О том, можно ли назвать нынешние разногласия между Москвой и Варшавой очередным кризисом в двусторонней повестке, кто освободил концентрационный лагерь Аушвиц-Биркенау, что стоит за взаимными претензиями по вопросам недвижимости и где хочет праздновать День Победы президент Бронислав Коморовский, рассказала в интервью корреспонденту РИА Новости Ангелине Тимофеевой посол Польши в РФ Катажина Пелчинска-Наленч.
— Свидетельствуют ли резкие заявления с польской и российской стороны, которые звучат в последнее время, об остром кризисе в отношениях между Москвой и Варшавой, который может привести к полной остановке политического диалога?
— Я бы не сказала, что сегодня мы имеем дело с российско-польским конфликтом. Есть очень серьезные стратегические проблемы между Евросоюзом и Россией, они связаны с Украиной, и это суть проблемы. Польша является частью Евросоюза, будучи соседом и России, и Украины, мы являемся той частью Евросоюза, которая особенно обеспокоена этой ситуацией, особенно активно принимает участие в обсуждении этой проблемы и относится очень серьезно к этому вопросу.
В последнее время произошел обмен мнениями по вопросам Второй мировой войны, но, по-моему, это не главное и никаким образом не привело и не приведет к сдерживанию диалога между Россией и Польшей. Диалог ограничен, так как ограничены отношения сегодня между Евросоюзом и Россией. Но по технически важным вопросам — по таможенным, транспортным, транзитным, приграничным — сотрудничество проходит. Прямо на днях проходили встречи рабочей группы по транспортным вопросам, теперь будет встреча по ветеринарным вопросам. И с польской стороны, и с российской есть понимание, что этот диалог надо продолжить. Я на днях встречалась с господином министром (Алексеем) Улюкаевым, мы обсуждали вопросы экономического сотрудничества, которое возможно при существующих ограничениях. Есть воля с обеих сторон, есть заинтересованность бизнеса в том, чтобы это сотрудничество продолжилось.
— То есть когда в отношениях между Россией и Западом наступит разрядка, между Москвой и Варшавой сохранится позитивная повестка?
— Мы очень бы хотели этого. Мы являемся одной из стран, которые больше всех заинтересованы в том, чтобы проблема Украины была решена. Мы возлагаем большие надежды на миссию (канцлера Германии) Ангелы Меркель и (президента Франции) Франсуа Олланда в России. Если будут достигнуты договоренности, которые позволят политическим, мирным, дипломатическим образом решить эту проблему, Польша отнесется к этому очень позитивно. Потому что вся эта ситуация сказывается негативным образом и на политических, и на экономических отношениях, а у нас они развивались очень хорошо перед кризисом. В силу соседства, Россия для нас — абсолютно естественный экономический партнер. Конечно, если тот главный вопрос будет решен, это не означает, что у нас не останется никаких проблем. Но мы вернемся к тому моменту, когда экономика и экономические отношения будут развиваться свободно, а политические, технические и исторические вопросы мы можем решать понемножку, в рамках существующих институтов. Эти институты были созданы: Российско-польский центр диалога и согласия, Российско-польская группа по сложным вопросам, Российско-польский форум общественности. Все это есть. Эти институты могли бы способствовать решению проблем, которые существуют, но они не фундаментальные.
— Нынешнее обострение началось со странных слов главы МИД Польши Гжегожа Схетины, который заявил 22 января о том, что концентрационный лагерь Аушвиц-Биркенау возле польского города Освенцим освобождали украинцы. Затем министр заявил, что выразился не очень четко, однако не взял свои слова обратно. Что вы можете сказать по этому поводу?
— В заявлении президента Бронислава Коморовского и в заявлении посольства Польши в РФ очень ясно и четко было сказано, что никто не ставит под вопрос тот факт, что в Красной армии, которая освобождала Освенцим, были представители разных национальностей, но большинство были русские, что всех участников этой операции по освобождению надо уважать. Это абсолютно ясно. Удивление вызывает тот факт, что слова польского министра о том, что отмечать круглую годовщину Победы можно в других местах, он упомянул Берлин и Лондон, вызвало такую эмоциональную реакцию.
— Но сначала польский министр ставит под вопрос, Красная ли армия освобождала Освенцим, потом он предлагает праздновать Победу не в Москве, а в Гданьске на Вестерплятте…
— Это не имеет никакой связи. Польской стороной было очень ясно сказано: мы не ставим под вопрос тот факт, что в Красной армии были люди многих национальностей, но большинство было русских. Это ясно сказано на самом высоком уровне. С нашей точки зрения, вопрос закрыт. А потом, конечно, оба высказывания совпадали по времени, но они совпали потому, что мы вошли в этот год круглых годовщин. И понятным образом это совпало, но это никакой связи не имеет. Началось обсуждение в Польше по поводу празднования Дня Победы. Польша имеет право это обсуждать, поляки принимали в этой войне участие и на востоке, и на западе и боролись однозначно против гитлеровской Германии. Не так много стран, которые так однозначно боролись с фашизмом. И мы имеем право принимать участие в этой дискуссии, это не направлено ни против кого. И это не имеет никакой связи с предыдущим высказыванием.
— Президент Коморовский приедет в Москву 9 мая?
— Нет. Я не хотела бы это комментировать, извините.
— Для вас это неожиданность?
— Нет.
— Еще 10-15 лет назад Россия и Польша имели схожие позиции по поводу основных итогов Второй мировой войны. Я помню дискуссию по поводу занесения имен немцев на плиту памяти в концентрационном лагере Бухенвальд, когда и российская, и польская стороны в общем признали, что гражданское население в Германии, конечно, пострадало в результате действий гитлеровских властей, но мы не должны забывать о том, кто был агрессор, а кто был жертвой в той войне. Почему сегодня Москва и Варшава так сильно разошлись в этом вопросе?
— Мне кажется, тут нет никаких противоречий. У нас были и более острые моменты в дискуссии с Германией по поводу Второй мировой войны, это обсуждение идет все время между историками и иногда даже выходит на политический уровень. Конечно, есть согласие в основном — они признают, что были агрессорами. Но отдельные вопросы обсуждаются — о мирном населении, о том, кто был жертвой, как этот вопрос представляется в немецких СМИ, в некоторых немецких фильмах, которые были оценены с польской стороны как не до конца показывающие правду о тех событиях так, как мы ее помним. Такая дискуссия — это самая нормальная вещь. Одни вопросы абсолютно ясны, по другим у нас может быть общая точка зрения с Россией и разная точка зрения с Германией и, наоборот, общая точка зрения с Германией и разная — с Россией, это нормально. Проблемы начинаются тогда, когда история начинает превращаться в политику и звучат очень жесткие высказывания по поводу фактов, которые можно обсуждать. Но не надо друг друга обижать и не надо переводить все это на агрессивный политический уровень. И это, мне кажется, особенно важно для Польши и России. Мы должны уметь обсуждать историю. И поэтому работа Российско-польской группы по сложным вопросам очень важна. Нужно относиться друг к другу с уважением.
— Параллельно в последние дни возникла история о недвижимости. Это тоже очень долгая история в российско-польских отношениях. Однако 3 февраля суд в Петербурге признал долг за оплату аренды за консульством Польши, аналогичные претензии предъявлены к российскому консульству в Гданьске.
— Я бы хотела очень четко сказать, что это не политический вопрос. Консультации по вопросам недвижимости продолжаются много лет. Периодически информация всплывает в СМИ, консультации продолжаются. Есть разногласия, и серьезные, но обе стороны понимают, что это необходимо решать. Речь идет о большом количестве недвижимости, не только о консульстве в Петербурге, но и вообще на территории и России, и Польши. У этой недвижимости разный правовой статус. Это комплексная проблема, которую необходимо решать, и на правовом уровне эти консультации проходят. Что касается консульства в Петербурге, то, действительно, оплата аренды была приостановлена уже десять лет тому назад из-за того, что Польша считает, что это нужно решать на взаимной основе, ведь Россия пользуется всей дипломатической недвижимостью в Польше бесплатно.
— Как вы оцениваете политическую повестку между Россией и Польшей? Не свидетельствует ли тот факт, что дискуссии ведутся по проблемам истории или недвижимости, что нам просто не о чем больше говорить?
— Эта повестка, которая известна СМИ. Это не значит, что это реальная повестка. У нас проходят переговоры и консультации по очень важным для людей вопросам, таким как транспорт, таможня, приграничное движение, приграничные программы, ветеринарные вопросы. Это нормальные конкретные разговоры, они являются частью нашей повестки, но о них не пишут в СМИ, и, возможно, это не нужно, потому что результаты важны для конкретных людей, а сами переговоры довольно скучные.
— Возможна ли до мая встреча на высшем уровне между Россией и Польшей?
— На сегодняшний день об этом разговор не идет. Но политика — вещь сложно предсказуемая. Еще три дня тому назад, даже точнее сказать, неделю назад не было никакого разговора о визите Меркель и Олланда в Москву. Конечно, это не двусторонняя встреча. Однако вопрос о встрече на самом высоком уровне между Россией и Польшей не может быть решен, пока не будут получены результаты в переговорах по тому вопросу, с которым приезжали в Москву Меркель и Олланд. Я бы сказала даже, что это невозможно.
— Даже для решения важных двусторонних вопросов?
— Даже для этого, потому что, я бы сказала, что это вопрос стратегический. Без решения украинского вопроса сложно будет общаться на таком высоком уровне. Но это не значит, что диалог не может продолжаться. И он продолжается.
