Тимофей Сергейцев, философ, методолог, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
Украину разрушают. Создание на месте стабильного и процветающего по меркам так называемых "развивающихся" стран европейского социума настоящей черной дыры на африканский или арабский манер еще недавно трудно было себе помыслить, а сегодня эта перспектива до ужаса реалистична и краткосрочна. Невероятно, зачем это могло бы понадобиться России (которую обвиняют), но допустим для иезуитской чистоты мысленного эксперимента, что Россия участвует в этом процессе наравне с США и ЕС, решив, например, потягаться силами с этими двумя суперструктурами, или чтобы "забрать" что останется, или в силу своей "изначально злой природы".
Оставим эти обвинения на совести заинтересованных сторон. Попытаемся ответить на другой вопрос — почему это вообще стало возможным? Как, за счет чего это происходит? Можно ли подобное сотворить с любым другим социумом? В чем специфика этого процесса? Наконец: какой естественный процесс используют "разрушители" (кем бы они ни были, и чем бы ни руководствовались), что именно должно усилить искусственное воздействие по разрушению, стать его механизмом и источником энергии?
На чем основана программа саморазрушения Украины? Каковы ее ресурсы?
Лоскутность, составленность современной Украины как "самостоятельного государства" из совершенно разных исторически по-разному формировавшихся обществ — даже и без учета Крыма и Донбасса — общеизвестна. Современную Украину создавали Ленин и Сталин при некотором участии Хрущева. Интегрировать ее могла только имперская доминанта, а после ее падения — вхождение в состав объемлющего политического проекта — СССР, и наднациональная, надгосударственная идеология коммунизма, являющаяся инструментом сверхвласти.
Дезинтегрирующая идеология национализма, выращенная за пределами самой Украины, и впрыснутая ей в качестве инфекции сознания, призвана вызвать иммунное отторжение разнородных частей друг от друга. Ибо украинскому национализму не по пути с польским, русским, венгерским, татарским национализмами — и прочим иже с ними. Эта технология задействовалась еще против Российской империи и разрабатывалась в Старой Европе уже в XIX веке.
Дезинтегригрующая иделогия демократизации провозглашает не только борьбу за всякое этническое самоутверждение, но и любое групповое противостояние вообще, поскольку является не демократией как таковой, т.е. обустройством власти и государства, а революцией, уничтожением всякой власти, в особенности — государственной, переходом к состоянию "войны всех против всех". Эта идеология импортируется по всему миру США и является разработкой второй половины XX века.
Однако все это само по себе не обязательно должно быть принято социумом, подлежащим самоуничтожению. Против подобных программ существует иммунитет. В чем он заключается? Дело в том, что государство невозможно организовать в любом месте, в любое время, и в любых границах как того, возможно, хочется самому влиятельному субъекту власти, которого только можно себе представить. Государства складываются исторически — не любые, не всегда и не везде.
Для учреждения государства вовсе недостаточно законов и экономических предпосылок, естественных географических границ и власти как таковых. Для появления государства нужен народ, популяция (в современном мире — политическая нация), то есть работающие способы общежития, позволяющие социуму вмещать требуемое разнообразие и численность людей, их групп, семей, родов, составляющих народов, организаций экономического и политического назначения, религии — одну или много.
Эти работающие способы общежития, определяющие способность социума к историческому выживанию, а также масштабы его существования в пространстве и времени, в общем виде известны как культура. Политика и экономика, то есть цивилизация, прикладная техника концентрированного общежития, определяются культурой не в смысле пресловутых "ценностей", а в смысле буквальной исторической причины существования. Лишившись своей культуры цивилизация умирает.
Можно, однако, не ждать естественно-исторической смерти культуры — как например культуры западной, каковая смерть неизбежна в обозримом историческом будущем, с точки зрения самой авторитетной европейской философии — немецкой. Или как смерти Древнего Рима. Можно убедить некоторый социум в том, что он сам должен отказаться от "вредной", "чуждой" ему культуры, а воспользоваться при этом сможет некоей "своей", реальные исторические координаты и формы которой, впрочем, столь расплывчаты, что могут восходить хоть к Христу, хоть к фараонам египетским, хоть вообще к неолиту. И если это удастся, то внутреннее обрушение социума может быть достигнуто в сроки, мгновенные в историческом масштабе.
Украина убеждена, что она должна избавиться раз и навсегда, полностью и без остатка от русской культуры. При этом никакая другая культура ей исторически не присуща, украинство есть лишь некоторая эстетическая редакция и вариант части отделов русской культуры.
Любой более-менее здравосмысленный исторический взгляд на эту ситуацию никаких принципиально иных выводов не дает. Можно при этом быть врагом России, можно даже воевать с ней — но на основании только этого исторического базиса, русской же культуры, другого базиса просто не существует. Ничего противоречивого в этом нет. США стали другим, суверенным социумом англо-саксонской культуры, каковая лежит и в основе существования Объединенного Королевства, союза Англии, Шотландии и Северной (уже сегодня) Ирландии. Единство культуры не помешало этим двум социумам воевать друг с другом. В современном мире есть еще три крупных государства все той же англо-саксонской культуры — Канада, Австралия, Новая Зеландия. Таковым же, вполне суверенным, и совсем не обязательно дружественным России могла бы быть и Украина — но на основании исключительно самой русской культуры. Этот единственный вариант подлинного, то есть государственного "украинского национализма" — то есть русского национализма на территории Украины — реализован не был.
Поэтому, кстати, не стоит страдать о том, что якобы на Украине сегодня "русские воюют с русскими". Это не так. Русская культура воюет со стороны Донбасса, пытаясь воспроизвестись и утвердиться на территории Новороссии. Со стороны Украины по сути не воюет виртуальная, несуществующая "украинская культура", постоянно распадающийся артефакт, время жизни которого настолько мало, что его приходится "обновлять" после каждого поражения от ополченцев, при каждой волне мобилизации. Заметим также, что фашизм в собственном смысле слова ничего не даст Украине для государственного строительства, так как представляет собой чисто полит-экономическую технологию межклассовой солидарности, требующую уже исторически существующего культурного базиса. Итальянский, немецкий, венгерский, чешский, испанский, португальский фашизмы им, в разной, но достаточной степени, обладали. А был ведь еще и фашизм британский. Попытка же представить в качестве необходимого украинского культурного базиса совокупность стихотворения Тараса Шевченко "Заповит", вышиванки и героизированной биографии Степана Бандеры обречена на провал даже в плане пиара.
Западная Европа с высоты прожитого ею исторического опыта с известной долей садистского удовольствия наблюдает за украинскими культуртехническими муками, точно зная, что в этом регионе ничего, кроме русской культуры, не было и не будет, и что добровольный отказ от нее сорока миллионов человек означает их эффективное самоистребление. Западная Европа сама русскую культуру любит, ценит и считает — в реальной политике — своей неотъемлемой частью. Но самих русских, с точки зрения Запада, могло бы быть при этом и существенно поменьше.
Подчеркнем еще одно обстоятельство. Само-разрушение Украины не имеет ничего общего с такими процессами, как, например, имевшие место в разные времена разделы Польши. Польша — в отличие от Украины — сложившееся государство с весьма агрессивной культурой, которой всегда было свойственно стремление выйти за границы исторически доступного ареала освоения, это своего рода имперские амбиции, понятные у европейской державы. За эту несоразмерность претензий реальным возможностям Польша и платила искусственным расчленением, но всегда восстанавливалась, а в последний раз получила от СССР в подарок еще и кусок Германии.
Украина же, будучи сшита, как цыганское одеяло из того, из чего она никогда не состояла, упустила свой шанс стать историческим государством, отбросив то единственное начало социокультурного синтеза, которое досталось ей от бытия в рамках Российской империи и СССР, и которое только и могло дать ей шанс стать настоящим конкурентом и соперником современной России в исторической игре на разнице интересов Западной Европы, США и пост-советской России.
