Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
То есть Орбан показал, что российский проект трубопровода в Турцию (вместо торпедированного брюссельской Еврокомиссией "Южного потока" через Болгарию) — не просто русско-турецкий. Он проведет газ из Турции через Грецию, Македонию, Сербию, Венгрию: целая коалиция.
Еврокомиссия или Болгария будут недовольны? Тем хуже для них. ЕС, куда входит Венгрия и часть перечисленных стран, в плохих отношениях с Россией? Тем хуже для ЕС.
Рука на вентиле
В каком-то смысле перед нами что-то вроде идеального, даже демонстрационного образца выгоды для европейских стран от сотрудничества с Россией.
Интересно, что часть европейских политиков "оправдывают" Орбана в его пророссийской политике, объясняя, что вообще-то он европеец, а с Россией дружит только по необходимости. И визит Владимира Путина — этакая неизбежная неприятность для Будапешта. Что-то, правда, непохоже, что этим двум людям не нравилось общаться друг с другом, и, например, договариваться о параметрах будущего нового соглашения о поставках газа.
Но нетрудно заметить, что принятые в Будапеште документы можно было бы подписать на уровне министров — энергетики, атомных ведомств… Да хоть по интернету, в конце концов, хотя такое в мире пока не принято. А вот встреча Путина и Орбана как таковая — из серии политических событий мирового масштаба.
Альтернатива — это выгодно
Что символизирует для окружающего мира общение этих двух людей?
Начнем с очевидного. Давайте вспомним встречи на высшем и министерском уровне, вообще всю внешнюю политику России за последние месяцы.
Еще успешный декабрьский визит Путина в Дели; а еще невиданное укрепление отношений России со странами Латинской Америки; а еще прорывный визит российского президента в Турцию в декабре (там прозвучала идея того самого трубопровода) и в Египет совсем недавно. И вот сейчас — Венгрия. Да ведь такого звездопада в нашей внешней политике не было давно.
И что у нас получается? Получается очевидное укрепление внешнеполитических позиций России в тот самый момент, когда стало ясно, насколько глубоки ее противоречия с группой стран, коллективно именуемых Западом. Тут не просто повод посмеяться над разговорами об "изоляции" — тут интересный феномен. Особенно с учетом того, что речь идет об укреплении партнерства со странами, чей вес в мировой политике растет, и о ссоре с теми, чье влияние падает.
С одной стороны, феномен понятный. Было заметно еще в 90-е годы, что как только обозначались пусть минимальные расхождения России и Запада, как Россией начинали активно интересоваться государства из вышеприведенного списка, и еще десятки прочих. Причины? Природа не терпит пустоты, а мир не терпит однополярности. Альтернатива нужна хотя бы только для того, чтобы с ее помощью увереннее торговаться с обеими сторонами. Кстати, к этой формуле и сводятся "добрые" объяснения того, что делает премьер-министр Венгрии.
Но есть объяснения и "недобрые".
Либералы и нелибералы
Как всегда в таких случаях, на помощь приходит американский сенатор Джон Маккейн как символ заостренной ясности в западном мышлении. Недавно, когда сенат США утверждал кандидатуру американского посла в Будапеште, Маккейн в очередной раз высказался: Орбан — "неофашистский диктатор", у которого в друзьях Владимир Путин. Госдепартамент аккуратно заметил, что с Маккейном часто не соглашается…
Так вот, феномен Орбана в том, что он — европеец, некоторые даже считают, что "последний европеец". Был бы он лидером какого-то государства вне Европы, никто бы ему особенно не удивлялся: он был бы нормой. Но так получилось, что Орбан и его Венгрия — образец сопротивления, альтернативы нынешнему кризисному состоянию ЕС и Запада изнутри системы, а не снаружи.
Их двое в Европе, они расположились в виде скобок на востоке таковой и на западе — Великобритания и Венгрия. Обе многие годы выступают против политики Брюсселя, то есть Евросоюза. Но по противоположным причинам. Британцам ЕС кажется недостаточно "прозападным" (упрощенно — недостаточно проамериканским), Венгрии — наоборот. Плюс обе страны против захвата их суверенитета брюссельской бюрократией.
Англия Англией, но есть, в случае с Венгрией, что-то, мгновенному определению не поддающееся. Все достаточно сложно. Чего они хотят, эти венгры? Против чего выступает Орбан, чью неизменно побеждающую на выборах партию "Фидеш", за неимением лучших определений, называют "консервативной"? Ему принадлежит великолепная формула: он — с приставкой "возможно" — за "нелиберальную" демократию. Такую, которая существует в России, Китае, Сингапуре, Турции…
А что это значит, и что такое демократия либеральная? Проблема не в том, что нет ответа, а в том, что ответов слишком много. Но в либеральную схему очевидно вписывается смена режимов по всему миру, с приходом к власти серийных убийц и палачей (как ранее в Тбилиси и сейчас в Киеве), уничтожение целых обществ, как в Ливии или раньше в Ираке. И невиданно мощные пропагандистские и лживые кампании по оправданию таких событий. И еще много проклятых европейских вопросов и провалов, да вот хоть "брюссельская" модель грабежа экономик малых стран Европы.
Итак, это все не работает — а что лучше? Есть очень длинная статья итальянского публициста, сравнивающего Венгрию и Италию и не находящего ответа — где система лучше, в Италии или Венгрии. Дискуссия идет серьезная. И, что особенно раздражает либеральных противников Орбана, — он и его политика популярны в Венгрии как мало кто популярен в Европе. Попробуй, скажи, что он недемократичен, если избиратель — "за". Хотя все равно говорят…
Орбан — попытка западного ответа на кризис Запада, или кризис либерализма. Или один из вариантов такого ответа (наряду с ответом греческим, или — в возможном будущем — испанским и даже французским). Так что еще неизвестно, "последний" ли европеец Орбан или, наоборот, "первый", показывающий ЕС ответ на тяжелые вопросы.
Консервативный это ответ или, наоборот, радикально-левый? Старые определения не годятся (тут есть смысл вспомнить репортажи из Донбасса, за который воюют европейские добровольцы как "правые", так и "левые", которые между собой отлично уживаются). Но в любом случае и Орбан, и Россия — укрепляющие позиции и завоевывающие друзей как за пределом Запада, так и в Европе — могли бы дать много ответов на вопросы, мучающие кризисную западную цивилизацию.
