержинске.
Ветеран рассказывает, что на войне ему страшно не было. "Все казалось, как учеба в училище. Твердая уверенность была почему-то, что не убьют. Об этом даже мысли не было. Все было как-то легко. Уже наступление было. Хотя не везде, приходилось и оборону держать по неделе. А вообще средняя продолжительность жизни командира взвода или роты на войне — три дня. Меня спрашивают часто, встречаюсь ли я с фронтовыми друзьями… А откуда там было взяться друзьям, ведь ситуация все время менялась, ничего постоянного не было", — говорит он.
В декабре 1944 года, выписавшись из госпиталя, он возвратился к родителям во Фрунзе, и сразу поступил в институт, о чем мечтал еще на фронте. "Пехота — это же грязь и вши, все время же по земле ползком передвигались. Мечта была выспаться, пройтись по поверхности, по лесу, птичками полюбоваться. И еще страшно хотел учиться. Когда в инженерный институт поступил, тяжелее всего мне метрическое черчение давалось, рука-то после ранения была", — вспоминает ныне профессор физики.
