Центр международной журналистики и исследований МИА «Россия сегодня»
- Елена Викторовна, 19 января состоялся визит министра обороны России Сергея Шойгу в Тегеран. Как вы оцениваете состояние российско-иранских отношений в сфере военно-технического сотрудничества?
— В последнее время контакты Москвы и Тегерана значительно активизировались, только за последний год президенты двух стран провели четыре раунда переговоров. Участились и встречи руководителей министерств и ведомств. Так что январский визит С.Шойгу еще раз доказывает: Россия и ИРИ стремятся вывести межгосударственные отношения на новый, более высокий уровень.
Военно-техническое сотрудничество всегда было значимой составляющей в наших экономических связях. Именно с ВТС началось восстановление связей между СССР и Ираном после Исламской революции 1979 года, Москва и Тегеран успешно реализовали несколько крупных контрактов.
- При этом мы отказались поставлять Ирану наши зенитно-ракетные комплексы…
— Да, 2010 год стал годом резкого спада в двусторонних отношениях. Присоединившись к международным санкциям Совета Безопасности ООН против иранской ядерной программы, Россия отказалась поставлять зенитно-ракетные комплексы С-300 ПМУ-1, контракт на поставку которых был заключен в 2007 году. И, хотя позже международные и российские эксперты доказали, что эти ЗРК не относятся к наступательным вооружениям, о которых говорилось в резолюции №1929, проблема до сих пор не решена.
К сожалению, это решение Москвы поставило под сомнения вопрос о доверии к России, Иран подал жалобу в международный суд. Россия вернула весь внесенный Ираном аванс и предложила решить конфликт, поставив другие аналогичные системы. Сегодня решение этой проблемы — предмет дипломатических переговоров. Возможно, что одним из вопросов, обсуждавшимся С.Шойгу в Тегеране, был поиск выход из создавшейся ситуации. При этом надо понимать: российско-иранское ВТС в условиях санкций против Ирана может развиваться только в ограниченных масштабах.
У визита российского министра обороны есть и политическая подоплека. В условиях возможной активизации радикальных настроений в Афганистане, на границах Центральной Азии, с учетом наличия российских вооруженных сил в Таджикистане, а также членства части государств Центральной Азии в ОДКБ, Россия не может оставлять без внимания ситуацию в регионе. По всем этим вопросам необходимы консультации руководителей военных министерств двух стран, обмен информацией. Более того, Россия и Иран неоднократно проявляли интерес к проведению совместных военных маневров и учений. В частности, в регионе Каспийского моря — что стало темой обсуждения на недавнем саммите президентов прикаспийских государств в Астрахани.
Напомню: иранская сторона во время визита главкома ВВС России Виктора Бондарева в 2013 году подарила российской стороне сделанную в Иране копию американского беспилотника. Обсуждался вопрос возможного сотрудничества двух государств в производстве аналогичных БПЛА, а также организации военных стажировок. В частности, иранцы готовы пригласить российских военных летчиков и специалистов по радиолокационному наблюдению на побережье Персидского залива. Стоит и вопрос захода военно-морских судов в порты на Каспийском море и в Персидском заливе.
Кроме того, не будем забывать: на вооружении ВВС Ирана находятся советские МиГи, так что еще одна сфера нашего взаимодействия — модернизация и обслуживание боевой авиатехники. Есть проекты совместной работы в области военного вертолетостроения, производстве систем технической разведки и даже вывода ВТС двух государств на уровень научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ.
Так что сферы взаимодействия – широкие, и зависят они, прежде всего, от политической воли двух государств. Последний год показал: Россия и Иран заинтересованы в реализации многих проектов. Свидетельством тому — подписанное по итогам визита С.Шойгу соглашение о развитии военного сотрудничества.
- И Москва, и Тегеран обеспокоены ухудшением ситуации на Ближнем Востоке и активизацией террористической группировки «ИГ», угрожающей обеим странам. Тревогу и озабоченность России и Ирана вызывают сообщения о появлении боевиков этой группировки в Афганистане и возможная дестабилизация обстановки в Центральной Азии. Как оценивают складывающуюся ситуацию в Тегеране, и какие ответные меры предпринимают?
— Иран был пионером в борьбе с религиозным экстремизмом, выступающим под знаменем ислама. Неоднократно, с трибун крупных международных форумов руководство Ирана предупреждало о возможности развития экстремизма и об агрессивных планах радикальных террористических группировок. Особенно — в связи с ситуацией на Ближнем Востоке. То, что сейчас происходит на территории Сирии и Ирака – предмет наибольшей обеспокоенности Ирана, поскольку поставлена под угрозу целостность страны и дальнейшее существование исламского режима. Выступая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 2014 года, президент Ирана Хасан Роухани внес на обсуждение резолюцию «О мире без насилия и радикализма».
Тегеран неоднократно предлагал объединить усилия для перекрытия каналов финансирования религиозных экстремистских организаций, ввести официальный запрет на приобретение у них нефти и продажи им оружия. Иран оказывает активную поддержку соседнему Ираку в борьбе с террористическими группировками. В частности, речь идет о поставке вооружений, боеприпасов, самолетов для отражения ударов «ИГ», нанесении авиационных ударов по позициям боевиков этой группировки. Иран заявил, что рассматривает как «красную линию» тридцатикилометровую приграничную территорию Ирака. И готов ввести в эту зону войска в случае необходимости остановить «ИГ» от проникновения на свою территорию.
Кроме того, Иран активно взаимодействует с иракскими курдами, несмотря на то, что курдская проблема — больной вопрос для Ирана, ведь создание иракской курдской автономии не отвечало его интересам. Иранские военные советники в курдских подразделениях координируют борьбу с радикалами. Помогают они и вооруженным силам Ирака. Многим знакомо имя генерала Касема Солеймани – командующего спецподразделения Корпуса стражей исламской революции, действующего за пределами страны. В Иране его считают национальным героем, который спасает родину от угрозы исламского радикализма.
И власти Тегерана, и шиитское духовенство прилагают активные усилия по созданию антитеррористической коалиции. Для противостояния исламскому радикализму, при поддержке религиозных деятелей Ирака, Ливана и Сирии, шиитские богословы Ирана устанавливают контакты с суннитскими духовными деятелям арабских государств и других стран региона. Недавно в Иране прошла конференция «Исламское единство», на которой выступал высший руководитель страны Али Хаменеи.
Шиитские лидеры отмечают, что религиозный экстремизм не имеет ничего общего с «настоящим исламом», и террористические организации пытаются прикрываться исламом, который, согласно Корану, есть религия мира и справедливости.
- Как конкретно Тегеран борется с террористами у себя в стране?
— Последние семь лет террористические организации активизировались, особенно в иранских провинциях Хузестан, Систан и Белуджитстан, где, в основном, проживает нешиитское население. Эти группировки, финансируемые из-за рубежа, выступают, в частности, за отделение Систана и Белуджистана от Ирана и создание единого белуджского государства. Основные мишени террористических актов — не только иранские военнослужащие, но и представители местного населения, которые активно сотрудничают с властями. Совсем недавно в Систане и Белуджистане была обезврежена террористическая группировка, которая убивала преподавателей школ, обучавших местное население персидскому языку.
Тегеран усиливает меры безопасности, полицейский контроль и пограничные силы. В Систане и Белуджистане, вдоль границы с Пакистаном и Афганистаном, построена двухметровая стена с наблюдательными вышками и рвами. Подобные укрепления начали создавать для того, чтобы остановить поток наркотиков и контрабанды, сейчас они используются для предотвращения проникновения террористических групп.
После прихода к власти Х.Роухани правительство стало открыто признавать: основная проблема заключается в отсталости этих районов. Сейчас власти разрабатывают планы экономического развития провинций, оказывают ее жителям дополнительную материальную помощь, президент и высшие чиновники регулярно туда приезжают. Задача — вовлечь суннитское население, культурную и политическую элиту этих районов, в политическую систему Ирана. Как сообщил помощник президента по вопросам национальных и религиозных меньшинств Али Юнеси, на высшем уровне поставлен вопрос о создании совещательного совета суннитов Ирана. Этот шаг будет способствовать привлечению политических активистов и культурной элиты суннитов для решения основополагающих государственных вопросов. Большую работу ведет один из кандидатов на прошедших президентских выборах, секретарь Совета политической целесообразности, выходец из бахтиарских племен Мохсен Резаи. Он — один из инициаторов создания Плана административно-экономической регионализации страны, который должен передать часть функций центра крупным региональным объединениям.
Еще одной важной мерой по стабилизации ситуации в приграничных районах может стать преподавание в школах национальных языков и литературы. Право на использование национальных языков закреплено в конституции страны, но никогда за последние 35 лет вопрос об их преподавании официально не ставился, теперь этот вопрос уже обсуждается. При этом критики инициативы из консервативного лагеря утверждают: персидский – консолидирующий язык иранской нации, преподавание на других языках может нанести ущерб культурным ценностям государства.
Так что власти Ирана самым серьезным образом борются с террористической угрозой и радикализмом в стране.
